Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости
Иду к ним. Риринак замечает меня краем глаза, поднимает руку. Они прекращают бой.
– Ты опоздал, – говорит Вицу ровным пустым голосом.
– Ну и что?
– Пошли.
Риринак остаётся в поисках другого соперника, я иду за Вицу в тень.
Вицу говорит:
– Эту неделю работаешь со мной. Если недели хватит, передам тебя другому. Если не хватит, будешь продолжать работать со мной.
Меня раздражает бесстрастность голоса Вицу. Такое ощущение, что он – не человек, а автомат.
В руках у берсерка лёгкая алебарда с остриями на обоих концах. У стены – стойка с оружием. Вицу берёт такую же алебарду и кидает мне.
– Будем отрабатывать, – говорит он.
Я встаю в боевую позу.
* * *Меня зовут Риггер. Я дерусь лучше всех. Я – самый быстрый. Я – самый сильный. Я – самый ловкий. Я великолепно обращаюсь с любым оружием.
Я умею читать. Теперь я понимаю, что это – тоже оружие. Причём оружие не менее сильное, чем меч и алебарда. И даже огнестрел.
– Аккуратнее, – говорит Цикра, – старайся.
Я вывожу каждую букву каллиграфически.
– Тебе рано иметь свой собственный почерк, – говорит Цикра. – Ты должен уметь изобразить букву так, будто она напечатана в книге. Твоё слово должен разобрать даже едва умеющий читать.
«Риггер», – вывожу я. Я понимаю теперь, что мне всегда хотелось написать своё собственное имя. Всмотреться в хитроумные переплетения букв, стать частью этой надписи.
«Меня зовут Риггер. Я сильнее всех». Простые фразы. Потом – сложные фразы. Многословные, испещрённые знаками препинания, диакритическими закорючками и прочими вещами. Раньше я гордился тем, что обхожусь без книг. Теперь я понимаю, как я был глуп.
Писать – это сложно. Но драться и стрелять – не менее сложно. Эту неделю я занимаюсь с Филком. Филк, небритый и неряшливый, лучше всех на свете умеет обращаться с огнестрельным оружием. На моей памяти Филк ни разу не промахнулся, как бы он не стрелял. Из-за головы, из-под колена, с бедра, с плеча, в прыжке и кувырке. Он всегда попадает в яблочко, из любого оружия. Правда, из арбалета он стрелять не любит: это вотчина Грасселя. Но тоже умеет.
На самом деле, если кто-то из берсерков умеет делать что-то конкретное лучше других, это не значит, что он не умеет остального. Филк любого простого бойца по земле размажет при помощи любого оружия. Но огнестрелы – это его конёк.
Я обнаруживаю, что пишу бессознательно. Поднимаю глаза на Цикру. Он тоже это заметил, но молчит. А потом улыбается.
– Ты пишешь не отдавая себе отчёта, я вижу, – говорит он.
– Это хорошо?
– Да, – он доволен.
Я снова наклоняюсь над бумагой. Я переписываю какой-то манускрипт. Иногда мне встречаются незнакомые слова, я узнаю их значения от Цикры.
Чувствую, что кто-то вошёл. Оборачиваюсь. Это Киронага.
Он смотрит на меня. И кивает.
Я встаю. Цикра смотрит вопросительно.
– Я сдержал обещание, – говорит Киронага.
Я оборачиваюсь к Цикре.
– Я вернусь.
Иду за Киронагой.
Путь через двор кажется мне бесконечным. Моё сердце бьётся так, как не билось уже очень давно.
Вот и мои апартаменты. Первая комната, вторая. Спальня.
На кровати сидит Бельва. Мой выигрыш. Единственная причина того, что я принял от Киронаги победу в партии.
Она встаёт мне навстречу. Она смотрит на меня, и по её щекам текут слёзы. Пять чёртовых месяцев – ни одной весточки. Ни слова. Ни взгляда. Она ничуть не изменилась. Я обнимаю её, но перед моими глазами неожиданно появляется Рита, которая обычно ждала меня в этой комнате. Я отгоняю эту мысль.
Бельва не отпускает меня. Я чувствую, что, кроме нас, в комнате никого нет: Киронага вышел. Я целую её лицо, её глаза, её губы, и из моих глаз, из этих бешеных глаз, которые видели столько крови, которые видели тысячу смертей, которые видели, как людей сжигают и режут на части, в которых всегда были ярость и безразличие, из этих грёбаных глаз текут настоящие слёзы.
Глава 5. При дворе (продолжение)
Меня зовут Риггер. Это мантра. Я могу повторять её с разными целями. Чтобы успокоиться. Чтобы отдохнуть. Чтобы обрести уверенность в себе.
Бельва идёт за мной. Она могла бы идти рядом, но она понимает, что если право дано, его не обязательно использовать. Его можно сберечь. Если ты не используешь своё право сейчас, ты можешь использовать его позже – вдвойне.
Меня ждут двое – Киронага и Файлант. Последние из пятнадцати, кого я пока не побеждал.
Киронага сказал мне о той бильярдной партии: «Это была не подачка, Риггер. Это был аванс. Когда ты победишь меня в бою, ты отработаешь этот аванс».
