Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости
– Ты станешь мной, – говорит человек и уходит.
У меня нет сил идти за ним.
* * *Утро встречает меня ласковыми солнечными лучами и нежным дыханием Риты. Она всё ещё спит. У меня болит всё тело. Но мне хорошо, потому что я знаю: это не зря. Я знаю, что это – правильно.
Я встаю и ползу на кухню. В таких покоях как мои есть отдельная кухня, где можно просто быстро перекусить. Впрочем, можно попросить еду в комнату, дёрнув за шнурок звонка.
В кухонном шкафу обнаруживается сыр, который я уплетаю за обе щеки. Я страшно голоден.
Сзади меня обнимает Рита. Я чуть не падаю под её полными руками: ноги не держат.
Но я знаю: как только я войду в зал, как организм сожмётся в тугую пружину и будет выполнять то, что я ему прикажу.
– Риггер, – мурлычет Рита.
Я доедаю сыр и оборачиваюсь.
– От тебя пахнет сыром, – замечает она.
Она неуловимо похожа на Бельву. Я боюсь забыть Бельву, потому что хочу к ней вернуться.
Мы идём обратно в спальню, по дороге я дёргаю шнурок.
Буквально через несколько секунд появляется маленький человечек в смешной красно-чёрной униформе с золочёными пуговицами.
– Завтрак, – говорю я.
Человечек исчезает.
Я утыкаюсь лицом в мягкое тело Риты через её красный халат, расписанный геометрическими узорами. Она гладит меня по голове.
– Я знаю, – говорит она. – Ты ищешь во мне – её.
Она права. Она безжалостно права.
* * *Когда я появляюсь во дворе, ко мне тут же подбегает слуга.
– Вас просил подойти господин Киронага.
– Веди, – отвечаю я.
Слуга бежит слишком быстро, мои усталые ноги не поспевают за ним. Но я сжимаю зубы и ускоряю шаг. Терять нечего – всё равно придётся работать на тренажёрах.
Киронага ждёт меня в своих личных покоях. Они оформлены в бело-красной гамме.
– Доброе утро, Риггер, – говорит он с улыбкой.
Я не отвечаю.
– Вчера ты хорошо потрудился, – продолжает он. – Ты сумел преодолеть себя, но это только начало.
– Ты вызвал меня, чтобы похвалить?
– Нет. Я вызвал тебя, чтобы поговорить. Точнее, я пригласил тебя, чтобы поговорить.
Он делает акцент на слове «пригласил».
– Я слушаю тебя.
– Сядь, Риггер.
Я сажусь на диван напротив него.
– Каждый из нас, из пятнадцати берсерков, научит тебя чему-нибудь. Я научу тебя скорости. Риринак – силе. Маггарс – ловкости. Ты можешь усвоить все эти умения, я уверен. Но это ещё не всё. Ты должен научиться ещё некоторым вещам, без которых всё это бессмысленно.
– Например?
– Если ты попросишь меня сейчас же расписать тебе общую экономическую схему функционирования империи, я, не задумываясь, возьму лист бумаги и распишу. Если ты попросишь меня рассказать о технологии производства фаянса, я тут же расскажу и начерчу схему печи. Если ты попросишь меня прочитать тебе что-нибудь из литературы, я смогу продекламировать не меньше сотни стихотворений – на память. И так далее.
– Ты хочешь, чтобы я умел так же?
– Да, Риггер. Не я хочу. Империя требует этого от тебя. Мы не только абсолютные воины. Нам нельзя нанести ни одного удара. Но при этом нас нельзя обыграть ни в одну игру, нас нельзя удивить никаким фактом, мы распознаём ложь по мимолётному выражению глаз.
– Императору нужны воины или учёные?
– Воины. Первое – это сила. Сила может быть только дана, ей нельзя научиться. Но знание дополняет силу. Без знания твоя сила – ничто.
– А знание без силы?
– А знание без силы – весомо. Но знание можно приобрести.
У меня есть к нему один вопрос.
– Киронага, я уже спрашивал тебя. Зачем? Зачем тратить столько усилий на меня? Вас и так уже пятнадцать.
– Нас трое, Риггер. Нас всего трое. Я, Файлант и ты. Три берсерка, которые обладают не только силой, но и способностью принимать знания. Остальные – пешки в наших руках.
– У меня нет знаний.
Я снова признаю его превосходство.
– У тебя будут знания. Увидев тебя, я сразу понял, что ты – один из нас. Когда мы нашли Риринака, мы – я и Файлант – мы были восхищены его силой. Он может в одиночку разметать целую армию. Но он не может понять чисел. Для него два и три – это одно и то же, просто закорючки на бумаге. Он, как и ты, не умеет читать, но он не может научиться. А ты – можешь.
– А если я не хочу?
– Ты отправишься в каземат. На вечность.
Я думаю.
– У меня нет выбора.
– У тебя нет выбора.
И тогда я задаю самый главный вопрос.
– Ты лгал мне тогда. Вполне вероятно, ты лжёшь мне сейчас. Я прошу только одного ответа. Ответа, от которого зависит всё.
