Владимир Венгловский - Хардкор
— Надо же, какой ты оказывается прыткий, — сказал северянин. — Знал бы, что будут такие проблемы, взял бы с твоей матери больше. Помнишь ее?
Князь замер, неотрывно глядя на северянина.
— Вижу по глазам, что помнишь, — ухмыльнулся наемник. — Меня, кстати, Игорем звать. Сейчас будет ускоренный сеанс психотерапии. Времени у нас мало, минуты три, не больше, пока не сбегутся мои люди. Отвечай, помнишь, где жил раньше?
— Родовой замок Олгери во Фронтире, — сказал князь дрогнувшим голосом. — Младший сын, без права наследования. Я сам собрал армию и отвоевал замок в далеких землях.
— Какой ты, пострел, молодец! Мать вспомнил? Не ту, что в замке, а настоящую. Аделаида Олеговна, бухгалтер, светлые волосы, отца у тебя еще нет, ну?
— У меня была маленькая комната и письменный стол с компьютером, — прошептал князь. — Я учился в пятом классе. Но ведь это сон. Этого никогда не было. Откуда ты знаешь мои сны?
— Это не сон, малыш. — Игорь распушил пятерней волосы князя. — Это реальность. А вокруг нас игра, сожравшая тебя с потрохами. Я — ретурнер, тот, кто возвращает таких, как ты.
— Не сон…
— Отвечай быстро, как тебя зовут?
В тронный зал вбежали несколько мятежников.
— Алексей, — сказал князь. — Алексей Поляков. Кажется…
— Можешь выйти сам? — бросил Игорь. — Вызывай игровое меню.
— Я не знаю, как, — неуверенно посмотрел на Игоря князь.
— Ольгерт! Чего возишься, кончай его, — закричали из толпы. Кто-то вскинул тяжелый гвардейский арбалет.
— К черту, — сказал Игорь и схватил князя за голову.
Вспышка — и они исчезли из тронного зала. Как и не было. Стальной болт ударил неожиданно метко, со щелчком пробил дерево и остался торчать в спинке опустевшего трона.
Первая авентюра. Я вернусь
За окном шел дождь — тягучий и промозглый, когда всё небо затянуто тучами, и кажется, что сбегающие по стеклу мутные потоки никогда не закончатся. Капли стучали по жестяному отливу. Между двойными стеклами еще с прошлой весны лежала дохлая муха, и было совершенно непонятно, как она ухитрилась забраться в середину стеклопакета. На подоконнике стоял кубок с выгравированной надписью: «Игорю Ламберту, победителю республиканских соревнований по спортивному фехтованию среди детей, 2005 год». Редкие прохожие спешили по своим делам и собирались в стайку разноцветных зонтов на троллейбусной остановке. Площадь Согласия скрывалась за водяной мглой. Мне всегда было интересно — согласия кого и с кем? Сколько лет живу в этой однокомнатной квартире с видом на площадь, а до сих пор не знаю славной истории своего города.
Чувство беспокойства не проходило. Оно возникло минут пятнадцать назад, легкое ощущение того, что должно что-то случиться. Обычно у меня бывало нечто подобное перед получением новой работы. Хотя сейчас я «завязал» со старым ремеслом, но оно находит меня вновь и вновь: в виде случайных людей — «я же от Аделаиды Олеговны, вы должны ее помнить, вы еще вернули ее сыночка Алёшеньку», до телефонных звонков от неизвестных женщин, которые слезно просили «в последний раз, только ради дорогого и любимого мужа». До электронных писем с угрозами: «Зачем вы меня вернули? Я все равно уйду». Ну, и уходи, мне-то что? Я удалял спам и вновь становился собой нынешним.
Раздался звонок телефона, я поднял трубку — звонил Сережка Маньяк.
— Игорь, ты меня слышишь?
— Да.
— Точно слышишь?
— Да!
— Игорь, это ты?
— Да, твою мать, я!
— Акции «Масмолпрома» упали на два процента, что делать?
— Скупай!
— Сколько?
— Всё скупай.
Я нажал на кнопку отбоя, и вернулась тишина, в которой скрывалось чувство беспокойства. Казалось, что оно приняло вид будущего гостя, который складывает зонт и входит в подъезд. Долго ждет лифт, слушая, как щебечет Клавдия Ивановна с мокрым Рыжиком неопределенной породы на руках. Незнакомец подходит к моей двери и жмет на кнопку звонка.
Зазвучал перезвон. Я вздрогнул. Неужели всё не настоящее, и я завис в игре? Закатал по очереди рукава на обеих руках — татуировки отсутствовали, нигде не было написано моего имени. Значит — реальность. Ничего страшного, просто интуиция разыгралась. Бывает. Вызов задребезжал вновь, я подошел к двери. За дверью стояло прошлое в виде Олега Журавского, моего одноклассника, друга и врага. Лет десять назад мне хотелось скрутить его цыплячью шею.
— Входи, — сказал я, пропуская Олега внутрь.
Он потоптался в прихожей и протянул мне зонт, который я молча поставил в угол.
— Зачем пришел?
