Сергей Чичин - Отстойник
Айрин, ты это… ты, собственно говоря, знаешь…
Хватит мяться, как школьница перед минетом. Чего тебе?
Если хотите повлиять на доброжелательность Мейсона — применяйте такой тон.
Задница у тебя очень замечательная, вот чего.
Это он прав, поди поспорь, — поддержал верный Мик не моргнув глазом.
Вот только дайте мир спасти, и оба сможете ее поцеловать, — рыкнула Айрин. — У вас, эльф, тоже все мужики — сексистские свиньи?
Подавляющее большинство. А кем, по–твоему, должны быть мужчины?
Да идите вы, козлы. В следующий раз за помощью обращусь к El Diablo Chikas, есть у нас в Санфране такая банда мексиканских лесбиянок.
Полагаешь, от этого твоей заднице выйдет облегчение?
На это Айрин не придумала сразу, что ответить, а дополнительной минуты ей не дали, потому что тут мы пришли в зал, где вовсю подготавливалось некое массированное действо. Пол зала был расчерчен, очевидно, уже очень давно самыми разнообразными завитушками, некоторые из них даже показались мне знакомыми, да и Мик с интересом завалил на плечо голову, вчитываясь в одну из длинных витых строк. В вязи узора было предусмотрено пять круглых врезок, и в трех из них уже стояли Камертоны — все трое условно похожие на людей, но вместе с тем ни один из них, полагаю, не выдержал бы даже поверхностного медицинского обследования. У одного — вернее, надеюсь, что у одной, иначе впору бить, впридачу к ксенофилической, еще и голубую тревогу — даже обнаружилась какая–никакая грудь, под гладким блестящим сарафаном неважно различимая, но тем не менее вполне себе волнительная. Хотя у нашей, пожалуй, таки лучше будет — но эта меня, по крайней мере, еще не подвергала оскорблениям. Правда, её я еще и не душил.
А чего, — обратился я к Фирзаилу, но он на меня злобно шикнул и прижал палец к губам — тихо, мол, идет процесс. Голос я послушно понизил до шепота: — а чего, мы все, из разных миров, между собой одинаковые и полностью совместимые?
Сюда, пожалуйста, — эльф направил Айрин в один из свободных кругов, а нас с фоном принялся отпихивать к стеночке. — Никакие мы не одинаковые и не совместимые. Если вы про то, что у всех две руки, одна голова и способность к голосовому общению, то да, но это отнюдь не индикатор полной взаимозаменяемости.
Он про сиськи, — так же шепотом уточнил Мик. — Это ж Мейсон, неужели он головы считать будет.
Как же вы утомляете! В разных Мирах развивается очень разная жизнь. Но каждый Мир в пору своего формирования линкуется на определенный ярус Отстойника. Во всех наших мирах мы все примерно такие — ходим на двух ногах, обычно двуполы, хотя есть и редкие варианты с победившим гермафродитизмом, более восьмидесяти процентов млекопитающи, более половины имеет молочные железы того… той фактуры, от которой вы так претесь. Довольны?
Я — да! — Мик в восторге хлопнул Фирзаила по плечу, пришлепнув ко мне. — Ох, прости. Мейсон, прикинь, у половины ВСЕХ есть сиськи!
А сам ты чего, не прешься?
Мы, эльфы, народ утонченный и изысканный. Безусловно, мы ценим прекрасное — тонкие линии, изящные обводы… Я не состоянии испытывать восторга от того, что грозит меня зашибить в момент любовных утех, так что ваша Айрин со мной в совершенной безопасности, если вы об этом.
Ишь, тонкие линии. Вот такие и поддерживают фирму Эппл в ее дизайнерских потугах. А вон тот мой рыжий приятель небось взглядов более правильных, за размер меньше D даже взглядом не зацепится. А вот спросят меня однажды потомки: о чем, дедушка Мейсон, ты думал, когда решалась судьба мира? И мне не стыдно будет ответить: «Что за вопрос? Конечно, о сиськах!».
Между тем и последний круг на поле занял толстомясый субъект с карикатурно длинным носом. Провожающие, дотоле беззастенчиво топчущие исписанное пространство, начали оттягиваться к стеночкам, как уже стояли мы трое и отдельно, в сторонке, Чарли со своим другом профессором. В центр поля, напротив, выдвинулся высокий дядя, в котором я угадал Мага. В руках он держал пару корявых металлических рогулек, которые немедленно начал друг к другу примерять. Фирзаил напрягся и требовательно вскинул руки, приказывая нам с Миком замолчать. Фон перешел на жесты, которыми дал понять, что всем Камертонам, может, надо раздеться, а Айрин так особенно. Эльф в сердцах треснул его по чему допрыгнул, и Мик расплылся в счастливой ухмылке — опыта в его битейной копилке определенно поприбавилось до левелапа. Айрин затравленно оглянулась на нас, я поспешно скроил протокольную рожу. Внутри живота образовалась дырка в космос, как бывает при ожидании артудара или чего–нибудь похуже, если, конечно, что–нибудь похуже удастся придумать.
