Стивен Эриксон - Память льда. Том 2
– Позже, – сказала она, осматривая его, – Скворец. Ты ведь даже не представляешь, насколько ты уникальный мужчина, верно?
– Уникальный? – Его ухмылка расползлась шире. – Конечно, знаю. Спасибо Худу, я один такой.
– Это не то, что я имела в виду.
Он подошёл ближе и приобнял её выше талии.
– Пора найти целителя, женщина. У меня простые потребности, а мы тратим время.
– Ответ солдата, – сказала она, – но тебе меня не одурачить.
Незаметно для неё Скворец закрыл глаза.
Но ты одурачена, Корлат. Если бы ты только знала, насколько велик мой страх… потерять тебя.
Отчаянно размахивая руками, Крупп, Угорь Даруджистана, временами скупщик краденого и вор, бросивший вызов Воеводе Каладану Бруду, неторопливо брёл между шатров к повозкам с провизией. Он только что вышел из палатки повара моттских ополченцев, неся в каждой руке по натилогскому чёрному пирожку, обильно политому сиропом. В паре шагов за ним шёл мул, тянулся носом к пирожкам, вытянув уши вперёд.
Второй колокол после полуночи только что пробил в лагерях, вызвав скорбное мычание далёких стад бхедеринов, которое стихло, когда звери снова задремали. Добравшись до линии повозок – выставленных в прямоугольный форт на колёсах, – он заметил двух малазанских солдат, которые сидели у небольшого кострища, укутавшись в плащи.
Крупп изменил свой маршрут и подошёл к ним.
– Нежные друзья, – мягко окликнул он их, – уже поздно и вы, милашки, без сомнения, не откажетесь от чего-то сладенького.
Две женщины обменялись взглядами.
– Ага, – проворчала одна из них, – тот круглый даруджиец.
– А его мул – вон, притаился в тени.
– Уникален, без всяких сомнений, сей Крупп! Узрите! – Он выставил вперёд капающие сиропом пирожки. – Для вас, красавицы.
– И что мы должны съесть, пирожки или твои руки?
Вторая быстро вытащила нож.
– Сейчас отрежем и сами сможем выбрать, да?
Крупп сделал шаг назад.
– Королева грёз! Грубые и совсем неженственные! Осмелюсь предположить, что вы охраняете Серебряную Лису. Это успокаивает. Сердце Рваной Снасти так ярко сияет в этом ребёнке, ставшем женщиной.
– Ага, мы тебя видали. Болтал с ней. Она – наша чародейка, это точно. Сразу видно тех, кто знал её.
– Необычайно бессвязный диалог. Крупп в восторге…
– Мы получим пирожки с сиропом или как?
– Естественно, хотя отблески клинка ещё слепят щедрого Круппа.
– Чувства юмора у тебя нет, да? Садись, если духу хватит.
Даруджиец улыбнулся и шагнул вперёд.
– Натилогские чёрные пирожки, дорогие мои.
– Мы узнали. Моттские ополченцы как-то бросались в нас ими, когда у них кончились стрелы.
– Джейбару один прямо в рожу попал, помнишь?
– А потом он споткнулся и упал, а когда встал, был похож на лесной мох с глазами.
– Ужасающий сироп – смертельное оружие, – согласился Крупп, снова протягивая солдатам лакомство.
Женщины приняли пирожки.
– Мужественная задача – защита девы-рхиви.
– Она не рхиви. Она Рваная Снасть. Меха и шкуры – это всё показуха.
– Так вы говорили с ней?
– Не особо, да нам и не нужно. А пирожки-то вкусней без веток и листьев, верно?
Крупп моргнул и медленно кивнул.
– Без сомнения. Огромная ответственность, быть глазами вашего командира, приглядывающими за девой.
Женщины прекратили жевать и переглянулись, затем одна из них проглотила еду и сказала:
– Чьими? Дуджека?
– Если мы его глаза, то он слеп как крот.
– Ох, Крупп, конечно же, говорил про Скворца.
– Скворец не слепой, ему не нужны наши глаза вместо собственных.
– И тем не менее, – улыбнулся даруджиец, – он наверняка весьма утешен вашим самоназначением на сей пост и вашими докладами. Если бы Крупп был Скворцом, он – был бы.
– Был бы – что?
– Что? Утешен, разумеется.
Обе женщины хмыкнули. Потом одна фыркнула и сказала:
– Вот это смешно. Если бы ты был Скворцом. Ха.
– Фигура речи…
– Нет такой вещи, толстячок. Ты пытаешься идти по следам Скворца? Пытаешься смотреть его глазами? Ха.
– Скажи, – согласилась другая женщина. – Ха.
– Ты так и сделала, – заметил Крупп.
– Сделала что?
– Сказала.
– Верно. Скворец должен был стать императором, когда старого свергли. Не Ласиин. Но она знала, кто был её соперником, не так ли? Поэтому она его разжаловала, превратила в, Худ его бери, сержанта и отправила прочь, далеко-далеко.
