Антон Орлов - Западня для ведьмы
Лекарка сперва подумала, что слишком вольно он ведет себя со взрослыми, но потом поняла, что Эдмар для него не взрослый. Эдвин Мангериани, попросту Эд, запомнился ему самоуверенным и наглым старшеклассником. Михас не в курсе, что перед ним древний сонхийский маг, чья память похожа на бездонный колодец – или пусть не бездонный, но с очень далеким дном и пугающим сонмом плавающих на разной глубине воспоминаний.
– Я не собираюсь обижать твоих сестер, а если кто-нибудь другой попробует их обидеть, всегда можете рассчитывать на мою помощь.
Это было сказано серьезно, без обычных для Эдмара улыбочек. Зинта про себя порадовалась, что хоть в чем-то он повел себя правильно.
– Тимодия, я сожалею, что с твоей мамой так получилось, но она задолжала свою жизнь Госпоже Развилок, и выбора у нас не было.
– Я знаю, – тихо отозвалась девочка, не поднимая на него глаз. – Мама сказала, когда мы с ней поговорили. Извините, что я хотела вас отравить.
– Извинения приняты. Но почему ты раньше не вспомнила о том, что она тебе сказала?
– Она мне потом это сказала, уже здесь…
Тимодия неуверенно взглянула на Поля. Тот кивнул.
– Тебе тут понравилось? – спросила Зинта после паузы.
Не стоило спрашивать, хорошо ли ей у Лагаймов. И так видно. Вон какой старший братец, не даст в обиду.
– Да, госпожа Зинта, здесь все такое сказочное, интересное…
Когда дети ушли, Эдмар первый нарушил молчание:
– Тебе удалось найти Рименду на посмертных путях?
– Скорее, проложить к ней дорожку для Тимодии и устроить им недолгое свидание. Не спрашивайте, где сейчас Рименда, – добавил он, заметив в глазах у Зинты рвущийся наружу вопрос. – Я не знаю. Но с ней все в порядке, это могу сказать с полной определенностью.
– Жаль, что на тебе регенерационная маска, – меланхолично произнес Эдмар, откинувшись на спинку стула. – А то бы я прямолинейно и неутонченно двинул тебе в челюсть.
– Ты чего? – ахнула Зинта.
– Вот и мне то же самое интересно, – добавил Поль. – Чтобы ты – и неутонченно…
– Ты опять побывал Ретранслятором? Я же помню, чем это для тебя закончилось.
– Ну, тогда и остальное припомни, – голос Поля прозвучал прохладно.
– Да, я признаю, что был тогда не прав и вел себя, как отъявленный киношный злодей, я даже в чем-то понимаю твое тогдашнее желание меня пристрелить. Между нами говоря, на твоем месте я бы так и сделал. Но то, что ты вытворяешь, – форменное самоубийство.
– Тогда я ни черта не знал, а потом выяснил, как это делают шаманы, и теперь работаю без риска. Не в первый раз.
– Даже так?
– Ага. Не скажу, что я практикую это часто, но иногда край до чего важно, чтобы тот, кто ушел, и тот, кто остался, могли в последний раз поговорить. Как в этом случае. И если после Ретранслятора сам помнишь, в каком я был состоянии, то сейчас я сижу и пью с вами кофе, а не лежу в реанимации.
– Да, конечно, – с тоскливым сарказмом отозвался Тейзург. – Не считая того, что на ближайший месяц ты остался без глаз и с кровавыми ошметками вместо лица. Это же безумный расход сил, и ты после сеанса связи был никакой – так ведь, если не врать? То-то я удивился, когда узнал, что тебя достало этим импульсом.
– Порванная в хлам рожа – невелика плата за то, чтобы Рименда и Тимодия могли попрощаться. Я надеюсь, ты оставишь Тимодию у нас?
– Забирай, – ухмыльнулся Эдмар. – Сонхийский ритуал со сделкой на один золотой устанавливает нерушимую связь между приобретателем и товаром: благодаря этому я без труда нашел Тимодию в катакомбах, когда она сбежала. Шел, как на сигнал маяка, хоть я и не видящий. Имей в виду на всякий случай, если эта тихоня с задатками киллера во что-нибудь вляпается, и вам понадобится помощь. И не беспокойся о том, что я могу причинить твоим какой бы то ни было вред. Не могу, не хочу, не собираюсь. А если кто-то другой начнет им угрожать – позови меня. Я в такой ситуации буду весьма эффективен.
– Спасибо, учту.
Механический слуга привез с кухни целый поднос всяких десертов, и Зинта начала пробовать то, чего еще не ела. Шоколад в Сонхи вкуснее, потому что «без добавок», тут Эдмар прав, зато сонхийским мороженщикам до здешних далеко, просто диво какое мороженое! Увлекшись сластями, она пропустила мимо ушей разговор о том, как Поль после своей жизни на болоте в кошачьей шкуре снова родился человеком и потом ушел Вратами Хаоса, но эту историю она уже слышала. Эдмар узнал об этом от крухутака из той компании народца, которая чуть не съела Тимодию в катакомбах.