Маг попримерялся, поскладывал свои рогульки, кивнул и пошел с поля прочь.
Все, — буднично объявил Фирзаил в голос.
Отменяется?
Получилось. Забирайте свою Айрин и прекратите испытывать мое терпение.
И впрямь все кругом зашевелились, забродили, кое–кто из подстеночных даже откровенно заулыбался, зазвучали непонятные речи, а девица в сарафане восторженно всхрюкнула и попыталась броситься Магу на шею, но он ловко уклонился. Этот, видать, не сторонник скромных форм или изящных обводов, я бы на его месте воспользовался.
Великий момент! — воскликнул по правую руку и пафосный профессор, а Чарли, наш Чарли, порывисто его обнял и даже от пола в припадке экстаза оторвал. Профессор, какой ни противный дядька, а не устоял, чтобы отечески похлопать его по спине.
А чего ничего не бухнуло? — поинтересовался Мик разочарованно. — Может, это нам надо? У меня вот есть бубухало, Мейсон зачем–то прихватил — знал или догадался.
И схлопотал от обнаглевшего эльфа еще одну суровую плюху, от какой даже страшному зверю комару не поздоровилось бы.
Айрин на нетвердых ногах направилась к нам. Если мы не хотим ее нести на себе, надо у рыжего попросить бутылку обратно. Хотя бы на время. Впрочем, она сейчас так присосется, что и её нести придется, и возвращать будет нечего.
Ты нас отправишь, куда скажем? — уточнил я у Фирзаила.
Не выразить словами, с каким удовольствием.
И в Ирландию можешь?
Не знаю вашей Ирландии. Я вам покажу варианты, выберете сами. Врат по вашему Миру хватает, что–нибудь да подберете.
Эге. А теперь вот нам предстоит самое интересное, особенно если мое понимание меня не подвело и там сейчас именно то, что я думаю.
На меня налетело стихийное бедствие в акупате, облапило и постаралось подкинуть в воздух, но с учетом всех пулеметов и прочей инвентории не преуспело.
Чарли, успокоился бы ты.
Мейсон! Я и подумать не мог, что будет такое!
Я тоже до последнего надеялся, что пронесет.
Мейсон, не будь дураком! Такое не с каждым случается! Мы герои!
Э. Правда, что ли?
Ну, пусть не совсем мы, но мы причастны! Я всем газетам интервью дам! Чарльз Барнет, простой полицейский, остановил Апокалипсис!
Как же это трудно сказать, а? Айрин опять начнет дразниться школьницей.
Чарли, друг. Ты это… ты дыши глубже, ладно?
Эльф глянул на меня участливо и осторожно отступил в сторонку.
Я дышу, Мейсон, дышу! А… — Чарли наконец смекнул, что что–то тут не так. — А что такое? Все же получилось, а? Великий момент и все такое…
Оно получилось, только это… мы не остановили Апокалипсис.
Нет? — Чарли спал с лица. — Как нет? Ты чего… а, понял! Мы не остановили, только отсрочили, да? Но ведь надолго? Профессор сказал…
И оглянулся на профессора. Тот медленно прекратил улыбаться и начал тихо пятиться к выходу.
Нет, Чарли. Ты его не так понял. Мы не остановили Апокалипсис. Мы его начали.
Вроде ничего, элегантно сказал и доходчиво, правда? Чарли остолбенел.
Да ну брось ты. Зачем бы мы его начали? Да и как? Мы ж спасали мир, правда? И этот вот говорил…
Мы спасли, — подтвердил Фирзаил, опуская глазки к полу. — Мы восстановили решетку антистрессовых энергий, заполнив ее при помощи энергии Отстойника.
Ну так в чем проблема? Причем тут вообще Апокалипсис?
И когда Он снял шестую печать, — нараспев ответствовал ему Мик, этот кладезь самой неожиданной информации. — Я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. И цари земные и вельможи, и богатые и тысяченачальники и сильные, и всякий раб и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор. И говорят горам и камням: падите на нас и скройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца. Ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять? Не смотри на меня так, Айрин, мы с тобой не общались в то время, когда я в священники готовился.
Ты всю Библию, что ли, наизусть знаешь?
Не всю, но кое–что. И Коран, и Тору. Мейсон, хоть ты квадратные глаза не делай, у тебя самого в башке бодлеров да йейтсов не меньше в побайтовом исчислении.
