Валентин Шатилов - Филумана
– Пошел, шенок, – просто ответил дозорный, отвешивая малышу оплеуху, от которой тот грянулся боком на каменный пол.
– Олежек! – завопила я, кидаясь к сыну.
– Княжич! – заорал Бокша, налетая на дозорного. И тут же вслед за Олегом шмякнулся на плиты.
Но малыш уже не лежал. Он сел, опираясь на одну руку, а другой вытирая струйку крови, текущую из носа, и негромко сообщил в сторону лыцара: – Не. Бобо.
После чего лыцар странно дернулся, будто внезапно теряя равновесие, удивленно ахнул и тоже сел на пол.
– Климент! – озадаченно окликнул его товарищ, вылезая на верхнюю ступеньку. – Ты чего?
И больше ничего произнести не успел – вздрогнул так же, как Климент, пошатнулся и с грохотом повалился вниз, на голову третьему дозорному.
– Ах ты, твою мать!… – выкрикнул тот в негодовании. И смолк.
– Дитятко… Олег Михайлович…-еле шевеля разбитыми губами, бормотал Бокша, подползая к княжичу.
Первый дозорный удивленно смотрел на нас, по-прежнему сидя на полу и не делая попыток подняться.
– Олежек! – обхватила я сына – Больно?.. Ушибся?.. Ничего не сломал?..
– Бобо, – серьезно повторил он.
– Княжич… – наконец добрался до него Бокша.
Протянул трясущуюся худую руку, осторожно погладил по плечу, как бы проверяя —здесь ли он? На самом ли деле?.. А потом с мучительным стоном распластался на каменных плитах. В груди у него болело нещадно. Лыцаров удар сломал не меньше двух ребер.
– Бедные вы мои, – всплакнула я над двумя поверженными мужчинами.
– Княгиня, что стряслось? Вам помочь? – сочувственно поинтересовались рядом со мной.
Я было решила, что за всеми нашими баталиями пропустила прилет воздушных шаров. Но нет, шары были еще далеко в небе, а рядом со мной на корточках сидел давешний лыцар, с искренней озабоченностью переживая свое неумение помочь княгине, явно попавшей в беду. В какую беду – он не знал, но это и не имело для него особого значения. Он совершенно искренне считал, что сейчас важнее всего прийти на выручку. Всем нам троим – княгине, княжичу, у которого он уже заметил гривну на шее, и их рабу, постанывающему недужно.
– Это ты сотворил? – сквозь слезы улыбнулась я сыну. – Ты что – перевоспитал его?
Малыш повернул голову и долгим, грустным взглядом посмотрел на заботливо склоненного лыцара.
А тот все еще настойчиво требовал от меня ответа: – Что сделать, княгиня? Что надо?
– Ой, не знаю, – всхлипнула я от смеха – так нелеп был этот зверь, вдруг в мгновение ока переродившийся в ягненка.(tm) Как там тебя… Климент, что ли…
– Меня звать Аврамий, – словоохотливо сообщил лыцар. – А вы ведь – княгиня Шагирова? Я что-то слыхал про вас…
– Но твой товарищ вроде называл тебя Климентом? – удивилась я.
– Какой товарищ? – ответно удивился он.
– Ну, второй дозорный.
– Дозорный? – с сомнением пожевал он губами. – А тут что – с дозором ходят? Это где ж мы? Крепость какая-то!… Он с интересом огляделся, а потом вновь повернулся ко мне: – Не знаете, княгиня, что за крепость?
– Киршаг… – одними губами ответила я.
Передо мной действительно сидел вовсе не лыцар, который только что ударил моего ребенка и моего анта, а совсем другой, неизвестно откуда взявшийся человек. И он искренне недоумевал, как здесь оказался.
– Киршаг… – озабоченно протянул он. – Да это ж незнамо где!
– А вы откуда? – спросила я, неожиданно переходя на «вы».
– Я? – он почесат в затылке. – И не сообразишь как-то сразу… Кошелевские мы, что ли? Город Кошелево – знаете?
– Не знаю, – покачала я головой. А потом спохватилась: – Знаю, как же! Там же князь Ондрей княжит!
– Во-во! – обрадовался лыцар. – А то я и сам засомневался чего-то… А как вы сказали про князя – сразу вспомнил. Ондрей Дмитриевич. Воротынский. Правильно?
Я кивнула.
– Ну вот, видите! – засмеялся он с радостным облегчением.
– А фамилия ваша как? – спросила я, отлично видя в его мозгах, что радость эта преждевременна.
– Фамилия? – наморщил он лоб. Фамилии не было.
– Фамилия…– растерянно повел он толовой.
И вновь его взгляд упал на тихонько постанывающего Бок-шу, на ребенка с внимательными темно-карими глазами и кровавыми разводами на шеке.
– Да что фамилия! – возмущенно сказал он. – Что делать-то, скажите! А то, чую я, неладно тут у вас.
– А фамилия ваша – Сидоров! – наобум ляпнула я. Почему Сидоров?