– Амбициозный человек сей Скворец.
– Вообще нет, даруджиец. И в этом вся суть. Он стал бы отличным императором, как по мне. Нежелание браться за работу – лучший признак.
– Любопытная мысль, дорогая.
– Не, точно не я.
– Прости, что не ты?
– Не любопытная. Слушай, Малазанская империя была бы совсем другой, если бы Скворец сел на трон много лет назад. Если бы он сделал то, чего мы все от него ждали, схватил Ласиин за шиворот и вышвырнул из башенного окна.
– Он был способен на столь выдающийся шаг?
Обе женщины выглядели обескураженными. Одна повернулась ко второй.
– А какой у него шаг? Вроде широкий.
Вторая покачала головой.
– Ну, может, и выдающийся. Почему нет?
– А сколько там шагать до башенного окна?
– Может, нужно было шагнуть как следует, кто его знает.
– Ты права, подруга.
– Кхм, – перебил их Крупп. – Выдающийся шаг, милые. Это значит – поступок.
– Вот оно что.
– А, я поняла. Ты спрашиваешь, сумел бы он сделать это, если б хотел? Конечно. Не нужно становиться на пути Скворца, а если этого недостаточно – он умён.
– Тогда почему, гадает Крупп, он не сделал этого тогда?
– Потому, что он солдат, идиот. Восшествие Ласиин на трон было и так кровавым. Вся империя шаталась. Если люди начинают дружку резать да на окровавленный трон прыгать, остановиться сложно, и всё вокруг разваливается. На него мы все смотрели, так? Ждали, что он захватит трон, разберётся с Ласиин. А когда он просто отдал ей честь и сказал: «Так точно, императрица», – ну, всё просто утихомирилось.
– Он дал ей шанс.
– Разумеется. И что, девушки, думаете, он ошибся?
Женщины одновременно пожали плечами.
– Теперь это не важно, – сказала одна из них. – Мы тут, и тут это тут, а там это там.
– Пусть будет так и да будет так, – сказал Крупп, вздыхая и поднимаясь. – Удивительнейший диалог. Крупп благодарит вас и собирается уходить.
– Хорошо. Спасибо за пирожки.
– Круппу было приятно принести их. Доброй ночи, милые.
Он неторопливо направился назад к повозкам с провизией.
Когда он исчез во мраке, обе женщины некоторое время молчали, занятые слизыванием сиропа с пальцев.
Потом одна вздохнула. Другая повторила.
– Ну что?
– Довольно легко.
– Думаешь?
– Конечно. Он пришёл, предполагал обнаружить тут две головы с мозгами, а нашёл едва ли на одну.
– И всё одно болтали много.
– Это нормально для дурочек, крошка. Иначе он бы что-то заподозрил.
– Как думаешь, о чём они говорят с Рваной Снастью?
– Видать, о старухе.
– И мне так кажется.
– Что-то они задумали.
– Я так и знала.
– И Рваная Снасть во главе.
– Это точно.
– Меня устраивает.
– И меня. Знаешь, без веток с листьями пирожки какие-то не такие.
– Странно, и я о том же подумала только что…
Крупп приблизился к другому костру внутри форта на колёсах. Двое мужчин, ютившихся у него, подняли головы, глядя на новоприбывшего.
– Что у тебя с руками? – спросил Мурильо.
– Всё, к чему прикасается Крупп, липнет к нему, друг.
– Ну, – пророкотал Колл, – это мы уже много лет как знаем.
– И что с этим проклятым мулом? – спросил Мурильо.
– По правде говоря, зверь преследует меня, но не обращайте внимания. У Круппа только что состоялась интересная беседа с двумя солдатами. И он рад сообщить, что девушка Серебряная Лиса на самом деле в хороших руках.
– Липких, как твои?
– Теперь да, дорогой Мурильо, теперь да.
– Это, конечно, хорошо, – сказал Колл, – но чем нам поможет? В той повозке спит старая женщина, чьё разбитое сердце – самая малая её боль, хоть и она способна сломить даже сильнейшего мужчину, не говоря уж о хрупкой старухе.
– Крупп рад сообщить вам, что разрабатываются меры всеохватного милосердия. Кратковременные явления скоро уйдут.
– Тогда почему бы не сказать это ей? – прорычал Колл, кивая в сторону повозки Мхиби.
– Увы, но она не готова к такой правде. Это путешествие духа. Она должна сама встать на путь. Крупп и Серебряная Лиса могут лишь немногое, вопреки нашему видимому всемогуществу.
– Всемогуществу, значит? – Колл покачал головой. – Вчера я бы посмеялся над этим заявлением. Я слышал о твоей стычке с Каладаном Брудом. Мне интересно, как именно тебе удалось сделать это, проклятая жаба?
Крупп приподнял одну бровь.
– Дражайший собутыльник Колл! Полное отсутствие в тебе веры губит хрупкого Круппа с головы до пальцев ног, которые поджимаются от тоски!
