Михаил Кликин - Личный друг Бога
— Я был здесь два раза, — сказал Ирт. Он полулежал в кресле-качалке, разместив на животе блюдо с жареной рыбой. Он уже наелся, но блюдо было приятно теплое, и потому Ирт не спешил с ним расставаться. — Как и многие… Другие были только раз…
— А Танк предупреждал, что собирается вас… улучшить?..
— Да. Он говорил, что сделает нас сильней.
— И как проходила операция?
— Операция?
— Ну, как именно он делал вас сильней? Он что, опаивал вас снадобьями до бессознательного состояния, а потом резал скальпелем?
— Скальпелем?
— Ножом!
— Нет, он не резал. Он спал.
— А вы что делали?
— Тоже спали…
— Опоенные снадобьями?
— Нет… Некоторые, конечно, были опоенные, но не снадобьями, а элем и бражкой.
— Слушай, а когда он делал вас сильней… Вы что-нибудь чувствовали?
— Нет… — Ирт пожал плечами. — Ничего особенного… Потом, правда, было слегка непривычно, но недолго…
Гномы, словно две тумбы, застыли у двери. Глеб глянул на них и подумал, что Танку, наверное, ничего не стоило из охранников превратить их в надзирателей.
Или даже в палачей.
Он и весь отряд мог переделать. Смог же он задиристую Фиву превратить в покладистую стряпуху.
А что, если и его, Богоборца, — в стряпуху…
— Ты веришь ему, Ирт?
— Танку? Конечно…
«Доверие тоже может быть запрограммировано», — подумал Глеб, но вслух ничего не сказал.
— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Ирт. — Ты боишься чего-то?
— Можно и так сказать, — буркнул Глеб и точным ударом загнал два шара в угловые лузы.
Гномы одобрительно цокнули языками.
2Гости разбрелись по всему Бункеру — и вели они себя по-хозяйски.
На кухне скворчали жиром большие сковороды, в котле бурлила вода, гремела металлическая утварь, стучал по разделочной доске нож — Фива занималась любимым делом. Из спальной комнаты доносились азартные крики, ругань и смех — там играли в кости. В столовой шло буйное пиршество. В бассейне человеческих тел было больше, чем воды.
Бойцы развлекались как умели.; пили допьяна, ели до отвала, веселились до упаду. Обсуждали разное: оружие, недавний бой, Танка и Богоборца, Фиву и Фаталию. Строили планы на будущее, делились прожитым. Шуму и возни было много, но серьезных ссор не возникало.
И только в трех помещениях было тихо.
В бильярдной, где сам собой организовался штаб.
В запертой изнутри комнате, где спал Двуживущий хозяин Бункера.
И в небольшой каморке, закрытой на ключ, над дверью которой висела табличка с необычной для Мира надписью «Лаборатория».
3Шло время; усталость и выпивка свалили с ног большую часть бойцов. А значит можно было считать, что наступила ночь.
Мучающийся бессонницей Глеб вышел в сад, сел на скамейку перед клумбой каких-то огненно-красных цветов, закрыл глаза.
Ему хотелось ветра и звездного неба, лесных запахов и живых звуков.
Но он находился в склепе.
В склепе мертвого, иллюзорного мира…
Он открыл книгу, второй том «Магии для чайников», и долго ее листал, бездумно разглядывая схемы, формулы и графики.
Что, если пути назад нет? Вдруг он обречен оставаться здесь до тех пор, пока не умрет пребывающее в коме тело?
Да и есть ли оно — тело? Может, от него осталась лишь голова? Или один только мозг — развороченный пулей, законсервированный, оплетенный сеткой тончайших нанопроводников…
— Заждался?
Глеб вздрогнул, обернулся.
На вымощенной кирпичом дорожке, похожей на расстеленную кожу многометровой змеи, стоял Танк. Он хмурился. И у Глеба екнуло сердце.
— Заждался, — повторил Танк — уже без вопросительной интонации. — Ну, пойдем.
Глеб закрыл книгу, положил ее на скамью и поднялся.
— Пойдем, — сказал он и сорвал огненно-красный бутон, пахнущий, как освежитель воздуха.
4В лаборатории было темно.
Танк щелкнул пальцами, и на стенах зажглись плоские светильники.
— Садись, — велел он Глебу.
Сесть можно было лишь в объемистое кресло. Или на пол.
Глеб выбрал кресло…
Больше всего лаборатория походила на монашескую келью. Предметы, находящиеся в тесном помещении, можно было пересчитать по пальцам: стол, ведро с водой, плавающий в воде ковш, четыре светильника, аккуратно свернутый шерстяной плед и висящая на стене кожаная сбруя.
Ну и, конечно, ярко-оранжевое кресло, резко отличающееся от всей обстановки.
— Что мне делать? — спросил Глеб.
— Вытяни вперед руки, — сказал Танк и снял со стены упряжь. — Я должен тебя связать.
— А это обязательно?
