Стас Северский - Последний день может стать первым
— Не сейчас.
— Они боятся смерти так, что умирают от страха. Они считают, что умрут с нечистой совестью из-за того, что виновны в гибели человеческой расы.
— Виновны?
— Они считают себя причиной.
— Объясни им, что это не так.
— Они не понимают.
— Отловите всех, изолируйте. Колите транквилизаторы. Пресекайте панику.
Проступающие в черном дыму бледные лица рассеиваются, уходят…
— S9, смотри на свет.
Дым развеивается, и я снова иду по снежной пустыне, по ледниковым массивам. Снег, лед и иней… Змеится поземка… Все белое. Световая волна застыла, звенит в холодном воздухе…
— Смотри на свет, S9.
Локализованный свет. Сердце бьется… все чаще, чаще…
— Время пошло, S9.
Время — это все. Это все, что осталось. Больше ничего нет!.. Рушатся здания, обваливается подземный город, гибнут люди!.. Я ничего не сделал! Ничего! Просто ждал… Что теперь?.. Зачистки. Уже поздно. Поздно! Я буду ждать зачистки?! Что я могу сделать теперь?!
— S9, ты принял решение.
Сердце колотится, пропускает удары… Ожог просто вгрызается в голову, каждый удар сердца отзывается болью в плече восстановленной руки. Боль — это первое, что я чувствую, приходя в сознание… «Защитник» — он стоит рядом…
— S9, ты принял решение. Назад пути нет.
— Скоро начнется зачистка… Я не могу ждать…
— Уже поздно. По-другому быть не могло.
— Могло… Все могло быть по-другому! Воздух Штрауба прорван!.. Штурм!..
— До перехода на вторую фазу остались считанные часы.
Взять себя в руки. Это не конец. Это конец Штрауба — это наш конец, но не конец жизни. Я принял решение. Все эти твари — наши творения, будут жить. Я сделаю все, чтобы они жили.
Руки дрожат… Уже умолкли отголоски гимна… Сейчас начнутся наземные бои среди руин и осколков Штрауба. Сейчас отряды штурмовиков спустятся в подземный город… Сейчас погибнут все люди, которых я знал, которых встречал когда-то… все погибнут. Уйдут и не вернутся… И только я буду их помнить.
Я хочу сейчас быть в Штраубе. Быть среди людей… Я хочу, чтобы меня убили сейчас — сейчас, пока еще не смолк наш гимн. Хочу закрыть глаза прямо сейчас, чтобы не видеть серебряный рой истребителей, поднятых на контрольную зачистку. Хочу, чтобы мой последний враг пал, срезанный жестким лучом, чтобы луч сжег то, что от меня осталось. А что осталось?.. Мое решение. Я принял решение. Вот мой Крыс-передатчик — он сидит в центре белоснежного квадрата постели и смотрит на меня, запрокинув голову… Он должен умереть? Сотни тысяч таких, как он, должны умереть из-за нас?.. Почему мы ни во что не ставим их жизни?! Я принял решение. Не должно сомневаться в нем. Мы не смогли отпустить нашу тьму с миром, и теперь она забрала нас с собой — с войной. Сдержать ее невозможно — невозможно противиться ей. Она уйдет несмотря ни на что.
«Защитник» оставил эту чертову лису на столе… она смотрит мне в глаза, напоминает про невзначай загубленные нами на протяжении веков, тысячелетий, души… Все, хватит.
Взял Крыса-передатчика и посадил к себе на плечо. Уже привык, что он у меня вместо эполета. Теперь — взять себя в руки и ждать, а все остальное потом. Все после…
— S9, ты не мог ничего сделать для Штрауба.
— Мог. Мог попытаться… Да дело и не в этом. Я не могу рисковать жизнями этих существ, ради… Может быть, еще кто-нибудь сможет уйти, как мы с Герфридом ушли из Хантэрхайма…
— Это не Хантэрхайм.
— Значит больше ничего нет…
— Есть жизнь, S9.
— Пока еще, да…
Сила внутренним сиянием пульсирует за грудной клеткой… сила и боль. Отчаянье то давит апатией, то захлестывает ощущением всемогущества человека, которому нечего терять…
Люди отдают свои жизни другим жизням. Все уходит и не уходит ничто — меняются соединения этих чертовых элементарных частиц и только. Это законы Вселенной, но как мне сложно это понять…
— D40, сколько же мы всего натворили…
— Если смотреть с точки зрения Космоса, то пока еще не так уж и много. Вашей солнечной системе, вашей планете и жизни на ней вы нанесли непоправимый урон.
— Странный у тебя все-таки ход мыслей… Твои программные ограничители сохранны?
— Да, S9. Моя задача — защищать людей, пока я имею возможность их защищать. Не забывай, что я могу размышлять обо всем и могу относится к задаче критично.
