Владимир Прягин - Дурман-звезда
– Ну?
И Ясень шагнул вперед.
6
Голова закружилась, Ясень пошатнулся. А в следующее мгновение словно бы раздвоился. Умом он понимал, что по-прежнему стоит между рядами факелов, и чувствовал запах дыма, но глаза видели равнину до горизонта, плоскую и безликую.
Ее нельзя было назвать степью, потому что степь наполнена жизнью, а здесь все как будто вымерло. Воздух неподвижен, ни одна травинка не шелохнется. Небо затянуто облаками. Одним словом, пейзаж унылый до невозможности. Единственный ориентир – небольшая возвышенность впереди. Похоже, этот холмик соответствует трибуне в привычном мире.
Подумав об этом, Ясень удивился собственному спокойствию. Впрочем, все объяснимо, у него есть важное преимущество – вчерашний опыт общения с вестницей. Она ведь тоже утащила его куда-то, где нет людей и солнца не видно. Только там был пожар, а тут пока вроде тихо…
В ту же секунду трава под ногами начала тлеть. Ясень чертыхнулся и напомнил себе, что с мыслями надо поосторожнее. Ладно, без паники. Он знает, что эта равнина – просто иллюзия, испытание духа. Он больше не видит зрителей, но они по-прежнему глядят на него, и Звенка, наверно, умирает со страху. Значит, надо идти вперед.
Зола скрипела под сапогами, хлопья висели в воздухе. Проснулся ветер, дохнул в лицо. Запах гари усилился, стал почти осязаемым. Поземка уже крутилась у ног, дразнилась длинными языками.
Все было как вчера.
Сжав губы, чтобы не глотать горячую пыль, Ясень считал шаги. Девятнадцать, двадцать… По идее он должен быть уже в конце коридора. Но здесь, на равнине, заветный холм почти не приблизился, а идти с каждым шагом становилось труднее. Ноги как будто увязали в трясине, зола обжигала кожу, перед глазами плыли круги. Ясень понял, что должен передохнуть, иначе упадет и уже не сможет подняться.
Он остановился. Попытался представить, что сейчас наблюдают зрители. Может быть, там, в реальности, он уже у края дистанции, и осталось сделать последний шаг. Неужели он, Ясень, хуже, чем тот наглый первопроходец? Одно-единственное усилие, ведь это совсем не сложно – напрячь мышцы, оторвать стопу от земли, переставить ногу вперед…
Он сделал этот шаг. И еще один. И еще. Но ничего не произошло, только лиловый дым вокруг становился гуще. Плохо дело. Пригорка уже не видно, куда идти – непонятно. Так можно и сдохнуть в этой золе.
Да ну, не может такого быть. Зачем тогда приходила вестница? Показала ему пожар, как будто предупредила – бывает, мол, и такое, не бойся. Морально подготовила, так сказать. Ну он и не испугался, сразу попер вперед. И что в итоге? Ноги не держат, хочется сесть и закрыть глаза. Неужели обманула, хитрая птица? Глупо вообще-то, слишком мелко для той, чьи крылья затмили солнце.
Надо вспомнить, что она сказала конкретно. «Гори мертвым пламенем, питая живую реку. Иди во тьму, чтобы выйти к свету. Прочти волю солнца по знакам тени». Нет, этого все равно не понять, можно даже и не пытаться. Что еще? «Мы все горим, и пепел сплошной вокруг. А больше нет ничего». Потом там действительно полыхнуло, дева-птица исчезла, он потерял сознание. А когда пришел в себя, все показалось сном.
Ага, сейчас бы тоже не мешало проснуться.
Стоп, сказал себе Ясень.
Он принял ее слова за иносказание. А если их понимать буквально?
Тогда получается, что сбежать отсюда нельзя, потому что некуда. Ведь, кроме пепла, «нет ничего».
А значит…
Мысль, пришедшая ему в голову, была незатейлива и проста и от этого казалась еще страшнее. Но уже не осталось времени на раздумья и колебания.
Он задержал дыхание, как ныряльщик на дне, а когда терпеть стало невмоготу, судорожно втянул в себя раскаленный воздух. Боль едва не лишила его сознания, легкие вспыхнули, зола разъедала горло. Но он все глотал и глотал горелую пыль.
Ясень почувствовал, что ноги отрываются от земли, и он заваливается на спину, но почему-то никак не может упасть. Его как будто насадили на вертел и оставили жариться над костром. Руки безвольно свесились, голова запрокинулась. Дым ввинчивался в него лиловым веретеном, но Ясень даже не мог кричать, а только разевал рот.
Огонь пожирал его.
Он не знал, как долго это продлилось. Просто ощутил вдруг, что боль утихла, а небо над головой просветлело. У Ясеня даже возникла странная мысль, что он втянул в себя весь дым на равнине. Или настолько им пропитался, что просто перестал замечать.
