Антон Орлов - Машина смерти
Обзор книги Антон Орлов - Машина смерти
Антон Орлов
МАШИНА СМЕРТИ
Глава 1
Дверь камеры захлопнулась за спиной Саймона. Приговорен к свободе. Приговор окончательный и бесповоротный, обжалованию не подлежит.
– Ты долго собираешься здесь торчать? – спросил надзиратель.
Клисс в последний раз оглянулся на закрытую дверь. В течение восьми лет это была его камера. Его раковина, его скорлупа, его крепость… С чем еще можно сравнить убежище, где ты спрятан и защищен от враждебного мира?
Его обманули. Восемь лет назад ему обещали пожизненное заключение. Это устраивало всех – и Саймона, и тех, кто пострадал от его действий. Однако Ниарская Ассоциация Правозащитников добилась помилования (Саймон Клисс совершал преступления, будучи мейцанистом, а теперь его избавили от зависимости, так что нужно было дать ему шанс начать новую жизнь), и его выкинули отсюда, как умирающую собаку из конуры. Мнение самого Саймона насчет новой жизни никого не интересовало; когда он начинал объяснять, что не хочет на волю, нанятый правозащитниками проныра-адвокат обращал это в козырь: мол, сами видите, у Клисса есть совесть!
Он побрел по длинному коридору, залитому светом плазменных ламп. Надзиратель и двое охранников шли следом, тележка с пожитками Саймона катилась впереди – механический провожатый, указывающий дорогу к вратам преисподней. Не обязательно умирать, чтобы попасть в преисподнюю: она снаружи, за стенами тюрьмы.
Стальной шлюз. Лифт. Еще один шлюз. Тюремный двор накрыт раздвижной решеткой и мерцающим, как гигантский мыльный пузырь, силовым куполом. Ворота с последним шлюзом. Саймон замедлил шаги, охранников это злило.
За воротами его встречали представители Ниарской Ассоциации Правозащитников и журналисты. Кто-то сунул ему в руки букет растрепанных белых цветов. Саймон попятился, но стальные створки позади уже успели сомкнуться. Его оставили на растерзание толпе, ветру и мартовскому солнцу: в преисподней была весна. Обжалованию не подлежит.
Правозащитники поздравляли его с освобождением. Потом журналистка с ежиком зеленых волос и толстыми алыми ресницами, похожими на тычинки цветка, спросила, что Саймон собирается делать дальше. Хороший вопрос! Хотел бы он сам это знать.
Что он собирается делать сегодня – это ему уже объяснили: он отправится вместе с правозащитниками на их банкет по случаю очередной победы над ниарским правосудием. Видимо, в качестве почетного гостя. Вытащить из тюрьмы эксцессера – это была непростая задача: восемь лет назад Саймона посадили отнюдь не за кражу бумажника из чужого кармана.
Его начали деликатно подталкивать к аэробусу, Клисс вместе со всеми забрался внутрь. Букет мешал, он протянул его журналистке с алыми ресницами-тычинками. Та взяла цветы, улыбнулась и подала Саймону сверкнувшую лазерными переливами визитную карточку: Лейла Шемс, сетевой информ-клуб «Инфория». Значок в углу указывал на то, что карточка с прямым доступом. Саймон машинально спрятал ее в карман.
Лейла Шемс смотрела выжидающе, яркие полные губы приоткрылись в улыбке, приглашая к контакту. Саймон забился в кресло возле иллюминатора и отвернулся: его всегда пугали напористые девицы, вдобавок у репортера «Инфории» слишком агрессивные духи. За восемь лет он привык к стерильной атмосфере тюремной камеры и сейчас, вдыхая аромат охваченных цветением призрачных джунглей, чувствовал себя жертвой газовой атаки.
Аэробус поднялся в воздух, Саймон делал вид, что погружен в созерцание солнечного пространства за иллюминатором. Куда он теперь денется? Кому он нужен? Кто-то дотрагивался до его колена – наверное, Шемс, – но он не оборачивался. Вся эта жизнерадостная компания, которая выцарапала его из тюрьмы и куда-то тащит, чтобы использовать в своих интересах, внушала ему нарастающий ужас.
Штаб-квартира Ассоциации размещалась в здании с позолоченным шпилем и колоннами из сияющего белого люминогласа. Аэробус опустился на парковочную площадку, пассажиры начали выходить. Снаружи их ждали слетевшиеся на банкет гости, в воздухе над лестницей развернулся большой мобильный экран для прямой трансляции. Саймон увидел там своих опекунов, улыбающихся и полных энтузиазма, Лейлу Шемс, похожую на цветущую ядовитую колючку, себя – тощего, бледного, с мертвецкой синевой под глазами. Каким же он выглядел потерянным! Длилось это несколько секунд, потом на экране остались правозащитники и журналисты, а Саймон Клисс исчез.
