Юрий Иванович - Десятый принц
Наверное, он ждал аплодисментов от восторженных слушателей, но те смотрели на него так угрюмо и с такой злостью, что Эйро хохотнул:
– Учишь вас, учишь, и никакой благодарности… Воистину, наставник нерадивых остолопов! А по поводу стимула… что бы вам такое придумать…
Прозвучало как размышление, но Пятый всё-таки поднял руку. Что опять вызвало откровенную насмешку со стороны сержанта:
– Вижу, вижу, что хочешь умным сказаться. Даже знаю, что ты хотел подсказать мне: «Повесься на собственных кишках!»
Судя по резко, специально расширившимся глазам Пятого и приоткрытому в восторге рту, получалось чуть ли не полное угадывание мыслей. Разве что некоторые детали не сходились, потому что сжатые до посинения кулаки принца говорили, что он и сам не против вначале эти кишки выпустить, а потом повесить горлопана, урода и мучителя.
Но головой не кивнул, звука тоже никакого не произнёс, только излишне резко опустил руку. Мол, угадал так угадал.
– О! Придумал! – воскликнул в озарении «наставник нерадивых», продолжая прохаживаться по краю то площадки, то общего пирса. – Ничто не может превзойти человеческое любопытство! Поэтому победитель будет награждён не только трапезой со мной за одним столом во время ужина, но и получит возможность задать мне три вопроса по любой интересующей его теме, на которые я отвечу честно и непредвзято. Ну а проигравший… – Он на некоторое время задумался, взглядом выхватывая из группы стоящего на одной ноге Второго, держащегося за сломанное ребро Третьего и пошатывающегося, словно лист на ветру, Десятого, – таких здесь не будет. То есть наказывать за последнее место – не стану. Они сами себя накажут тем, что попадут за столы с ужином только после достижения финиша. И ещё одно: поверьте, что победить сможет каждый из вас.
Фредерик насторожился: прозвучал явный намёк на то, что и сейчас к финишу может прийти всё тот же Третий, несмотря на своё неважнецкое состояние. А значит, наиважнейшие вопросы задаст именно эта спесивая и уже большинством явно презираемая свинья. Обидно будет, коль подобное случится.
«Уж я бы сержантишку спросил!.. Поспрашивал урода!..» – но надеяться на свою победу было глупо до безрассудности. Страх перед чернеющей бездной сковал живот, неприятно холодил конечности и затуманивал сознание. Глаза панически обшаривали поверхность водоёма, пытаясь отыскать те самые стрелки, ведущие к цели.
Сержант тоже напомнил об этом:
– Ну что, рассмотрели, куда плыть надо? Тогда вперёд!
Никто не собирался срываться с места и нырять вниз, тем более что наказание как бы не грозило. Увы, никто и не ожидал от принцев такого рвения. Действительность оказалась жестокой: площадка, выступающая над жидкостной частью Полигона, рухнула вниз, складываясь, как крышка на петлях и ударяясь о стенку пирса. А десяток несчастных наследников рухнул в…
Сразу стало понятно, что это не вода! Слишком легко тела погрузились в черноту, слишком далеко углубились и слишком беспомощными оказались потерявшие удачу великомученики. Вначале, скорей всего, от немедленного утопления спасла пена и частички воздуха, содержащиеся в одежде. Но потом и ткань намокла. Как ни старались с огромным трудом всплывшие на поверхность пловцы удержаться на плаву, им не удавалось. Одежда потяжелела и потянула на дно.
«Какая подлая и бессмысленная смерть! – промелькнуло в голове у Фредди, удивляясь попутно, почему вся его прожитая жизнь не мелькает перед глазами. – А с другой стороны, не этого ли я хотел? Так что не стоит мучиться и умирать трусом! Что там этот урод говорил?.. Падая в пропасть, попробуй летать? Ха! Значит, попробую стать рыбой…»
Он резко, полной грудью вдохнул… И опять-таки – не воду! В лёгких бешено запекло, словно туда залили кислоту, и они конвульсивно сократились, выдавливая из себя остатки воздуха. Смешные пузыри вырвались изо рта и устремились к светлеющей в чернильной ночи поверхности. Затем так же непроизвольно последовал второй вдох… Потом третий… Четвёртый… Жжение исчезло. Сознание прояснилось. Глаза раскрылись полностью. Жизнедеятельность не замерла! Наоборот, стало легко и приятно! Словно и не было мучительного наказания болью пятой степени.
Тут же удалось принять вертикальное положение, а вращая руками, ещё и поворачиваться во все стороны, имея возможность всё хорошенько рассмотреть.
