Джеймс Клеменс - Война ведьмы
Пока она ее изучала, магия начала набухать, становясь частью ее. Источник магии стихий подобрался поближе, словно выполз из глубокой пропасти, и заскользил, извиваясь, к тому месту, где пряталось ее сознание. По мере приближения он становился все сильнее. Его окутывали синие и зеленые водовороты, прогоняя слепящий свет. А в следующее мгновение чужая магия набросилась на нее, сожгла ее собственную, накрыла своими волнами. Мисилл почувствовала, что у нее отняли что-то жизненно важное.
Она задохнулась, она больше не могла дышать. Магия наполнила и окутала ее. Мисилл начала извиваться, когда обжигающим водопадом к ее телу вернулась способность чувствовать.
– Держи ее руки и ноги! Прижми ее!
– Я не могу…
– Будь ты проклят! Сядь на нее, если нужно, ты, тощее пугало!
Мисилл сражалась за глоток воздуха. Пыталась закричать, она задыхалась.
– Тикал… Тикал… Тикал…
– Убери хвост! – послышался вопль обиженного зверька. – Вот сейчас, Мерик! Пака’голо выберется из ее горла. В этот момент она будет жить или умрет.
– Добрая Матушка!
– Помоги мне удержать ее челюсти открытыми. Дай кляп. Нет, не этот! Вон там! – Тихое проклятие. А в следующий момент Мисилл почувствовала губы около своего уха. – Не мешай ему. Пусть он выйдет.
Мисилл не понимала, что означают слова старой женщины. Неожиданно ее спина выгнулась, и из глаз полились слезы.
– Держи ее!
И тут Мисилл закричала – это был душераздирающий вопль, как будто она исторгала из себя саму жизнь. И в определенном смысле так и было. Воительница почувствовала, как что-то, извиваясь и скручиваясь в спираль, выбирается из ее горла, выскальзывает из раскрытых в вопле губ. Она задохнулась, когда по ее языку что-то выбралось наружу из нее.
Как только ее горло освободилось, тело, которое сотрясали спазмы, расслабилось, и она с трудом задышала. Темнота превратилась в водянистые образы: расплывчатые лица, движение, неровный свет. Мисилл поднесла руку к лицу и почувствовала, что оно все в поту. С каждым новым вдохом картинка перед глазами становилась четче.
– Ложись, детка. Отдыхай. Не открывай глаза.
Мисилл не стала сопротивляться, она слишком ослабела, чтобы спорить. Она просто подчинилась. Под собой она чувствовала жесткий стол, не мягкую кровать, а голые доски. Однако она не стала шевелиться, и постепенно ее тело перестало дрожать и подергиваться. Она задышала ровнее, влажная кожа стала не такой горячей. Кто-то открыл рядом окно, и от холодного ветерка на голых руках и ногах появились мурашки. Неожиданно ей стало неловко от того, что она обнажена.
Смущение и робость заставили Мисилл открыть глаза. Она заморгала, чтобы прогнать яркий свет, но обнаружила, что в окно вливается мягкое сияние солнца. Неподалеку кто-то разговаривал шепотом:
– …жить, но ей будет постоянно требоваться укус пака’голо.
Мисилл приподнялась, опираясь на локти, и тут же застонала. Все мышцы у нее отчаянно болели, словно она целую ночь сражалась обоими мечами.
Оглядевшись по сторонам, она поняла, что находится в кладовой лавки целительницы. Вся комната, кроме дальнего угла, где она лежала на дубовом столе, была заполнена полками с бутылками, флягами и мешочками. У ближней стены стояли маленькие проволочные клетки с диковинными зверьками, чьи глаза сверкали в лучах утреннего солнца. Их разнообразие поражало воображение: существа с крыльями и перьями, ящерицы с шипами, идущими вдоль всей спины, маленькие мохнатые грызуны, которые раздувались и шипели, когда она шевелилась. В своих странствиях Мисилл никогда не сталкивалась с ними и знала, что такие не водятся в Аласее и что они из других, дальних стран.
Она пыталась сесть, когда Мама Фреда подошла к ней со стороны клеток. Мерик, забинтованный с головы до ног, хромая и опираясь на костыль, следовал за ней. Рядом с элв’ином она увидела Фардейла. Хотя бы волку, который прятался в конюшне, удалось не попасть в руки темного стража.
Добравшись до стола, Мама Фреда накрыла обнаженную Мисилл одеялом и помогла ей сесть.
– Силы к тебе быстро вернутся.
– К-как? – спросила Мисилл, сражаясь с непослушным языком. – Яд…
– Экстракт ночной тени, – ответила Мама Фреда. – Достаточно распространенный яд… но у меня имеются собственные способы борьбы с ним.
Мисилл поняла, что старая женщина уходит от ответа.
– Расскажи.
Мама Фреда взглянула на Мерика, который кивнул.
– Она все равно должна будет узнать – рано или поздно, – сказал элв’ин.
