Антон Орлов - Машина смерти
– Постараюсь.
– А кровь откуда? – Тина повернулась к Лиргисо. – Ты его ударил?
– Да если бы! – огрызнулся тот. – Это моя кровь. Ты сначала на мои руки посмотри!
Бронекостюм он успел снять. Его иссеченные порезами пальцы блестели от застывшего геля, на правом запястье алела рваная рана, тоже залитая гелем.
– Недурно, да? Он меня укусил!
– Древние земляне называли это кармой, – заметила Тина. – Что выдал диагност?
– Общий стресс, выброс адреналина, перебои в работе сердца. Возможно, в организм было введено не поддающееся идентификации вещество. Впрочем, я не удивлен! Я всегда подозревал, что он наркоман вроде Тлемлелха, но старательно это скрывает.
– Поль не наркоман, – прошептала Ольга. – Не мог он ничего такого принять, он осторожный. Это просто дикая случайность!
Стив повернулся к ним, молча кивнул на дверь и, когда все вышли в коридор, тихо сказал:
– Какая-то отрава. В его организме идет усиленная выработка токсинов, и для того чтобы они распадались на безвредные вещества, ему нужно двигаться, дать выход агрессии. Неподвижность его убьет. У тебя где-нибудь на Незе есть тренажерный зал с роботами для спарринга? – Вопрос был обращен к Лиргисо.
– Есть.
– Надо его туда, и поскорее. А потом надо найти врача, который вылечил его в прошлый раз.
– Доктор Суйме. Обычно она оставляет у робота-секретаря информацию о том, где ее можно найти. Я доставлю Поля в тренажер и сразу отправлюсь за ней, вытащу ее хоть с лекции, хоть из ванны, хоть из постели любовника…
– Фласс бы побрал всех словоохотливых энбоно, – оборвала его Тина.
– Я и не знал, что ты расистка со склонностью к тотальному геноциду.
Нервы взвинчены, зато забрезжила надежда на то, что все обойдется.
– Поль, послушай, – заговорил Стив, вернувшись в комнату, – сейчас Лиргисо телепортирует тебя в зал с роботами для спарринга. Там не будет ничего живого, одни роботы, как на Манокаре, когда ты учился у Сенегава. Делай там все, что угодно, пока это у тебя не пройдет. Ты меня понял?
Поль кивнул. Лиргисо положил руку на спинку кресла, и они исчезли, вместе с «цербером» и медавтоматом.
Ольга всхлипнула:
– Мы не знали, что ему противопоказана неподвижность…
Тина приоткрыла жалюзи. Небо, розовое, когда они улетали на «Сиролл», стало бледно-лиловым. Белая ночь. Или пока еще белый вечер? В эти широтах вечера долгие и светлые. За окнами тает в сумерках – или выкристаллизовывается из сумерек, не разберешь, – лабиринт источенных ветром известняковых скал.
Стив подошел, остановился рядом. Так они и стояли, никто не произносил ни слова, пока за их спинами не прозвучал голос Живущего-в-Прохладе:
– Ольга, ты мокрая, как водяная лилия под осенним дождем, с растрепанными лепестками. Печальное зрелище!
Жалюзи мгновенно закрылись.
– Что там? – повернулась Тина.
– Поль дерется с роботами, а доктор Суйме в ожидании, когда он перебесится, изучает данные, снятые медавтоматом, и пьет кофе. Фласс, какую же странную гамму чувств я испытал! – Лиргисо отпил из бокала, который держал в руке. Судя по аромату, что-то крепкое. – Я невыносимо страдал от мысли, что он может умереть, – острое и пронизывающее чувство, как клинок стилета. Болезненное, но восхитительное впечатление…
Живущие-в-Прохладе любят поговорить о своих утонченных переживаниях, и это могло затянуться надолго. Тина перебила:
– Давай лучше о фактах. Что сказала Суйме?
– Сказала, что ничего страшного. Назвала несколько препаратов, которые вызывают подобный эффект. Она полагает, что Поль ошибся: принял вместо боевого допинга какую-то неизвестную дрянь, но как он мог сделать такую глупую ошибку – вот что непостижимо! Так волновался, что даже не взглянул на упаковку? – Лиргисо насмешливо фыркнул и снова отхлебнул из бокала, едва не выскользнувшего из его израненных пальцев, покрытых пленкой антисептического геля.
– Так я и думала, что ты пальчики порежешь.
– Ты знала об этой гадости с застежками?.. Фласс, я связался с бандой сумасшедших!
– А зачем ты полез его раздевать?
– Фласс… Он был очень бледен, и я хотел расстегнуть ему ворот, из самых гуманных побуждений. Мало того что я порезался, внезапно он очнулся и вцепился зубами в мое запястье. Я чуть не потерял сознание от боли, а ты бесстыдно улыбаешься!
– Ага, когда кусаешься ты, это невинная прихоть Живущего-в-Прохладе, а как тебя самого покусали – это уже криминал!