Красный зал Императорского дворца. Большой зал. В нём я был трижды – на подобных же отчётных сражениях. Ликк дрался с Файлантом – и проиграл. Грассель дрался с Файлантом – и проиграл. Тирин, гладиатор с Запада, дрался с Файлантом– и проиграл. Я ни разу не видел, чтобы Киронага дрался с кем-либо, кроме меня. Меня он учил.
Зрителей почти нет. Всё те же соратники-берсерки. Бельва. Человек двадцать челяди. На подобные мероприятия не приглашают мещанство и дворянство. Это внутреннее мероприятие. Развлечение для избранных. Экзамен для избранных. Война для избранных.
Киронага одет в чёрное кимоно. Два меча – в ножнах. Чёрные волосы стянуты назад и уложены в сложную причёску.
Файлант надел белые штаны и свободную рубашку. Лёгкий меч в правой руке и кинжал – в левой.
Я – в традиционной чёрной коже: штаны, жилет поверх белой рубашки. В каждой руке по мечу.
Киронага выходит вперёд.
– Риггер, – говорит он. – Ты многому научился за это время. Ты стал не просто совершенен телом и разумом. Ты научился контролировать свой гнев, и это очень важно. Твой выпускной экзамен будет сложным. Если ты его не пройдёшь, то будешь учиться дальше. Если пройдёшь – ты всё равно будешь учиться дальше. Потому что мы учимся всегда.
– Ты будешь драться с обоими, – говорит Файлант, и его холодные голубые глаза в течение какой-то секунды полыхают огнём.
Я поднимаю мечи и выхожу в центр зала. Мои соперники – тоже.
– Я решил так, – говорит Киронага, – потому что ты – единственный, кому это по силам.
И он бросается вперёд. Мир вокруг меня замедляется. Мои движения – это театр теней. Там, где мгновение назад было лезвие, остаётся только след, а я уже под Киронагой, пытаюсь перерубить ему ногу. Звон металла, и вторым мечом я едва успеваю перехватить меч Файланта.
Рывком вскакиваю на ноги, чудом увёртываюсь от оборотного удара Киронаги и рублю Файланта обоими мечами. Одновременно в прыжке бью его в грудь, он отпрыгивает, но всё же я задеваю его голову самым носком ноги. Судя по всему, выбиваю несколько зубов. Это не первый удар, который я наношу ему. На тренировках мне удавалось даже условно победить Файланта. Правда, он дрался не в полную силу.
А вот Киронаге я ни разу не смог нанести удар. Ни на одной тренировке.
Попадание даёт мне крохотную паузу, и я обращаюсь к Киронаге, чьи мечи уже почти скрестились на моей шее. Отвожу их в сторону, отталкиваюсь от Киронаги и снова рублю Файланта, тупо, с силой, через все преграды. Он парирует, я подкатываюсь и оказываюсь позади. Киронага обегает Файланта, а я рублю обоих по ногам. Они подпрыгивают почти синхронно, и я делаю подсечку. Киронага уходит, а Файлант – нет. Он падает на спину, и я мечом отрубаю ему ступню.
Едва увёртываюсь от Киронаги и отбегаю в сторону. Файлант рывком встаёт. Он с трудом стоит на одной ноге. Из культи хлещет кровь, а я сражаюсь с Киронагой – один на один.
Когда я смогу его победить, я стану совершенен.
Я парирую, иногда пытаюсь напасть сам, но безуспешно. Краем глаза замечаю подпрыгивающего Файланта, увёртываюсь от его неуклюжей атаки, отбегаю в сторону. Файлант падает, не устояв на одной ноге. Без ступни – не попляшешь. Он слабеет на глазах. Я добью его, когда он окончательно ослабеет от потери крови. Это ещё несколько минут.
Несколько минут против Киронаги.
Я читаю в глазах Киронаги: «Молодец. Это правильная тактика».
Но это в глазах. Руки Киронаги держат мечи, каждый из которых может в любой момент перерубить мне шею. Или руку. Или ногу.
Я почти не устаю, или это только мне кажется. Но на лице Киронаги – ни бисеринки пота. Он тоже – как машина.
Бой входит в затяжную стадию. Удар за ударом, блеск и звон мечей, движение за движением. Файлант уже не может стоять. Он отползает в сторону, признавая себя побеждённым. Киронага не наступает, но и атаковать не позволяет.
Удар, прыжок, переворот, удар, разворот, удар. Первый сектор, второй сектор, третий сектор. Нога, рука. Шея, плечо. Мир становится системой. Мир становится текстом, раскладывается на буквы.
На буквы. В этот момент я понимаю, что Киронага действует по схеме. Чтобы обмануть схему, нужно пожертвовать собой. Тогда схема нарушится.
Решение приходит почти мгновенно. Киронага бьёт обоими мечами. Я не парирую удар. Если я его парирую, то не смогу ударить. Его мечи входят в меня с двух сторон, проходят через почки, печень, стремятся к позвоночнику. Мой правый меч идёт вниз: Киронага смотрит на него. Левый меч уходит Киронаге под подбородок. Из его горла хлещет кровь. Я успеваю торжествующе улыбнуться прежде, чем падаю на пол.
