Стас Ас - Последний день может стать первым (СИ)
Обзор книги Стас Ас - Последний день может стать первым (СИ)
1
Последний день может стать первым
книга I
Нельзя уйти от судьбы, – другими словами, нельзя уйти от последствий
своих собственных действий.
Фридрих Энгельс
Раньше мы боролись с природой, чтобы выжить – теперь она с нами,
но нашими же руками.
Фридрих Айнер
(Фридрих Айнер – лейтенант десятой роты третьего полка штурмового подразделения А2
шестой армии AVRG. Уровень – S9, личный номер – 4700. Отчет в ментальном формате)
…Нервы искрят. Пролетел по коридору сектора системных управлений так, что от меня крыса
шарахнулась. Запустили объект! После штурма и здесь зачистку проведем! Перед глазами еще
стоят схемы с корректировками полковника Ульвэра. На этот раз и он нас под удар подставил!
Операция А1! Высший уровень сложности! И без поддержки! Будут большие потери… Хоть бы
кто-то выжил… Но о наших жизнях сейчас и речи не идет…
Что ж, нам на такой скорости работать не впервой – и раньше прорывались, и сейчас линии
постов преодолеем. Щиты активируем, а там… Смотрю в пол, чтобы не сбить сосредоточенность,
– уперся взглядом в искаженное отражение на начищенных сапогах командира первого взвода…
– Стикк, готовь людей и технику! Через час выходим!
– Есть, лейтенант.
Он остался у меня за спиной – ждет сволочь! Я остановился так резко, что шинель по
голенищам сапог хлопнула… Мало ему шрамов карателей, оставленных на вечную память! Еще
один шаг – и такой карой он не обойдется! Будут доказательства, его даже Ульвэр больше не
потерпит! Никто на свершенное преступление глаз не закроет!
– Сказал, готовь людей!
– Есть.
– Шаг против схемы, и расстрел на месте!
– Так точно.
Ларс Стикк растянул рот в тонкой усмешке мне вслед. Он – человек, изуродованный годами
голодной войны, – надышался звенящего холодом воздуха Хантэрхайма чуть не до разрыва легких.
Ледники не сломали его – они сковали трещину морозом, но теперь смерзшийся там надлом снова
кровоточит. Его создали для Хантэрхайма! Нельзя ему было покидать север! Ни ему, ни мне, ни
капитану – никому!
Объект разомкнул двери прямо передо мной. Я стукнул кулаком тяжелые створы, которые так и
не успели полностью разойтись, влетел в центр управления с порывом ветра, разогнал сигаретный
дым, но он затянулся за мной – вместе с мертвой тишиной затянул и меня.
– Густая у вас дымовая завеса, капитан!
– А, Айнер… Задымление первой степени.
– Пора отдать приказ о боевой готовности первой степени.
Обращаюсь к капитану по выделенной линии – не дублирую передачу для сержанта и
техники…
– Рано, Айнер, рано…
– Четыре часа – и штурм.
2
Норвальд затушил очередной окурок… наклонил голову, будто на него тоже давит это
подземелье и которая по счету бессонная ночь. Он прикрыл глаза ладонью, но дым не ест их, а
засвеченные панели не бьют по ним белой слепотой.
– Айнер, да сядьте вы, наконец!
Положил фуражку на стол и опустился в кресло… Капитан протянул мне пачку – я подумал и,
после его утвердительного кивка, взял сигарету. Да что ему эта отрава? Техноклоны не курят. Это у
него по старой памяти…
Снова развернул схемы… Осталось только маршрут проверить и растяжки поставить. Графики
мы еще не один раз править будем, но уже по предварительным данным понятно, что патрули мы
обойдем. Переходы заблокируем лучевыми растяжками – перекроем подходы врагу… и наши
отходные пути тоже будут отрезаны… Затянулся – на выдохе дым застрял в горле хрипом…
– Унхай, да подключи ты фильтры!
– Есть, лейтенант.
Сержант не спал давно, вымотался – узкие глаза сощурились и потемнели пуще прежнего…
– Унхай, как выйдем, из связи не выпадай – всех держи.
– Так точно.
– У тебя двадцать минут на сон!
