Михаил Калинин - Работа для героев
– Верно. Особенно, прекрасной.
Она вдруг посерьезнела, поднявшись с кресла, обошла столик и встала рядом. Положила руку на плечо.
– То, что случилось, будет долго преследовать тебя, – сказала эльфийка. – Потом ты сможешь говорить об этом почти спокойно, поверь мне. Но сейчас ты должен помнить главное – ты не виноват. Просто есть вещи и события, которые случаются помимо нашей воли и, даже если мы видим их и стоим на их пути, часто нам попросту не хватает сил, чтобы выдержать этот напор.
– Ты, наверное, устала слушать мои благодарности, но спасибо тебе большое еще раз.
– От благодарностей сложно устать, глупый смертный!
Когда она уходила, Джошуа остановил ее:
– Майриэль.
– Да?
– Ты ведь летняя эльфийка, да?
– Трудно было ожидать, что ты настолько глуп, что не догадаешься, – пожала плечами Майриэль.
– Я не выдам твой секрет! – с жаром воскликнул Джошуа.
– Надеюсь, а то будет жалко такого хорошего парня, – она повернулась к выходу.
– Майриэль.
– А?
– А тот Барьер, о котором говорил Призрак…
– Милый, по одной страшной тайне за раз, – строго прервала его лучница. – И чтобы ты о нем не упоминал вообще нигде. Ясно?
– Яснее ясного.
– Все, марш спать, и чтобы завтра был чист, бодр и весел, а то я вашу братию знаю – сплошные разгильдяи.
Джулия пришла поздно вечером.
Он ждал ее весь день и нервничал куда больше, чем прежде.
Вымыл квартиру сверху донизу. Окна, полы, двери. Вымыл посуду и придал ей настолько блестящий вид, насколько это возможно с помощью соды. Снял всю паутину и извел пыль везде, куда только мог дотянуться – а младший мэтр с посохом наперевес мог дотянуться куда угодно. Краснея как вареный рак, поменял постельное белье на узкой лежанке Магды. Ни на что особо не надеясь, решил сделать так, чтобы все было прилично.
Говорить, что он привел в надлежащий вид и себя, было бы излишним.
В хлопотах день пролетел незаметно, и этому Джошуа был несказанно рад.
Небо уже украсилось звездами, а принцесса все не появлялась.
Джошуа дежурил на балконе, выходящем прямо на улицу, высматривая редких прохожих.
Наконец две фигуры в плащах пересекли улицу и направились к двери, ведущей в дом. Одна из них приподняла капюшон и помахала ему рукой. Он узнал Майриэль.
Метнулся к входной двери квартиры, сбив по пути стол и чуть не уронив расписную вазу. Когда в дверь постучали, он уже успел успокоить дыхание. Более-менее.
Джулия, закутанная с ног до головы в тяжелый плащ, шагнула внутрь. Майриэль, оставшаяся за порогом, подмигнула Джошуа и знаком пожелала удачи. Дверь закрылась.
И вот они остались вдвоем.
Наедине.
Он взглянул ей в глаза и понял – не разумом, сердцем: эти несколько дней разделили их.
Хотя…
Может…
Ему просто показалось?
– Здравствуй, – сказал он.
Она подняла глаза.
Кажется, в них был испуг.
И…
Или…
Надежда?
– Я скучала.
Тяжелая накидка скользнула на пол. Под ней было закрытое, простое по покрою платье. Неброское и роскошное. Наверное, эти дни она носила траур по погибшим во время сражений за город, но сейчас платье на ней было зеленым. Приглушенного цвета, который совсем не должен был напоминать о том дне в Гриндо, о том дне на вершине башни…
Тем более странно, что он все же напоминал.
– Я тоже.
Он застыл в нерешительности, любуясь ею.
Она улыбнулась – все еще немного напряженно:
– Так и будем мяться у порога?
– Нет! Конечно же нет, – спохватился он. – Проходи, пожалуйста.
– Здесь очень уютно, – похвалила она, присаживаясь.
Не в кресло.
На диван.
Ведь в кресле нельзя было бы присесть рядом. Так ведь?
Мгновение он колебался. Потом решился. Сел.
Она, кажется, слегка успокоилась.
– Прекрасно выглядишь, – сказал он. – Впрочем, как всегда.
– Я ведь собиралась встретиться с тобой.
– Джулия… – начал он.
– Я рада, – прервала она.
– Рада?
– Рада, что ты не уехал.
– Я не мог уехать. Не мог уехать, не попрощавшись.
Она все еще смотрела в сторону, демонстрируя тонкий профиль. Волны каштановых локонов разливались по плечам волнующей тяжестью.
– Так значит, это правда, – шепнула она. – Ты все же уезжаешь со своими новыми друзьями.
– Я должен.
– Кому и что ты должен? – Ни гнева, ни обиды. Смирение?