— Сейчас — да… — Танк охватил ременной петлей запястья Глеба, затянул крепко. — Это для твоей же безопасности… Теперь давай ноги…
Через минуту Глеб был крепко связан. Широкие эластичные ремни особого неудобства не доставляли, но все равно было как-то не по себе. Танк с удовольствием оглядел плененного Богоборца и отступил к двери.
— Теперь я могу приступить к работе, — сказал он и ухмыльнулся. — Могу, но не стану этого делать.
Глеб недоуменно на него посмотрел:
— Почему?
— Нет смысла. Мне уже все известно.
— А к чему тогда… — Глеб дернулся, пробуя крепость пут. — Что за комедия?!
— Комедия? — Танк пожал плечами. — Разве происходит что-то смешное? — Он лягнул пяткой дверь, и она приоткрылась. В комнату боком просочился еще один человек, притворил дверь, запер ее на ключ. И повернулся лицом к оранжевому креслу.
Это был Танк.
Танк номер два…
— Черт возьми, — пробормотал Глеб и дернулся так, что кости хрустнули.
— Спокойно, — сказал второй Танк. — Тебе ничто не угрожает. Ремни — это предосторожность. Мы не хотели, чтобы ты с перепугу что-нибудь сотворил, и потому решили связать тебя, прежде чем приступить к разговору.
— Вас двое? Вы что, братья? Близнецы?
— А разве мы похожи? — спросил Танк первый и щелкнул пальцами. Его лицо сползло, словно потекшая восковая маска, и упало к ногам бесформенной влажной лепешкой.
— Да что происходит?! Кто вы?!
— Он — Белиал, — сказал второй Танк. — А меня ты знаешь… Успокойся, Глеб, не рвись так. И не спеши делать какие-то выводы. Сперва выслушай нас.
— Это не моя идея, — тут же поднял руку Белиал. — Это он предложил все тебе рассказать.
— Да, — кивнул Танк. — Не вижу смысла скрывать от тебя правду.
— Какую правду? — у Глеба пересохло горло. Сердце бухало, словно кузнечный молот. — О чем вы?
— Тебя больше нет, — сказал Танк. — Глеб Истомин скончался в больнице. Тело его было передано для экспериментов. Впоследствии останки были кремированы и захоронены. Я видел документы, подтверждающие смерть и кремацию.
— Подделка?
— Нет, — покачал головой Танк. — Я видел место твоего погребения.
— Но как же?!
— Ты призрак, — тараща глаза, прошипел Белиал. — Привидение! Фантом! Богоборец! — Он рассмеялся.
— Перестань, — недовольно буркнул Танк. — Ему и так сейчас нелегко.
— Я понял! Это шутка! — Глеб хохотнул. Рот его перекосился, слюна брызнула на подбородок. — Вы меня разыгрываете!
— Ты что-нибудь слышал о коннекционизме? — спросил Танк. — Знаешь, кто такой Франк Розенблатт? А имя Карла Прибрама тебе говорит о чем-нибудь? О работах Пенроуза слышал?
— Что за чушь вы несете?! — Глеб пытался заставить себя смеяться. Он дрожал — и тяжелое кресло дрожало вместе с ним.
— Не мечи бисер, — сказал Белиал Танку. — Ты что, собрался тут лекции читать? Давай я объясню, у меня доходчивей получится… — Он подошел к креслу, сел перед ним на пол, скрестил ноги. И, глядя Глебу в глаза, начал неторопливо излагать:
— Без малого двадцать лет я занимаюсь проблемой искусственного сознания. Работы людей, о которых только что упоминал Танк, я прочитал еще в школе. В колледже у меня была своя лаборатория. В университете я достиг таких успехов, что однажды ко мне домой явились строгие мужчины с черных костюмах… — Белиал хмыкнул, скривился, вспоминая нечто забавное, но не слишком приятное. — Я работал на университет, на министерство обороны, на две корпорации. Недолго, но весьма продуктивно… Меня выкинули из-за невинных забав…
— Его обвинили в шпионаже, — пояснил Танк и тоже, скрестив ноги, сел на пол.
— Но доказать не смогли, — хмыкнул Белиал. — Я уже тогда был очень осторожен.
— Я бы даже сказал — патологически осторожен.
— Намекаешь, что я параноик? Пусть так! Это лишь помогает мне в работе…
Глеб никак не мог собраться. Он с трудом понимал, о чем говорят собеседники, в черепе словно густая паутина раскинулась — и любая мысль, любая тень мысли вязла в ней, путалась, трепыхалась, обрастая коконом и слабея.
— …Потом пришло отрезвление. Я понял, что проблему надо решать совсем иначе. Создавать искусственное сознание, толком даже не зная, что есть сознание, — глупо. Разве не проще клонировать существующий разум? Создать его точную копию! Два года я разрабатывал концепцию уникальной системы, потом год строил ее скелет. Мне нужны были огромные вычислительные мощности, и я получил их. Небольшая самораспространяющаяся программа позволила мне управлять миллионами компьютеров по всему свету. Беспечные пользователи не подозревали о том, что я использую их зомбированную собственность. Кто-то, конечно, лечил насланную мной заразу, но таких было меньшинство. Лень и беспечность — разве не эти качества характеризуют нашу цивилизацию?!.