Тонули все! Никто не смог удержаться на поверхности. Руки и ноги ходили ходуном, перекошенные лица пытались удержать остатки воздуха, и разорванные на полосе препятствий одежды колыхались, словно отросшие в стороны водоросли.
Взглянув себе под ноги, землянин рассмотрел далеко внизу туманные стрелки. То есть стало понятно: надо опуститься на дно, а потом спокойно добраться к цели. К тому же во время такого замедленного падения можно было, словно парашютист, изменить точку своего приземления. Только вместо парашюта следовало двигать телом, желательно в стиле пловцов с аквалангами. Недаром сержант намекал, что к цели следует плыть как рыба.
«Надо помочь остальным! – мелькнула мысль. – И своим личным примером показать, что «этим» можно дышать! – да только взгляд зацепился за Третьего, которого перестали сотрясать конвульсии, и теперь он делал первые «вздохи». Причём тот находился несколько дальше, как раз по направлению приближающихся стрелок. – Пута мадре! Этот ублюдок в самом деле может прийти первым! – разволновался землянин. – Тем более что он ничего толком не выяснит у сержанта, а ребята… ребята на меня не обидятся и в любом случае сами все поймут…»
Наследник испанской короны, интенсивно извиваясь и широко загребая руками, принялся «планировать» в нужную сторону. Уже через минуту он оставил позади главного конкурента и всех остальных товарищей по утоплению. Всё равно значительно посветлевшего дна Фредди достиг только минут через пять и как раз приблизился к тому месту, где стрелки кончались, ныряя в пещеры, и терялись там за выступающими массивами стен.
На дне передвижение заметно осложнилось. Можно было высоко подпрыгивать, словно на Луне, где сила тяжести шестикратно меньше, но вот в длину такие прыжки не получались, мешало сопротивление жидкостной среды. Так что приходилось скорей летать над дном, используя толчки ногами и дальнейшее интенсивное плавание «а-ля аквалангист». Жаль, что ласт не было, но в любом случае напряженно пытающийся нагнать Третий не имел малейших шансов на победу.
Несколько пугали пещеры, но и там, оказалось, двигаться довольно просто. Следовало лишь опасаться сильно резких прыжков, чтобы не удариться головой о нависающий свод. Стрелки светили прекрасно, акул или ещё каких людоедов не встречалось, так что через четверть часа пловец добрался до маленького, узкого лаза, куда и следовало плыть дальше. Короткий тоннель, а за ним ярко освещённая пещера, в которой жидкости оказалось всего по… грудь. Наклонный пандус давал однозначную подсказку для выхода.
Что показательно, светящиеся стрелки, пусть и небольшие, оставались и на суше, а метров через сорок привели к знакомым кабинкам. Точно в таких же пришлось переодеваться перед обедом. А значит, победа? И на носу ужин?
В таких размышлениях Фредерик сменил одежду на свеженькую, не забыв переложить трофейную, к удивлению, не потерявшуюся серьгу в новый карман. Он попытался выйти, но понял, что дверь не открывается. Зато открылась стенка за спиной, подсказывая, куда двигаться дальше. Там оказался знакомый коридор, который примыкал к столовой. Тут же вспомнилось наущение горлопана, что кто придёт раньше, будет есть дольше. Значит, следовало поспешить. Не стоило на такое надеяться, но вдруг удастся задать Эйро больше, чем три вопроса? А то и выяснить, кто он такой?
Тип со шрамами на лице восседал за своим столом и ложкой накладывал в тарелку салат. Заметив вошедшего, искренне изумился:
– Надо же! Вот уж кого не ожидал здесь увидеть! – и приглашающим жестом указал на стул, который находился за его столом. – Располагайся!
– А-а… – принц хотел спросить, кого же этот индивидуум прочил в победители, но вовремя остановился. Командующий-хитрец мог вычесть этот второстепенный вопрос из числа «три». И потом ничего не докажешь. Поэтому продолжил иначе: – Приятного аппетита!
– И тебе того же! Ты вначале перекусишь или сразу задашь свои вопросы?
Не хотелось признаваться, но пока ещё Десятый толком не сформулировал основные вопросы. Точнее говоря, не выбрал самые важные из доброй тысячи, которые сейчас табунами метались по встревоженному представившейся возможностью сознанию. Так что ответ прозвучал весьма дипломатичный:
– Желательно вначале утолить голод, а уж потом говорить о делах мирских.
– Похвальное решение! Похвальное! Тогда и я тебя не буду смущать своими вопросами… – присмотревшись, как Фредерик щедро накладывает мясную нарезку, добавил: – Ну разве что один: как самочувствие после утопления? Когда вышел на сушу – не тошнило?
