Евгений Щепетнов - Перекресток судеб
– Шшш! Сейчас я тебе врежу! – Существо вдруг выросло до размеров большой собаки, захлопав крыльями, бросилось на девушку, вскочившую на ноги, и вдруг… оказалось за стенкой пузыря, беспомощно болтая крыльями, кувыркаясь, как брошенный с крыши плод дерева чуфа.
Девушка подошла к стенке пузыря, посмотрела на то, как существо пытается выправить полет, и негромко хихикнула:
– Так тебе! Будешь еще зазнаваться! Поганец! То есть поганка, если ты девушка.
– Девушка, девушка, – вдруг раздался голос, и существо зашипело, устроившись на полу пузыря, – как ты это сделала?
– Чего – как?
– Ну… выкинула меня?
– Опять началось! Да не знаю я ничего! Просто захотела, чтобы тебя тут не было, и все тут!
– Жаль… – Существо нахохлилось, опустив крылья, опавшие, как две тряпочки. – А мне хотелось с тобой поговорить. Скучно здесь. Одни и те же морды. Уже все обсудили, все обговорили – ни одного нового существа нет! Большинство уже и не хочет выходить в Межмирье. Делать тут нечего. Зекеры попрятались, они нас чуют на расстоянии, не поймать. Остается только парить в пространстве… или, вернее, между пространствами, и мечтать, что когда-то проснешься. И полетишь! Высоко в небо! Туда, где буйствуют ветра! Туда, где видно горы, снега, море! Так всегда говорил Наставник. А потом сказал, что нужно лечь поспать. Немного поспать. И скоро нас снова разбудят. Но так и не разбудили. Хорошо хоть, что мы научились выходить в Межмирье. Сначала тут было весело – кучи зекеров! Они вначале нас хотели сожрать, а когда мы их стали есть – попрятались.
– А кто такие зекеры?
– Ну как тебе объяснить… Их сделали Хозяева, чтобы переносить душу из одного тела в другое. А потом бросили их в Межмирье, и все. А они тут испортились. Стали злыми, всех хотят жрать. Друг друга жрут. Только не спрашивай – зачем. Жрут, и все тут. А мы их едим. Тоже не спрашивай – как. Не знаю. Схватишь его, оп! И нету. А мне радость. Нет, правда радость, приятно его слопать. Не так, как когда-то – свежего мяса, но слопать. Слушай, а с тобой интересно говорить, да! Так давно не было никаких новых морд, так давно! Расскажи о себе – ну что помнишь, да. Как ты тут оказалась? Может, хоть что-то помнишь? Ты напрягись! Я вначале тоже ничего не помнила, а потом – стала вспоминать. Чем больше стараешься, тем больше вспоминаешь – это чистая правда! Ну, давай – кто ты?
– Я… я… девушка!
– Тьфу! Шшш… не мальчик – точно! Дальше! Как твое имя?
– Я… не знаю. Не помню. И почему я сплю – не помню. Может, я скоро проснусь?
– Сомневаюсь. В Межмирье не бывает тех, кто просто спит. Иначе тут не протолкнуться было бы. Представляешь, сколько существ в мире спят?
– А ты – представляешь?
– Честно? Нет! – Радужное создание захихикало и зашипело. – Откуда же я знаю? Летаю тут уже… уже… вечность! Вот! Как я могу знать, сколько там, в мире, спит существ?
– Расскажи тогда о себе. Вдруг я что-то вспомню?
– Меня звать Хессерада. Так меня назвали Хозяева. Я прожила в мире пять лет. Вернее, тело мое прожило пять лет. А душа… не знаю, сколько. Мой народ летает в небе, среди облаков. Мы служим Хозяевам. Вернее, служили. Теперь – не знаю. Мой грун усыпили, зачем – тоже не знаю. И сколько из нашего груна осталось в живых – не знаю. Понимаешь, через какое-то время тебе надоедает жить. Правда-правда! Вот ты летаешь тут, и делать тебе нечего. И думаешь: а не сдохнуть ли? И когда ты принимаешь такое решение – исчезаешь. Так исчезли Дустра, Эждера, Ааарусис… много еще кто. Некоторые снова ушли в тела, впали в спячку. Кто-то путешествует в Межмирье. А я вот заметила тебя и решила поболтать.
– Вспомнила! Драконы! Вы – драконы! – Девушка вскочила на ноги и взволнованно заходила по пузырю. – Что-то связано с этим названием, что-то очень важное, такое важное, что просто вопрос жизни и смерти! Не помню. Но я вспомню, обязательно вспомню!
* * *– О боги! Как тут холодно! – Магар похлопал себя по плечам, заодно сметая снег, насыпавшийся на плечи, на спину, – он неудачно приземлился и долго выкапывался из сугроба, укрывшего колонну перемещения почти до половины. – Слушайте, как же мы пойдем?! Тут снега по пояс!