– Тина, я это делаю осторожно, а он вцепился так, словно хотел мне руку отгрызть! Я не буду регенерировать, пусть он сначала на это посмотрит. Теперь я покидаю вас…
– Зачем ты с ним так? – спросила Ольга, когда Лиргисо исчез. – Я его не оправдываю, но он действительно беспокоился за Поля и пытался оказать помощь, пока вас не было, я же видела.
– Переживет. Для него главное – сильные впечатления. Верю, что все было так, как ты говоришь, но если завтра ему представится случай поизмываться над Полем, он такого шанса не упустит – тоже ведь острые впечатления, хотя и в другом роде. Для него жизнь – это бесконечное нанизывание впечатлений, и его не интересует, что хорошо, а что плохо. Мне это не нравится.
– Он начинает улавливать разницу между хорошим и плохим, если дело касается его собственной шкуры, – заметил Стив. – Тогда он буквально на лету все схватывает. Кто кроме меня будет кофе?
Они приканчивали уже третий кофейник, а снаружи все еще длилась белая с лиловым оттенком ночь, когда в комнате появились Лиргисо и Поль.
– Наконец-то, – вздохнула Ольга и поставила чашку на подлокотник, словно сразу отпала необходимость в кофейном ритуале.
Волосы у Поля были влажными, из-за чего казались более темными и прямыми, чем обычно. Взгляд вполне осмысленный – никаких осколков безумия, плавающих в глубине расширенных зрачков. На нем была шелковая кремовая рубашка с отложным воротником, такие же брюки и серебристый стеганый жилет.
– Доктор Суйме посоветовала сауну, чтобы избавиться от токсинов, – объяснил он, как будто оправдываясь. – А так как «цербер» располосовал мой костюм, пришлось надеть что дали.
– Где сейчас Суйме? – спросил Стив.
– Пока Поль был в сауне, я вернул ее домой, – сказал Лиргисо. – Она чуть не плакала, когда мы прощались… Тина, не надо таких ужасных угрожающих гримас, я ничем не обидел доктора Суйме. Во всем, что не касается медицины, это простодушнейшее существо, и мне положительно незачем ее обижать. Но она решила, что я буду мучить Поля, и упрашивала меня отпустить его, это было очень трогательно, я сам чуть не прослезился. Поль очаровал ее.
Он продолжал держать Поля за локоть, хотя в этом больше не было необходимости. Тот резким движением высвободил руку, подошел к кофейному автомату и взял чашку.
– Вы бы посмотрели, как он струсил, когда увидел останки своего костюма! – с ухмылкой добавил Лиргисо. – Сразу встал в боевую стойку, хотя был в одних плавках, прелестная картинка! Поль, не сердись, это маленькая и вполне законная месть вот за это, – он показал на рану у себя на запястье.
– Я же предупредил, чтоб меня не трогали, – напомнил Поль. – Извини, я был не в том состоянии, чтобы повторить это несколько раз для самых тупых.
После некоторой задержки Живущий-в-Прохладе снисходительно бросил:
– Я бы не назвал эту плоскую остроту в духе полицейской школы ни оригинальной, ни уместной. Пристрастие к таким шуткам – признак незрелого ума.
«Зато она заставила тебя на две-три секунды онеметь. Ты просто не мог поверить, что это сказано тебе!»
– Доктор Суйме определила, что это был за яд? – перешел к делу Стив.
– Она склоняется к тому, что гинтийский чьюлуск. – Лиргисо устроился в кресле и с задумчивым видом соединил кончики пальцев. Порезы исчезли с его холеных рук, на ногтях играли переливы лазерного лака. – Психотропный препарат растительного происхождения, обнаружить его в организме невозможно, доктор сделала вывод на основе косвенных признаков. Кое-что осталось в сумраке непостигнутого, как выражаются в Могндоэфре. Для того чтобы человек после дозы чьюлуска испытывал непреодолимое желание убивать, он должен получить соответствующее внушение, иначе дело ограничится перевозбуждением и бесцельной бурной активностью. Поль был запрограммирован на убийство – но вопрос, каким образом? Сам он этого не помнит.
– Господи, Поль, зачем ты принял такую мерзость? – потрясенно спросила Ольга.
Поль собирался ответить, но Лиргисо перебил с покровительственной усмешкой:
– Ничего он не принимал. Дозу он получил на «Сиролле» – микроскопическую, так что мог не заметить укола. За ней должно было последовать внушение… Тина, ему кажется, что вы ни на секунду не расставались, но в памяти у него на этом отрезке сплошной туман. О, я помню о том, что ты у нас не женщина, а тергаронский киборг, – теперь Живущий-в-Прохладе уже ей адресовал ироническую улыбку, – но в мужской туалет вы вряд ли заходили вдвоем, это скандализировало бы приличную публику. Видимо, там все и произошло.
