Михаил Костин - Опаленные войной
Сестры вели себя по-разному. Аги трогательно держала в худеньких руках краешек одежды Ули, часто всхлипывала и семенила за ней, будто верила и надеялась только на нее. Ули же шагала широко и как-то сосредоточенно. После того, как прошел первый взрыв эмоций, она нахмурилась, сжала губы в тонкую ниточку и стойко терпела все тяготы пути, неудобную одежду, холод, ветер.
На привал мы остановились только к вечеру, когда девушки уже начали падать от усталости. Солдаты развели костер. Эймс не позволил разжигать большое пламя, чтобы не привлекать внимания. Девушки молча сидели рядом с огнем. Я смотрел на них через поднимающийся к небу горячий воздух и поражался тому, какие они все-таки разные. Аги укуталась с головой и смотрела с испугом на окружающих ее солдат, прятала глаза. Ули сидела с прямой спиной, смотрела перед собой, была собрана и напряжена.
– С нами все в порядке, Дарольд, все в порядке… – прошептала Аги, пряча глаза, когда пауза затянулась.
– За себя говори! – зло отозвалась Ули. – Со мной совсем не все в порядке. Когда тебя на перегоне насилуют по нескольку раз в день, секут плетьми, чтобы шла быстрее, когда запрягают вместе с другими скинами в арбу, потому что лошади не выдержали холода, голода и сдохли… когда за попытку к бегству выжигают клеймо – это никак не значит «в порядке»! – она захлебнулась словами. Аги заплакала.
Я почувствовал, как кровь приливает к лицу. Сколько же пришлось пережить моим хрупким сестрам! Какие страшные испытания выпали на их долю…
– Знаешь, Дарольд, то место, откуда ты нас спас, было не самым худшим, – добавила Ули. – Это уже третья деревня, куда нас продали, как скот. Как животных. Хочешь знать, почем нынче скины? Три тюка сена за нее, – она качнула головой на Аги. – И два за меня. Говорят, кусаюсь сильно. Оттого дешевле. Да и цены на человеческий товар в последнее время упали. С юга шлют рабов каждый день. Молодых сильных юношей. Норды нас, девушек, за людей не считают. Убить такую, как мы, – все равно, что свинью зарезать. Только есть нельзя. Хотя и это…
Ули криво усмехнулась и замолчала.
– Гарм нас жалел, – тихо промолвила Аги.
– Гарм – скотина и тварь! – едва не задохнулась от ненависти Ули.
– Это наш последний хозяин, тот, которого вы зарубили, – пояснила Аги.
– Ага, ему она нравилась, – рычала Ули. – Каждую ночь ее на печку таскал. А я его братьям доставалась.
– Но и то сказать, не злые были… если трезвые, – то ли возразила, то ли подметила Аги. – Прежние хозяева нас вовсе в дом не пускали. Под шкурами спать приходилось.
Аги снова заплакала.
– А по мне, – продолжила Ули, безжалостно глядя на меня, – они все сволочи. Нелюди эти норды, все как один! Твари!
– Прекрати, – тихо попросила ее Аги. – Мы же спаслись. Да? Дарольд, миленький, ты же нас спас?
– Да, – выдавил я, хотя уверенности в таком ответе у меня не было.
– Ты лучше скажи, что ты делаешь тут? – спросила Ули. – Как ты оказался в этих краях? Мы же потеряли тебя, когда… Когда… – она задумалась и с каким-то нутряным ужасом сказала: – Давно. Как же давно это было!
И закрыла лицо руками.
– Я вас искал, – ответил я.
– Бедный-бедный Дарольд, – сказала Аги.
Ули нахмурилась, на носу собрались морщины: – А дальше? Дальше-то что, братец? Что мы будем делать? Обратно в пустой Виллон? Или, может, в Великую Крепость, к братьям Ордена Духов?
Я растерялся. Мне послышался легкий смех вдалеке. Будто шуршит трава под ветром, будто перекатывается вода в ручье. Почудилось?
Этого вопроса я одновременно и ждал, и боялся. Я понимал, что спасти сестер мало, от этого их жизнь не наладится, не вернется прошлое спокойствие. Мир изменился. И далеко не в лучшую сторону. Чтобы вернуть хотя бы часть былого нужно горы свернуть! Но я над этим не задумывался. У меня была цель – спасти семью. Или хотя бы ее часть. Пропал Рик, обезумел Эйв, погибли родители. Но остались сестры! И вот они со мной… Но как изменила их судьба, как изломала.
«Что же дальше?!» – этот вопрос навис огромным снежным комом, норовил обрушиться, погрести под собой. «Что же дальше?! У тебя на хвосте бешеные норды, – сказал я сам себе. – У тебя мало людей. Они голодны и устали. Ты на чужой земле. И отвечать за все это – только тебе!»
Пересохло в горле.
– Я… Я не знаю…
Ули зло усмехнулась.
– Тогда, братец, я тебя разочарую. С такими планами ты мог бы нас и не вытаскивать.
– Что ты говоришь, Ули?! – накинулась на нее Аги. – Дарольд нас спас! Он молодец!