Подошвы опять коснулись земли, и он притопнул для верности. Вздохнул глубоко, приходя в себя. Огонь внутри не исчез, но словно бы успокоился. Остыл, если это слово вообще к нему применимо. Тление теперь напоминало щекотку или, может быть, легкий зуд, и Ясень рефлекторно почесал бок. Не помогло, но, в общем, ничего страшного – постепенно привыкнет.
Ему показалось, что в небе мелькнули два прозрачных крыла, и Ясень шепнул: «Спасибо». Хорошо, что он все-таки понял вестницу. Она ведь прямо предупреждала, что пожар – не иллюзия и не сон. Огонь и пепел – всегда и всюду.
«Мы все горим», – сказала дева-судьба. Но люди почему-то не видят этого. Или не хотят верить. Ясень поверил – и впустил в себя лиловое пламя.
Пейзаж вокруг изменился, а может, Ясень просто увидел его иначе. Теперь это была не равнина, а участок на побережье. В лицо дул ветер. Впереди открывалось море. Возвышенность, которую давно заприметил Ясень, располагалась у самой кромки воды. Это был скальный выступ, пологий и невысокий. На нем маячили три фигуры.
Ясень хотел протереть глаза, но сдержался. В конце концов, за последние двое суток он видел столько диковин, что пора бы уже привыкнуть. Да и вообще, если скала действительно заменяет трибуну, то все логично.
Ему явились символы кланов.
Справа на выступе устроился волк. Не человек с волчьим гербом, а настоящий зверь с клыками, хвостом и шерстью. Правда, он был гораздо крупнее степных сородичей. Если бы встал на лапы, то, наверно, оказался бы выше Ясеня. Но волк полулежал в подчеркнуто расслабленной позе, только голову приподнял и смотрел на гостя льдисто-голубыми глазами. Серую шкуру как будто припорошили мукой – зубастый хищник был сед, хотя назвать его дряхлым язык бы не повернулся.
Слева – ястреб, здоровенная птаха из тех, что носят седоков на спине. Правда, этот, который здесь, явно не приучен к поводьям – слишком надменный вид. Желтый глаз таращится неприязненно, когти царапают камень.
А в центре…
Тут уж просто не было слов. Морской змей, дракон, лежал на скале. А может, сидел – Ясень затруднился бы сказать точно. Шея с клыкастой пастью вытянута вперед, мощные лапы расставлены, длинный хвост лениво шевелится. Чешуя сероватая с фиолетовым – королевским! – отливом. Глаза как блюдца, зрачки – две черные трещины, из которых сочится холод.
Говорят, истинные драконы вымерли много веков назад. Если кто и остался, то больше не выходит из моря. Теперь страной правят их потомки, люди-аристократы из клана.
Корабли (даже те, которые летают по воздуху) не зря имеют носовые фигуры в виде огромных змей. Одним словом, память о морских владыках живет в традициях и в легендах. Но чтобы вот так, увидеть воочию?
– Ты пришел.
Ясень сообразил, что голос принадлежит дракону. Причем голос явно женский, похожий на тот, который недавно звучал с трибуны. Аристократка приняла облик далеких предков? Значит, и волк с ястребом – это не абстрактные символы, а тоже люди, но в другой ипостаси? Однако…
Потом вдруг, совершенно не к месту, Ясень задался вопросом, как может людская речь исходить из драконьей пасти. Почему змеюка не шипит, например, а чисто произносит все звуки? И кстати, вот еще любопытно – как у них на вид различают, кто мальчик, а кто, извините, девочка? На картинках, которые попадаются в книжках, таких деталей, к сожалению, не разобрать…
Спохватившись, он опустился на одно колено и почтительно склонил голову. Молчание затягивалось. Ясень уже прикидывал, как отсюда выбраться к людям, если ему сейчас скажут «нет», но вместо этого услышал:
– Можешь подняться.
Он подчинился.
– Назови свое имя.
– Ясень.
– Тебя ничего не удивляет вокруг?
«Издевается», – подумал Ясень, а вслух сказал:
– Я не знаю, где мы сейчас, миледи. Восточное Взморье?
– Это Берег Творения, – теперь заговорил волк; голос у него оказался густой, тягучий. – Никто, помимо Древнейших, не выходил сюда за последние полстолетия. А ты вот вышел. Как ты это объяснишь, парень?
– Никак, милорд. Я надеялся, вы подскажете.
Волк ухмыльнулся (смотрелось это пугающе) и заметил:
– А он мне нравится. Хвост не поджал, смотри-ка.
Ясень скромно потупился.
– Ладно, парень, – сказал ему седой хищник. – Вопросы позже и в другом месте. Сейчас о главном. Слушай внимательно. Я, Девятый Коготь степного братства, приглашаю тебя разделить с нами сладость ночной охоты.