– Ничего удивительного, что вначале ты был такой сумасшедший. Ты ведь перед тем едва ли не миллион лет провел в безднах Несотворенного Хаоса, это многое объясняет.
– Хаос мне иногда снится. В детстве меня временами преследовало ощущение, что Нез как будто солнечный цветущий остров, на который я выбрался из какого-то страшного океана – и этот океан все еще у меня за спиной, я помню, какой он, но рассказать о нем не смогу, потому что нет в языке нужных слов. Это ощущение постепенно слабело, но до конца так и не прошло.
– А я в течение всех этих тысячелетий искал тебя среди живых, не зная, что ты там, и всякий раз разочаровывался, потому что это оказывался не ты.
– Вот давай на эту тему не будем.
– Да я же не о разврате, я о романтических чувствах…
– Все равно не будем. У меня тут мебель новая.
– Зато прелестно состаренная, надо заметить. Выглядит, как подлинный антиквариат. Если ты начнешь убивать меня об эту мебель, здесь будет уже не так мило… Зинта, вот это мороженое попробуй! А ты, Поль, знаешь о том, что тебе нельзя разбрасываться обещаниями? Другим можно, тебе нельзя, потому что ты из Стражей.
Поль хмыкнул.
– Бывший я Страж, отставной.
– Не все так просто. Ты сейчас не при исполнении, но, судя по некоторым признакам, на твою истинную сущность это не повлияло.
– По каким еще признакам?
– А то сам не знаешь.
Выражение лица у Эдмара было такое, что Зинта невольно засмотрелась, словно в театре: грустное, снисходительно-сочувственное, ироничное – и все это одновременно.
– Например?
– Например, я понимаю, почему ты решил остаться седым, хотя мог бы вернуть своей шевелюре прежний сногсшибательно рыжий цвет.
– Я-то думал, ты скорее скажешь, что ты этого не понимаешь.
– Представь себе, я догадался, в чем дело.
– Надо же мне перед начальством солидно выглядеть, чтоб уважали и не держали за мальчика для битья.
– И еще для того, чтобы тебя рядом с Ивеной не принимали за ее младшего брата, разве не так?
– Медики считают, что это побочный эффект всех тех регенераций, которые мне перепали.
– А ты сам как считаешь?
– Доверяю в этих вопросах медикам.
– В некоторых сонхийских трактатах упоминается о том, что Стражи от старости не умирают. Что это, по-твоему, означает?
– Что меня, по всей вероятности, пришибут раньше, чем успею состариться.
– Сонхийские ученые маги придерживаются того же мнения. Выискивают иносказания там, где их нет. Между тем это утверждение не нуждается в толкованиях, ибо смысл у него буквальный: Стражи не умирают от старости. Вдумайся, что это значит.
– Наверное, то, что я мутант.
– О демоны, еще один мутант выискался! Мало нам было Стива… Не обольщайся, ты нормальный представитель своей расы. Рождаетесь вы у людей, живете среди людей, но отличаетесь некоторыми особенностями. Под людьми я в данном контексте подразумеваю хоть людей Сонхи или Земли, хоть незийцев, хоть энбоно, хоть тихарриан, не имеет значения. Главное то, что Стражи одновременно и люди, и не люди. Стражи всегда маги. И еще Стражу нельзя швыряться словами. Обмануть, чтобы все вышло по-твоему, – это можно простым смертным, но не кому-то из вас.
– Достал ты меня этим обманом.
– А уж ты меня как достал…
Они умолкли и взяли еще по чашке кофе. Зинта в их разговор не вмешивалась, и, похоже, им ее присутствие ничуть не мешало. Зато ей было интересно: все равно что сидишь на спектакле.
– Я познакомился на Земле с неким Генри Фаулером, профессором Евро-Азиатского Искусствоведческого Университета. Тем самым Фаулером, который изучает изобразительное искусство энбоно и написал монографию о Лиргисо. Книга недурна, но милейший профессор слишком вольно трактует мои побуждения и душевные движения. Я бы сказал, чересчур однозначно, сводя их к нескольким составляющим, в то время как этих составляющих больше сотни, в том числе взаимно противоречивых и конфликтующих между собой, однако последнее не мешает им сплетаться в прихотливые переменчивые узоры.
«А вот так нахваливать себя – нескромно», – лекарка слегка покачала головой.
– Живущие-в-Прохладе меня бы поняли, – продолжил Эдмар, сделав глоток кофе. – Пусть я сейчас человек, но на протяжении множества рождений на Лярне я был энбоно, а профессор Фаулер, при всех его достоинствах, все же не смог в полной мере постичь психологию могндоэфрийских энбоно. Меня разбирало безумное искушение открыться и побеседовать с ним на эту тему, но я удержался.