Андроид-защитник D40-709 — машина. Разумная машина. И вместе с тем что-то большее…
Я чувствую, как колеблется земля… и тихо… Сбрасываю черную шинель полковника Коршунова. Она падает на белую постель, как дохлая ворона… Переодеваюсь, разглаживаю китель, чищу сапоги. Все должно быть идеально. Я застегнул шинель полковника AVRG, поднял воротник, натянул и разгладил тонкие перчатки, заправил под фуражку выгоревшие от радиации пряди волос… Так мне всевидящие мозги автономных объектов не влепят штраф за непристойный вид. Это не такое страшное нарушение, но чем меньше будет поводов для придирок, тем лучше.
— D40, вы меня тогда от дублированной линии не отключили… Так что там с котами?
— Они поняли, что происходит.
— Я заметил, что до них не сразу доходит… Да, бывает… Так испугались смерти, что умерли…
— Ситуация под контролем.
— Наш Кот живой?
— Он в порядке.
Земля вздрогнула снова, и я вместе с ней. От этого я просто готов бросаться на стены. «Защитник» намертво перехватил мое предплечье…
— Я не могу стоять на этой бьющейся в конвульсиях земле! Не могу!..
Ужас окатывает с ног до головы. Не просто ужас — к нему примешивается что-то еще…
— Не можешь стоять, так ложись, лейтенант.
— Страж! Какого хрена, ты!..
— Нервный срыв?
— Какое тебе дело?! Все могло быть по-другому, если бы ты не лез в наш мир!
— Могло бы.
Могло бы — только как?.. Нет, наши люди не цепляются за жизнь, карабкаясь по трупам… Теперь это будет относиться не только к нам — людям.
Тролль стоит неподвижно, сложив руки на груди… Его глаза… Они другие — не такие, как у людей… Он опять давит — использует запрещенные приемы… Я должен взять себя в руки… Должен…
— Вот именно, лейтенант.
— Кончай залезать в мои мысли.
— Для того, чтобы понять, о чем ты думаешь, в этом нет необходимости. Готовь транспорты — загружай схемы с последними данными.
— Рано.
— Пора. Вашим оружием всегда была скорость. Они — ваше оружие. Штурм форсирован. Они действуют быстро — вы должны быстрее. Не пропусти время — оно не вернется. Потом можешь страдать, сколько влезет.
— Штрауб пал!
— Да. Готовься. Ты уже принес себя в жертву и вполне сознательно.
— Стой!..
Страж развернулся и ушел… Он не похож на человека — совсем не похож, если присмотреться. Он похож на гигантскую грубую статую из серого камня и только! Он другой. Совсем другой… Древний каменный великан, пришедший с вечных льдов…
Земля больше не дрожит — все, улеглось. Последняя волна прошла. Кровь стучит в висках… Тихо… Они уже спустились под землю…
Забегали крысы… Пора за дело.
— Крыс, что у вас?
— Снимают внутренние воздушные патрули. Забрали часть разведчиков с границ.
— Все подробно покажи «защитнику».
— Понял.
— Через десять минут люди из первого поколения должны быть в машинном отсеке — в полном обмундировании и при оружии. И крыс там собери — всех. «Носителей» сюда приведи.
— Понял.
В голове мой приказ отдался эхом. Сейчас в помещении три крысы, а шумов от них…
D40 поправляет графики патрулей. Крысы разбежались. Меня сковывает напряжение — с трудом заставляю себя стоять на месте, чтобы не метаться по бункеру, как загнанному зверю.
За выходящей крысой в дверь прошмыгнул мой Кот, лохматый и страшный.
— Айнер! Не уходи! То есть, я с тобой! Я тоже пойду. Я пойду с вами.
— Никуда ты не пойдешь.
— Нам страшно. Моя тетя умерла от страха — это очень опасно! Мы все…
— Кот, не мешай мне сейчас.
— Уже пора?!
— Нет. Мы ждем…
— Ждать очень страшно. Айнер, пойдем сейчас.
— D40, убери его!
— Нет, я не уйду!
— Убери его!
«Защитник» под диктовку своего «передатчика» еще правит график… Кот метнулся под кровать… пусть сидит, если мешать не будет.
Я не могу устоять на месте и меряю отсек широким шагом.
— Готовь документы.
— Они готовы — исправления внесены.
— Тогда заканчивай со схемами. Пора. Выходим.
— Рано, S9.
— Сейчас патрули снимать будут быстро. Нужно успеть, пока идут бои.
— Рано.
Еще рано. Я не могу так рисковать. Я не подставлю под удар все, что осталось на нашей несчастной планете. Там — будь что будет, но я буду знать, что сделал все, что мог.
— Крыс, выставляй связных по тоннелям. Как только пограничные посты снимут — мы выходим.