– Я слушаю тебя.
– Я смогу вернуться?
Он смотрит на меня внимательно. Его чёрные раскосые глаза проникают внутрь меня, буравят меня.
А потом он качает головой.
– Нет, Риггер. Ты не сможешь вернуться. Никогда.
И я бросаюсь на него. Я взмываю в воздух и бью его одновременно рукой и ногой, но он исчезает и появляется снова уже у меня за спиной, я чувствую боль в пояснице и падаю на землю, и не могу даже пошевельнуться.
– Не стоит, Риггер. Нет игры, в которую ты можешь меня переиграть. И война между нами неизменно будет заканчиваться твоим поражением. Ты просил честного ответа: я ответил тебе честно. Прими это так, как оно есть.
Паралич начинает проходить. Я переворачиваюсь на бок и пытаюсь сесть. Киронага помогает мне. Я прислоняюсь спиной к дивану.
– Есть, – шепчу я.
– Что есть? – спрашивает Киронага.
– Есть такая игра.
Киронага хмурится.
* * *Зал – золотой. Иногда позолота наносится поверх неровных стен и лепных украшений, и тогда видно, что это позолота. Здесь – не видно. Всё идеально, великолепно ровное, правильное, гладкое. Золото повсюду, каждая вещь, каждый предмет мебели, каждая картина на стене сверкает золотом.
Пол – чёрный. А по центру зала стоит стол, покрытый зелёным сукном.
Киронага идёт к столу спокойно. В его руках – отделанный золотом футляр. Когда игрок появляется, зрители взрываются аплодисментами. Зрители – это городское дворянство и богатое мещанство. На этот матч выкупили все места, которые были. И даже те, которых не было.
Только одно место пустует – императорский трон. «Император не сможет присутствовать из-за дел государственной важности», – говорит мне распорядитель. Я почему-то ему не верю. Впрочем, я уже понял, что верить нельзя никому.
Киронага кладёт футляр на стол и открывает его. Такой кий стоит безумно дорого. Киронага собирает его медленно, аккуратно, дотошно проверяя центровку и прочность креплений. Зрители что-то скандируют, но я не могу разобрать. Это не его имя. Что-то более короткое.
Кий я взял в общем бильярдном зале. Киронага хотел одолжить мне кий из своей личной коллекции, но я отказался. Киронага так и не понял, почему. Скоро поймёт.
Мой кий собран, я держу его в руке. Отличный баланс, оптимальный вес. Тоже не из дешёвых. Собственно, в императорском дворце не может быть ничего дешёвого.
Зрители торжествуют.
«Господин Киронага против господина Риггера». Чемпион города. Непобедимый Киронага. Честно говоря, если бы я знал обо всех его титулах до того, я бы подумал, прежде чем вызывать его. Теперь отступать некуда. Я – хороший игрок, даже отличный. Я выигрывал у мессира Синтика, когда тот приезжал в Санлон.
С момента вызова прошла неделя. Я учусь читать, как приказал мне Киронага. Я изучаю технологические процессы и экономические принципы, как приказал мне Киронага. Я прошёл половину тренажёров, моя реакция улучшилась в несколько раз. Так и говорил Киронага. Теперь я хочу кое-чего, в чём Киронага мне отказал. Чего он мне не разрешил.
Я вскидываю руки вверх.
– Фу-у! – мычит зал.
Точно так же мычал зал в Санлоне, когда публику приветствовали мои соперники.
Каждое движение Киронаги вызывает овации.
Вперёд выходит статный чернобородый мужчина в ярких, попугайских одеждах. Это глашатай.
– Сегодня! – ревёт он, перекрикивая толпу. Толпа чуть притихает.
– Впервые! – ревёт он ещё громче.
– В императорском зале большого дворца!
– Уникальная встреча!
– Господин Риггер из провинции Санлон!
Если бы им позволили, они бы бросали в меня помидоры. Они презирают меня – демонстративно, наигранно. Они мычат, ахают, кашляют.
– Против многократного чемпиона Оменескорна! Двукратного чемпиона Империи!
Публика впадает в экстаз. Она беснуется, на губах появляется пена, глаза выкатываются из орбит.
– Господина!..
Восторг достигает накала. Сейчас, сейчас их прорвёт, они разорвутся. Мне кажется, что по залу бурлящей пенистой рекой хлынет кровь. Но это мне только кажется.
– Киронаги!!!
Я хочу зажать уши. Все эти чиновники, все эти благородные богатеи, все эти толстосумы и толстощёки, они в восторге, они ревут, они в экстазе. Их красные, разгорячённые лица вызывают у меня отвращение.
И тогда я размахиваюсь и бросаю кий в толпу. Я никогда не промахиваюсь. Кий втыкается точно в глаз какому-то мужчине в первом ряду. Он падает вперёд, обливаясь кровью, но никто этого не замечает. Киронага смотрит на меня внимательно и даёт кому-то знак. Мужчину вытаскивают и несут вдоль бортика к выходу. Его жена, если это его жена, смотрит на меня и кричит. Что-то приветственное, кажется.