Целительница повернулась к ближней клетке, стоявшей позади стола. Все еще чувствуя, что туман в голове рассеялся не окончательно, а тело не слишком слушается, Мисилл попыталась посмотреть, что она делает.
– В джунглях Ирендла, – проговорила Мама Фреда, отпирая клетку, – очень много ядов, но, как и во всем мире, здесь тоже существует равновесие. Боги джунглей создали особое существо, чтобы помочь нашим племенам защищаться от этих ядов. – Мама Фреда повернулась. Ее запястье и пальцы обвила лиловая змейка с голубыми и зелеными полосками. – Мы называем их пака’голо. На языке моего народа это означает «дыхание жизни». Все змеи обладают магией стихий. Но в то время как зубы большинства из них наполнены ядом, укус пака’голо очищает от него тело.
Мама Фреда протянула змейку Мисилл, чтобы та могла рассмотреть ее поближе, и воительница подставила руку, удивленно глядя на диковинное существо. Маленький красный язычок коснулся одного из ее пальцев. Затем очень медленно змейка соскользнула с запястья целительницы на ладонь Мисилл. Воительница ожидала, что змейка будет холодной и скользкой, но с изумлением обнаружила, что ее чешуйчатая кожа теплая и гладкая. Змейка медленно поползла по руке Мисилл и устроилась на ней, точно изысканное украшение.
Фардейл подошел поближе, чтобы обнюхать змею.
Мисилл подняла глаза. Что-то здесь было не так.
– Я сама приготовила яд, – сказала она. – И знаю, на что он способен. Он убивает еще прежде, чем успевает добраться до желудка, – слишком быстро, чтобы можно было что-нибудь сделать.
Мама Фреда вздохнула и кивнула.
– Да, ты совершенно права. Но мой народ дал пака’голо правильное имя. Они действительно дарят «дыхание жизни». Они лечат тех, кто отравлен, но, кроме того, могут вернуть к жизни и того, кто умер от яда. Правда, с момента смерти должно пройти как можно меньше времени.
– Но каким образом?
Мама Фреда пожала плечами:
– Для этого нужно больше, чем просто укус. Змея должна войти в отравленное тело умершего человека.
Мисилл прищурилась, но даже не пошевелилась. Она была не из тех, кого пугает жестокая реальность. Она вспомнила ощущение, будто в животе у нее что-то извивалось, тошноту и пульсацию магии в теле. Змея находилась внутри ее. Мисилл даже вспомнила, как та выскользнула из ее горла.
– Оказавшись в теле, они используют свою магию, чтобы очистить его от яда и наполнить собственным духом. Они становятся частью тебя.
Мисилл почувствовала, что это беспокоит Маму Фреду, потому что целительница отвела глаза.
Мерик проковылял вперед.
– Расскажи ей все.
Мама Фреда снова посмотрела на Мисилл, и ее губы превратились в тонкую жесткую линию.
– Змея и ты стали единым целым. Вы связаны. И делите одну жизнь.
– И что это означает? – спросила Мисилл, которой вдруг стало страшно.
– Ты теперь навсегда связана с этим пака’голо. В первую ночь каждой новой луны змея должна тебя укусить. Как только ваши жизни соединились в одну, ты стала нуждаться в магии ее зубов, а ей, чтобы жить, нужна твоя кровь. Без ее магии ты умрешь.
Мисилл посмотрела на змейку широко раскрытыми глазами. Старая целительница наверняка сошла с ума. Выпустив на свободу дар магии стихий, она попыталась отыскать в себе магию змеи. И ничего не почувствовала. Испытав облегчение, она попыталась проникнуть поглубже, чтобы убедиться наверняка, – и снова пустота. Она посмотрела на змею, решив взглянуть на ее магию, нырнула в нее и удивленно нахмурилась. Ничего.
Подняв глаза, Мисилл повернулась к Мерику и при помощи своего дара попыталась уловить аромат молнии и ветра. И в ее глазах появился ужас. Она снова ничего не почувствовала. Потрясенная своим открытием, она села очень прямо.
– Я… ослепла, – прошептала она.
Мерик, обеспокоенный, подошел к ней.
Неожиданно Мисилл сообразила, что туман у нее в голове рожден вовсе не манипуляциями Мамы Фреды, а смертью ее духа. Она испуганно посмотрела на целительницу, а потом на Мерика.
– Я больше не охотница, – пробормотала она. – Моя магия стихий ушла.
– За все приходится платить, – тихо проговорила Мама Фреда.
Мерик подошел к краю стола и поднял руку, собираясь утешить Мисилл, но неожиданно замер и наклонился, вглядываясь в ее лицо.
– Твои глаза! – вскричал он. – Они изменились.
Мисилл быстро поднесла руки к лицу, проверить, какие еще ужасы с ней приключились, и змея на запястье тихонько зашипела, возмущаясь резким движением.