– Сидоров? – удивился он. И протянул с сомнением: – Сидоров… – А потом радостно хлопнул себя по коленке: – Ну, точно! Сидоров! Вот же, княгиня, – он хитро подмигнул, – сами знаете, а пытаете! Аврамий Сидоров, все точно!
Я уже давала как-то имя человеку, который был сначала одним, а потом стал другим. Мой бедный сурожский кучер, которого я по незнанию ввергла в пучину навьей истомы. А потом трансформировала в совсем другого акта, никогда навьей истомой не страдавшего. Неужто то же самое сотворил сейчас и мой сын? Только не с антом, а с лыцаром. И не после тяжелого, выматывающего душу ритуала, а в один миг, не двинув даже пальцем.
Впрочем, у него и гривен-то побольше, чем у меня. Вон – пять штук, на руках, ногах и шее. И все-таки…
– Олежек – это ты его?.. – спросила я у сына, отчего-то тревожась.
Он ответил мне спокойным взглядом и поинтересовался – Ма? Бобо?
– Нет-нет, уже не больно! – поспешно заверила я его. – А Аврамия попросила: – Вы вот что… С сыном я сама разберусь, а анта моего лучше сейчас не трогать. А то еще, не дай бог, пропорем ему легкое осколком ребра. Но сейчас сюда прилетят люди…
– Люди прилетят? – не поверил Аврамий.
– Да вот они уже, – показала я на стремительно приближающиеся шары. – У них будут проблемы с посадкой. Ветер видите, какой сильный! Вот им нужно будет помочь. Если они скинут веревку, привяжите ее к чему-нибудь, чтоб шар сразу не улетел. Хотя бы до тех пор, пока они не выгрузятся из корзины. А не кинут веревку – так просто постарайтесь держать корзину. Хорошо?
Аврамий сосредоточенно кивнул, прикидывая расстояние до шаров.
* * *– Мы померли? – таращась, спросил Никодим.
– Почему это? – весело поинтересовалась я.
– Ну как же – перенеслись по небу, а тут вы, княгиня, нас встречаете! А я ведь сам видел, как собака Георг утопил вас в пустохляби! Значит – что? Значит, мы уже в царствии небесном! Залетели, называется…
– Это ты еще не залетал по-настоящему! – засмеялась я. А из следующей корзины уже выбирался Каллистрат и, прихрамывая, ковылял к нам.
– Я верил! Я знал! – кричал он восторженно, размахивая руками. – Что для вас, моя любимая княгиня, такая мелочь, как Киршагова пустохлябь?! То-то великий князь обрадуется!
– Разве Траханиотова не отравили? – удивилась я.
– Помер Траханиотов! – охотно согласился Каллистрат.
– А вы говорите – великий князь?
– Так ведь нового избрали! Весь Великий собор как один человек!… Теперь Михаил Никитович Квасуров великий князь! Сейчас, сейчас они прибудут!
– Михаил тоже с вами? – поразилась я.
– Да вот же он! На третьем шаре подлетает!
– А как же я раньше-то не заметила его? – захлопала я глазами.
И только потом сообразила: в корзине третьего, приближающегося шара были отчетливо видны четыре фигуры. А я чувствовала мысли только троих. Но не моего супруга. То есть главное, как всегда, пропустила!
Каллистрат что-то начал говорить о воздушных шарах, требуя от меня ответа – достаточно ли хорошо он воплотил в жизнь идею воздухоплавания? Но я не могла его слушать – я смотрела только на подлетающего Михаила.
И он смотрел только на меня. Волосы разметались по ветру. В них блеснула седина – не по моей ли вине? А улыбка по-прежнему была мальчишески-задорной!
– Мы ни за что больше не расстанемся! – обнимая и целуя меня, пробормотал он мне на ушко. – Никогда и ни за что! Мне не перенести больше твоего исчезновения.
Когда же мы наконец смогли оторваться друг от друга, я сказала: – Исчезновений не будет, больше такого не повторится! Обещаю. Но, – добавила тут же, – зато ты с прибылью —с сыном!
– Да, – нетерпеливо ответил Михаил. – Никодим рассказывал. Все-таки – сын. Олег. Где он? С тобою?
– Вот же он! – указала я на малыша.
Михаил проследил глазами мой жест, потом повернулся и спросил: – Где, говоришь?..
– Вот этот мальчик – твой сын, – строго повторила я.
На миг выглянуло солнце, перед тем как снова спрятаться в тучи. Обдало нас своими желтыми лучами, осветив немую сцену: Михаил молча переводил взгляд с меня на Олежку и обратно.
А потом осторожно обнял меня и попросил: – Расскажи, как ты спаслась.
– Но это и правда твой сын – Олег. Олег Михайлович.
– Давай об этом потом поговорим, – кивнул Михаил. – Когда ты успокоишься, а Киршагский кремль будет очищен от врагов…
– Почему ты мне не веришь? – топнула я ногой. – Никодим! Иди сюда! Ты видед новорожденного Олега Михайловича, ты можешь подтвердить!