Смыться надо вовремя, пока в тебя не вцепились мертвой хваткой. Он больше не арестант и может идти куда захочет, – это до сих пор казалось Саймону странным. Никто его не держал, так что он просто юркнул в толпу и быстро зашагал по улице, лавируя среди прохожих. На ходу поднял воротник поношенной спортивной куртки. Вещи остались в аэробусе… Там не было ничего ценного: одежда, которую прислали из какого-то благотворительного фонда, крем-депилятор, зубная щетка и книга – «Уголовное право Ниара», тюремная администрация вручает такую каждому, кто выходит на волю. Все это можно бросить.
Трехъярусный тротуар петлял среди многоэтажных зданий. Саймон поднялся на второй ярус: здесь поменьше народа, чем внизу, и в то же время нет риска, что тебя заметят с воздуха – а то вдруг правозащитники снарядят погоню! За перилами то расцветали, то гасли рекламные голограммы: «Летайте космолайнерами „Трансвакуума“», «Заведи себе виртуальный гарем!», «Хочешь быть самой красивой? Найди себя в Большой Галактической энциклопедии эталонов красоты! Заказать ее можно…», «Застрахуйте свое тело от похищения! Если в ваше тело переместилась другая личность, вас выручит только страховка!»
Саймон невольно втянул голову в плечи. Эта жуть появилась, пока он сидел в тюрьме, восемь лет назад не было никаких перемещений из тела в тело. А интересно, кому в таком случае выплачивают страховку? Об этом реклама умалчивала.
Район был смутно знаком Саймону, он бывал здесь до того, как угодил за решетку. Вроде бы за следующим поворотом будет стеклянное здание в виде раскрытой книги, и у его подножия спуск в подземку. Так и есть. Саймон вздрогнул. На стеклянном фасаде кишели роботы – словно насекомые, облепившие падаль. Как на Рутане десять лет назад… Или не десять, а одиннадцать?..
Саймон Клисс, один из ведущих эксцессеров «Перископа», натравил рутанианских религиозных экстремистов на ученых, исследовавших знаменитые хрустальные пляжи Рутаны; сколько же трупов лежало тогда среди сверкающих дюн, на веществе, напоминающем стеклянную крупу, и по ним ползали серые волосатые создания с тонкими хоботками – они обитали в норках на пляже. До чего проклятые роботы-чистильщики на них похожи…
Он торопливо спустился вниз и направился к подземке, избегая смотреть на пожираемое роботами здание. Надо раздобыть какой-нибудь дешевый стимулятор, который обеспечит ему сносное самочувствие. И жилье – чтобы было где прятаться.
Пневмопоезд доставил Клисса на западную окраину Хризополиса. Здесь можно недорого снять квартиру; к тому же Саймон, как только что вышедший из мест заключения, в течение двух месяцев имел право на бесплатное муниципальное жилье. Пришлось зарегистрироваться в районном полицейском отделении, зато он получил электронную карточку жильца-льготника и направился к длинному, как крепостная стена, серому дому. Он был насторожен и взвинчен: слишком уж все идет гладко – значит, впереди поджидает какая-то пакость.
Робот-консьерж забрал карточку и выдал ключ от свободной квартиры. Лифт не работал – первая подлянка, отметил Саймон. Обшарпанные лестницы и коридоры, светлое покрытие стен исцарапано, испещрено матерными надписями, изъедено брызгами кислоты. Квартира номер 353 находилась в конце коридора, который упирался в застекленную лоджию. Из лоджии доносились невнятные голоса.
Саймон знал, кто обычно гнездится в муниципальных домах: всякая малообразованная шушера, алкоголики, бомжи, которых власти силком загоняют в бесплатное жилье, лишь бы те не оскверняли своим присутствием подземку и городские скверы. И ему придется жить с ними бок о бок! Он остановился перед дверью, которая влажно блестела, словно ее недавно протер робот-уборщик, и все же выглядела безнадежно грязной из-за въевшихся в пластик пятен и потеков неопределенного происхождения.
– Эй, паря!.. Ты, слышишь! Подь сюда!
В голосе не было враждебности, только нетрезвая настойчивость. Поскольку Саймон не смог с первой попытки вставить электронный ключ в прорезь, он с улыбкой обернулся: некогда его, как и всех эксцессеров, учили избегать агрессии – гасить ее либо перенаправлять на другую цель.
Из проема лоджии выглядывал небритый мужчина в испачканной пижаме с выцветшим, почти неразличимым призывом делать по утрам зарядку и клетчатых штанах до колен.
– Ты это, новый жилец? – спросил он сипло. – Ну, иди сюда, познакомкаемся, что ли…