– Это здесь, в распадке, по пояс, – объяснил высокий кряжистый мужчина с окладистой бородой. – Сейчас вылезем на ровное место – там все сдуло. Почти все, конечно. Не переживай – тут идти-то… часа два, не больше. На ходу согреешься, пар от тебя валить будет. Кстати, следите за носами, ушами, щеками – на ветру отморозить щеки плевое дело. И еще – дышите носом, старайтесь закутать лицо. В такой мороз птицы на лету замерзают! Я иду вперед, показываю дорогу, вы за мной. Скоро будем на месте.
Ард решительно пошел вперед, пробивая верхнюю, уплотненную корку, под которой лежал сухой сыпучий снег, взвизгивающий под ногами путешественников. Идти по проторенному следу было легче, но если такая дорога будет и дальше, придется меняться с головным колонны, иначе он вконец обессилеет. Это было ясно сразу – стоило только посмотреть, как ард возится в снегу глубиной выше пояса. Лыж, увы, у них не было – никто не захватил их с собой в Замар. Хорошо хоть нашли меховые штаны, куртки, сапоги, шапки, в Замаре найти их было практически невозможно – зачем подобные меховые изделия в краю вечной весны?
Нед шел сразу за головным, увязая в снежной каше и пряча руки в меховых рукавицах. Из-под одеяния быстро улетучивалось тепло, захваченное из Замара. Порой в голове появлялась предательская мыслишка: «Сумеем ли? Это не по замарскому лесу шастать! Эдак и сдохнуть можно!» – но тут же исчезала, оставляя лишь злость и желание все преодолеть – вопреки судьбе, вопреки… всему миру! Нужно идти вперед и проламываться сквозь преграды! Впрочем, как и всегда.
В два часа они не уложились. Даже на открытом месте снег по колено, а твердая корка не настолько плотная, чтобы удержать взрослых людей, отягощенных одеждой и поклажей – оружием, броней и вещмешками. В вещмешках лежали деньги и питание на два дня. На всякий случай. Мало ли как дело обернется…
Через три с половиной часа они подходили к высокой стене, на которой виднелись деревянные будки дозорных. Зигар пояснил, что без этих будок, без жаровен с углями дозорные превратятся в ледяные столбы за считаные часы. Не мудрено – когда плевок замерзал на лету и о землю ударялся мутной ледышкой.
Впрочем, на жизнь ардов холод не оказывал никакого влияния – город был полон жизни. Дымили трубы домов, в воздухе пахло хлебом и жареным мясом, многочисленные лавки, ожидающие покупателей, светились маленькими окошками, подмигивая из-за заиндевевшего стекла огоньком масляного фонаря. Город жил – ходили люди, ездили сани, запряженные невероятно мохнатыми низкорослыми лошаденками ардской породы, из ближайшего трактира слышался рев пьяных выпивох, распевающих древние и современные баллады. Нормальная городская жизнь, ничего необычного, если забыть, что ты находишься в Ардии, где уже давно не видели ни одного замарца – кроме как в качестве раба.
Первое, что следовало сделать, – найти гостиницу. Путешественники не мешкая отправились вдоль по улице, уворачиваясь от саней, проносящихся по утоптанной ледяной дороге и стараясь поменьше привлекать к себе внимание.
Впрочем, на них мало кто смотрел. Люди, как и везде, были заняты делами, погружены в свои проблемы. Тем более что всем хотелось поскорее покинуть негостеприимную улицу и укрыться в теплых домах, где их ждали горячее вино и раскаленный очаг, дарующий тепло и жизнь.
Глава 5
«До сих пор жив… крепкий парнишка оказался. Организм сопротивляется, не хочет умирать. Сколько дней? Пять? Нет, семь. Семь дней держится. Выживет? Вряд ли. Уже нарывы начались… Жаль, очень жаль. Жить бы ему да жить… проклятая чума! Давненько ее не было…»
Жересар взял мокрую тряпку, намоченную в растворе уксуса, и стер испарину со лба парнишки, тяжело дышащего на капитанской кровати.
Это был последний из членов экипажа, оставшихся в живых. Все остальные сейчас лежали в трюме, уложенные штабелями, как дрова. Хоронить в море лекарь их не стал: не дай боги выбросит на берег – начнется мор. Да и заражать местных крабов и рыбу не хотелось. Лучше уж спалить вместе с кораблем, когда умрет последний человек из экипажа судна. А он все не умирал и не умирал. Отказывался уйти со Смертью.
Жересар присел у стола капитана, посмотрел на больного и нахмурился, подумав о том, как мало знают люди, как ничтожны их знания о болезнях и вообще – о мире. Откуда берется чума, что это такое – никто не знает и скорее всего никогда не узнает. Говорят, что чуму насылают боги, когда людей в мире становится слишком много. Эту болезнь не берет ничего – кроме очищающего пламени. Или магии. Но мало кто из магов решится лечить чумного больного – ведь для этого нужно подойти вплотную, а это равносильно тому, как если бы маг воткнул себе в сердце нож.
Жаль сжигать корабль, но еще жальче людей. Ведь у каждого есть близкие, которые будут переживать, плакать… как Жересар, потерявший сыновей.