– Я не могу точно сказать, – признался он. – Я повинен в смерти стольких людей… Мне никогда не простят этого… Да что там, я сам себе никогда не прощу. А твой отец просто не позволит мне быть рядом с тобой и порочить твое имя.
– Знаешь, как теперь называют моего отца? Арчибальдом Мясником. Вряд ли что-то сможет навредить его репутации больше. Не нужно изворачиваться, Джошуа. Скажи мне истинную причину.
– Я не знаю. Я столкнулся с чем-то столь странным и удивительным, что уже не могу отказаться от этого. Мне нужно, необходимо – и, если честно, я почти уверен, что жизненно необходимо – разобраться и постичь эти тайны.
– Значит, ты покидаешь меня ради знаний и магии?
Все то же спокойствие. Вот только оно резануло сильнее крика.
Неужели она права? Неужели это главный мотив? Он готов отказаться от любви в пользу знаний? Стать обычным чародеем из книг, равнодушным к женской ласке повелителем загадочных сил? А если нет, то почему, когда она спросила, он заговорил именно об этом?
Может, не хотел лгать ей? Как лгал самому себе.
– Джулия. Мы так и не обсудили тот разговор в Гриндо…
– Ты тогда ясно высказал все, что думал.
– Да, я не могу так подставлять тебя! – воскликнул он. Ее отстраненность рвала сердце. Откуда это равнодушие? Почему? Разве он заслужил подобное? – Я ничего так не желаю, как быть с тобой! Но я не могу так опозорить тебя! Ты принцесса!
Он замолчал, не в силах сформулировать что-то осмысленное из-за нахлынувших эмоций.
Джулия посмотрела на него.
– То есть ты готов спасти мою честь, даже сделав меня несчастной?
Он не ответил.
– Да, я принцесса, – продолжила она. – Хороший уютный замок с толпой слуг. Лучшее образование. Лучшая одежда и пища. Лучшее окружение. Все, что надо для счастья… Знаешь, когда я была счастлива по-настоящему? Когда тринадцатилетний мальчишка, мой ровесник в смешной робе ученика, позвал меня гулять в старый сад. Когда показал мне пещеру и поделился своими тайнами. Теми, что были тогда для него самыми важными. Вот это и было счастье. А теперь тот мальчишка вырос, и тайны его выросли, и он больше не желает ими делиться.
– Если бы я мог!
– Оставь. Я не стану добиваться твоих секретов, ты заслужил право на них. Ты доказал свою верность… и любовь. Я так спокойна не потому, что мне все равно. А потому, что я уже смирилась. Я поняла, сразу поняла, что ты уедешь. Как только увидела тебя сегодня. Не в дверях, нет. Еще на улице. Я стояла добрых полчаса в темноте и смотрела, как ты ждешь меня на балконе. И уже тогда все поняла.
– Прости меня.
– Не проси прощения. – Она порывисто накрыла его руки своими. – В том нет ничьей вины, так требует наша судьба… будь она проклята.
Он не ответил, наслаждаясь ее прикосновением.
– Не хочу тебя отпускать, – сказала она.
– А я не хочу уходить, – признался он.
Свечи, щедро расставленные по всей комнате, позволяли рассмотреть принцессу во всех подробностях, но ощущать ее ладони в своих было удовольствием несоизмеримо большим.
– Мне придется стать женой Лоргона, – сказала Джулия.
Его пальцы неосознанно сжались.
– И родить наследников, – продолжила она. – Это моя судьба и мой долг.
– Принц Хьюберт – хороший человек, – выдавил из себя Джошуа с явным трудом. – Он, кажется, искренне влюблен в тебя.
– Это не важно.
Спорить он не стал. Хвалить принца не было никакого желания. Было желание держать ее руки и не отпускать. Лучше всего – вечно.
– Джошуа.
– Да?
– Ты слышишь что-нибудь?
– Что именно?
– Голоса? Звуки шагов?
Он прислушался.
– Нет.
– Не слышишь, потому что сейчас в этом доме нет никого, кроме нас. Ни одного жильца или шпиона. Только ты и я.
– Почему? – спросил он, чтобы не молчать, ведь ответ был известен им обоим.
– Я – будущая королева, Джошуа. Я должна принимать важные решения для блага моей страны. И могу принимать решения, важные для меня. Например, кто будет моим первым мужчиной.
– Джулия…
– Ты все еще тут, – ее ладонь нашла его лицо, она была горячей и чуть дрожала, – и ты дал мне клятву верности. Я приняла ее. С благодарностью. Но теперь я прошу – нет, я требую эту клятву исполнить.
– Джулия. – Он и не заметил, как вновь посмотрел в ее глаза, сжимая хрупкие плечи забывшими осторожность руками. – Я ничего на свете не желаю так сильно, как быть с тобой. Здесь, сейчас. Но наши желания, они же могут погубить нас! Погубить тебя…