– Есть…
Унхай откинулся в кресле, и чертежи закрыли его сложными крестами лучей. Хорошая работа –
дальше эту растяжку командир взвода разрабатывать будет. А вот и Стикк заявился… осторожно
вступил в синее сигаретное марево – так, чтобы не потревожить его, – не хочет мне с резкими
движениями лишний раз на глаза попадаться. Он только рот кривит – знает, что сейчас нужен
позарез… Но ядовитые зубы еще прячет…
На востоке Шаттенберга спад активности – послали туда “разведчиков”. Ночь гнетет –
проползает в бункер с поверхности земли через шлюзовые врата, через глухие экраны… Дымный
сумрак занял углы, стянулся прочнее. Остались считанные часы… Разведвылазка – и снова на
смерть…
Пришла новая корректировка… Сопоставил цифры с меркнущими в дыму схемами…
Прочертил над картами графики воздушных патрулей – сердце подстроилось под эту
“кардиограмму”… Снял перчатку, чтобы разодрать опухшие веки, – карты с разметкой плывут в
глазах… Доработкам конца нет – вношу поправки по последним данным. Патрули перестроили –
не нравится мне это – часто что-то… Они ищут… ждут. Ничего, пока еще наши “разведчики” не
обнаружены… Их иначе, как по ментальному фону, и не засечешь. Правда, есть тут спорные
случаи на грани пересечений, но вхождений в зону фона не было… Почти ослеп от свечения
мониторов – закрыл глаза, и сразу холодом обдало… Кофе остыл, не парит больше, а фильтры
нагнали сквозняки стылой ночи. Набрал в рот тяжелой черноты с густым осадком – горло дерет,
будто снова мороз Хантэрхайма вдохнул без маски…
Капитан – машина, но при этом он, как и прежде, человек S7 – для проработки операции ему
нужно столько же времени, сколько и раньше. Норвальд уже забыл, что это – усталость, сон,
горячий кофе, сигаретный дым… Даже про дыхание он уже редко вспоминает – хотя, наверное, не
чаще, чем при жизни: мы о таких вещах обычно не думаем. Но расчеты все еще требуют от него
усилий. Он знает, что уже – другой, что прежний только его долг. Но ему сложно понять это.
Поэтому стараюсь держать проработку под контролем, как и раньше. Что ж теперь… Столько лет с
ним живым воевал… и с мертвым еще повоюем.
Зашел “защитник” – объект развернул мониторы перед застывшей в тусклом свечении
машиной. Капитан передал расчеты технической единице первого порядка с облегчением. И мне
спокойней стало – “защитник” схемы пропишет точно и четко. “Спутник” что-то не спешит
развести непроглядный осадок на дне моей кружки. А черт с ним… Не до него… Стикк, похоже,
решил до конца линию гнуть – теперь слежу за каждым его шагом. От Шаттенберга до Ясного
рукой подать. А Ясный и сейчас – “убежище”. Я не должен упустить ни один код, который вобьет
Стикк… не должен упустить ни одного его действия, ни одного движения. Но я привык держать
руку на пульсе подчиненных, не выпускать их из поля зрения. Ему операцию под угрозу срыва не
3
поставить, и испортить ничего он не способен, но неувязки с ним определенно будут. И мне
предстоит продумать ситуацию с учетом его точки зрения, чтобы этих неувязок избежать. Он
постоянно ищет недочеты офицеров, чтобы применить их в личных целях, не смотря на способы.
Стикк дает обреченным шанс на “загробную жизнь” – и убежден, что имеет на то право. Чтобы
открыть бойцу “путь дезертира”, ему достаточно уверенности в том, что смерть этого бойца
обязательно последует бою и не будет значимой для системы. Да, наша вера в победу сломала не
один костыль, но сегодня мы будем гибнуть за систему, за весь мир. Сегодня никто – не до, не
после штурма – не уйдет.
Герфрид решительно переступил порог центра управления – подсвеченный картами едкий
туман остановил его у двери. Просто, надломанные дымные дорожки спутали с нашим
пространством графики, прочерченные – другим. На круговом мониторе Герф стоим прямо передо
мной, но я повернулся к нему лицом…
– Стой, боец!
Герф только руку на плечо положил, как положено. Он уже закован в “доспех” – всегда готов…
всегда, как на параде…
– Ты с Хорном на второй квадрат полетишь – переход проверите и растяжки поставите. Схемы
дам позже. Врата второго тоннеля скорей всего намертво заблокированы. Не откроете – не