– Молодец, – устало отмахнулась та. – Молодец он, да еще какой, особенно когда убежал из родного дома, не попрощавшись… Ох, какой молодец! Ладно…
Она замолчала и легла на землю, завернувшись в тулуп.
– Ты ее не слушай, – Аги смотрела мне в глаза. Она пыталась улыбаться, но казалось, что за это время она просто разучилась это делать. Губы кривились в улыбке, но глаза все равно оставались грустными, просящими, как у собаки, которую много и долго бил хозяин.
Не в силах смотреть, я опустил голову.
– Я не знал…
– Брось, она просто злится, – сказала Аги. – Злая она стала, но ее винить нельзя. Нам было трудно. Но это позади, ведь так? Дарольд, все ведь будет хорошо?
Я разлепил онемевшие губы.
– Да, Аги. Все будет хорошо, – мой голос вдруг стал хриплым и неприятным. – Ты тоже поспи.
– А ты? Ты разве не устал?
– И я посплю, Аги, – говорить с ней было еще труднее, чем с Ули. Та рубила правду с плеча, зло бросалась словами. Аги же не ругалась, она принимала судьбу с покорностью, словно бы отдавала себя в чьи-то руки. И от этого становилось еще тяжелее. Аги не обвиняла, не требовала. Она передавала ответственность за себя кому угодно… я помнил ее другой.
Аги послушно укладывалась спать.
– Когда проснемся, все будет хорошо, – сказал я.
Она укрылась плащом с головой. Я, как оглушенный, остался сидеть у костра.
Рядом неслышно присел Эйо.
– Непросто… а?
– Я видел такое. Это пройдет. У нее, – Эйо кивнул в сторону Аги, – пройдет. А вот другая…
– Ули, – сказал я.
– Да. Вот с Ули будет сложно, возможно, даже очень.
– Пока наоборот.
Эйо вздохнул и выдал отстраненно:
– Завтра встаем рано. Эймс боится, что норды погоню организуют.
– Мы так петляли, неужели они найдут нас? – я чувствовал опустошенность.
– Не забывай – они хозяева в этих землях. Рано или поздно, но мы встретимся.
Эйо ушел. Я закрыл глаза. Усталость, накопленная за день, сделала свое дело. Я так вымотался, что сознание держалось нетвердо. И нужно было совсем немного, чтобы нырнуть в темное магическое море.
«Вар Ло?!» – позвал я.
«Слушаю тебя, Дарольд», – послышался моментальный ответ.
«Мне трудно… из-за сестер. Им столько пришлось пережить. Это так несправедливо!»
«Несправедливость свойственна этому миру. Все в нем вертится вокруг несправедливости».
«Я не хочу так…»
«Неужели?» – голос моего собеседника окреп.
«Да! Не хочу, я хочу справедливости!»
«Хочешь изменить мир?»
«Я хочу, чтобы мир изменился!»
«Но для этого кто-то должен его изменить».
«Тогда я хочу изменить мир!»
«Только человек, с железной волей и безграничной жаждой к переменам, способен на такое».
«А я такой чеовек?»
«Не знаю, Дарольд, но мир уже меняется, в нем уже начались перемены».
«Таких перемен я не желал, они приносят только зло…»
«Чтобы стать лучше, нужно пройти через испытания».
«Неужели ты думаешь, что тяготы, выпавшие моим сестрам, пойдут им на пользу?!»
«Пойми, Дарольд, есть процессы, с которыми можно только примириться. Либо же погибнуть! Нет другого пути. И перемены в этом мире уже не остановить. Но можно сделать так, чтобы они принесли благо. Для этого не нужно бояться перемен. Нужно их принять и нести в мир. Понимаешь?»
«Я не знаю…»
«В тебе сила. И я ее чувствую. Ты ведь наверняка хотел спросить о том, каким образом вышло, что в деревне нордов вас никто не заметил?»
«Да».
«Так вот, Дарольд, есть такие точки… в пространстве, во времени. Понимаешь, о чем я говорю?»
«Ты все время говоришь о каких-то точках, а я не понимаю!»
«Ну, вот ваш костер здесь и сейчас, это одна точка, а ваш костер через час, это другая. Так понятней?»
«Нет».
«Хорошо, попробую еще раз. Зная ключевые моменты времени, можно влиять на события. Самый простой пример: помнишь, как ты разлил масло? А ведь тот человек, что вышел из дверей, увидел вас. Он мог поднять тревогу, но не поднял. Почему? Он упал, ударился и все забыл. Это была ключевая точка».
«Но как ты о ней узнал?»
«В этом и есть тайна! В этом искусство! Понимаешь? Увидеть эту точку, понять и привнести изменения, чтобы последующая вереница событий шла по иному сценарию, вот оно – искусство магии, о котором все мечтают».
«Я бы хотел научиться этому».
«Все бы хотели этому научиться, но не всем дано. Впрочем, у тебя есть шанс. Со временем ты поймешь, как и что делать. Но и это не главное. Важнее – люди».