— Сырая нынче погодка, — сказал Олег, словно не замечая вопроса.
«Бефстроган», как дразнили его в моей школе. За прошедшие года он сильно изменился. Никогда бы не поверил, что можно превратиться из жирного увальня в накачанного спортсмена с лицом и взглядом волкодава. Наверное, такому выражению глаз надо долго тренироваться. Хватает же у человека времени и на спортзал и на научную работу. Удачная карьера, обеспеченная жизнь, счастливая семья.
— Как Машка? — спросил я.
— Ничего, — пожал он плечами. — По-разному. Ёжик завис.
Нечто подобное я и ожидал, иначе старый враг не пришел бы в гости.
— Давно?
— Сутки. Со вчерашнего дня.
— Он дома? К системе питания подключили?
— Да, Мария позаботилась. Я вернулся из института, она была уже дома. И вот… — Он развел руки в стороны и вымученно улыбнулся. — Я бы, наверное, сразу растерялся.
Олег до сих пор полностью не осознал, что случилось. Ему казалось, что стоит вернуться домой, и Ёжик, как и раньше, поднимется из-за стола, на котором стоит серый куб «квантума», снимет с головы нейроинтерфейс. Из его вен не будет торчать игла системы искусственного питания, и одетый памперс вызовет лишь смех, как неудачная шутка. В игры уходят из неблагополучных семей. Другие, только не Ежи.
— Сколько ему, уже десять?
— Одиннадцать.
— Быстро время бежит.
Прошедшие года слились в вереницу событий, как узоры в калейдоскопе. Мы дружили с Олегом с седьмого класса, после его перевода в нашу школу. В прошлой Олег основательно набедокурил. Психотерапевты называют подобные ситуации «неконтролируемым срывом в поведении». Мне же кажется, что, если загнать в угол любою собачку, и не оставить ей выхода, то она начнет кусаться. Олег потом рассказал, нехотя и без подробностей, поэтому картину произошедшего пришлось дорисовывать в голове самому.
Шестой класс, когда мальчишки уже ощутили прелесть неподчинения переходного возраста и прониклись чувством превосходства над более слабыми. Мимоходом дать подзатыльник — «у, сарделька жирная», написать мелом на спине бранное слово, значение которого знали далеко не все, весь урок плеваться изжеванными бумажными шариками, ожидая, что ты не выдержишь и пожалуешься учителю. И тогда — о, да! тогда на перемене тебя настигнет справедливая кара, как стукача.
Худшими для Олега были большие перемены, когда приходилось дольше обычного скрываться от Клопа и компании. Клоп — коренастый, не по годам развитый детина, представлял собой классический пример хулигана-предводителя школьного охлоса. Такие могут править только в школе, когда они кажутся — себе и подобным им кумирами, ибо с возрастом их судьба предсказуема. Либо армия, где они не поднимутся выше лейтенанта, так как мозги нужны и там, либо низкооплачиваемая работа «старшим, куда пошлют». Но в школе Клоп был звездой номер один.
«Эй, сарделька, что-то ты воняешь, обделался небось?»
«Вкусные у тебя сегодня бутерброды, сардель, понятно, чего ты такой жирный».
Особенно неприятно после подобных фраз было слышать смех девчонок. В общем, однажды, когда Клоп сидел спиной к Олегу, то его затылок, постриженный по последней моде — сверху короткий ежик, а внизу длинные торчащие пряди, завладел сознанием моего друга. В их классе было соревнование — кто сможет поднять стул одной рукой, держа за ножку у самой земли. Клоп, в отличие от Олега, выполнял это легко и просто, чем вызывал восхищение девчачьей половины класса. Сейчас красоваться Олегу не требовалось, и он поднял стул двумя руками. Спинка опустилась на голову Клопу как-то легко и без особых усилий. Звук удара дошел до сознания Олега гораздо позже, уже после того, как Клоп повалился на пол. В руках моего друга остались отломанные ножки. Он сжимал их, словно оружие, и оглядывал притихший класс. Не знаю, что было больше в его взгляде — ненависти или растерянности.
Клоп отделался сотрясением мозга, Олега перевели в мою школу. Местный аналог Клопа пытался его задевать, но прекратил, когда я по секрету рассказал ему эту историю.
Вот такой человек был мой друг Олег. И именно он после института увел мою Марию. До сих пор не понимаю, что она в нем нашла?
Олег — ученая голова, исследователь квантовых сетей и пространства Чендлера. Я — ретурнер, наемник без постоянной работы, чья жизнь связана с риском. Олег защищает кандидатскую, я — сижу по вечерам в темной комнате наедине с бутылкой коньяка. У него семья, сын и успешная карьера. У меня лишь сейчас наладилась работа коммерческого советника, которую я смог заполучить, благодаря умению видеть сеть. Работа неинтересная, ведь что может быть скучнее искать следы цифр и предвидеть, как изменятся биржевые графики? Гораздо интереснее брать след человека в сети, тогда чувствуешь себя, словно гончая, знаешь, что ты нужен. Прежде всего, нужен самому себе.
