Иван Тропов - Крысолов
Но это – рассудок. А внутри, где-то на уровне живота, растягивался, исчезал тугой комок. И где-то за всеми этими рассуждениями крепло ощущение, что мир перестал быть пропастью, в которую можно только падать…
Почему-то Чистюля располагал к себе. По всему выходило, что сейчас он должен работать на Графа, но почему-то не верилось, что Чистюля потащит его к Графу.
Или хотелось, чтобы верилось?..
– Будешь? – Чистюля достал коробочку с жевательными подушечками.
Стас кивнул. Немного никотина синапсам не помешает. Плетутся, как лягушки, на которых два состава разгружали…
Попытался протянуть руку, но протянулись обе. В наручниках.
Чистюлю это не смутило. В его пальцах уже была не только коробочка с жевательными подушечками, но и что-то блестящее. Не то ключ, не то отмычка. Наручники упали вниз.
Чистюля вручил Стасу коробочку с жвачкой и кивнул вниз:
– Ноги вытяни.
Стас прижался к двери со своей стороны, развернулся, как мог, чтобы Чистюля достал и до скованных лодыжек.
Упали и вторые наручники. Стас наконец-то уселся нормально. Покрутил запястьями. Вытряхнул из коробочки пару подушечек.
Рот наполнился чудным ароматом той северной ягоды. А может, и не ягоды, может, это память плутует… Но хорошо.
То ли от этой свежести, то ли от никотина, но в голове посвежело. Еще бы понять, что в мире творится. На Графа Чистюля работает? И просто прикидывается добрячком, чтобы проще было выпытать про секвенсор?
Или свою игру ведет?
И еще – о каком письме речь…
Чистюля прищурился, разглядывая Стаса. И вдруг ухмыльнулся. Самым мальчишеским образом.
– Так это не твое письмо?.. Эх ты, дрессировщик! – Чистюля, ухмыляясь, помотал головой, словно не мог поверить. – Так вы что же, так и не вскрылись с этой мартышкой? Так до самого конца и не понял, кто это?
Сотрясаясь в беззвучном смехе, Чистюля опять помотал головой, отказываясь верить.
– Эх, Крысолов, Крысолов… Я-то решил, что ты все понял и вы с мартышкой вскрылись. Письмо-то было от твоего имени, твоей электронной подписью зашифровано…
Стас скрипнул зубами.
Черт возьми! Сволочная мартышка! Так вот почему планшетка норовила разрядиться, даже когда не работала! Как же, не работала… Стоило отлучиться – и Серый за ней, получается, все время сидел, когда мог?
Ну да. Вот отчего эти утренние слабости, когда приходилось его оставлять одного…
А он по сети ползал. Новости смотрел. Кому-то в Старом Городе приказы передавал. Личные файлы изучал. Письма рассылал…
Чистюля перестал скалиться. Сказал вдруг совершенно серьезно:
– Золотое у тебя сердце, Крысолов…
– Ну да! – тут же отозвался Стас. – Золотое. Как ключик… И хозяин у этого золотого сердца… Тоже как Буратино…
– Ладно, не прибедняйся. Я же знаю, отчего ты стал Крысоловом.
– Да?
– Да. Знаю я все про твоего Арни…
Стас открыл рот, но так ничего и не сказал.
– Ладно, расслабься… Не заложу. Ни Графу, ни кому еще… Стас наконец-то обрел дар речи.
– Откуда ты знаешь?
– А кому ты фургонами фрукты возил? Крысам, что ли? Это ты Рубаковым можешь рассказывать…
Ну да… Все верно. Фрукты.
А потом его Граф нанял. Дело было в Марго, но Граф наверняка не удержался и рассказал и кое-что еще. Или Чистюля сам из него незаметно выпытал всякие мелочи, которых ему не хватало для полной и окончательной классификации парня по кличке Крысолов. Наверняка Чистюля собирает инфу на всех более-менее значимых обитателей Старого Города…
Ну вот он и узнал. И про пожар, и про то, из-за чего вышла ссора, – про все. И про маленького гориллу, к которому сопливый Крысолов привязался так, будто это не зверь, а маленький человечек…
– Маленький человечек в шкуре чудовища… – пробормотал Чистюля.
Стас вздрогнул. Посмотрел на Чистюлю в упор.
– Да ладно… У меня самого девчонка такая… Девять лет… Никому не покажешь. Все мило улыбаются и сюсюкают. И поскорее стараются забыть. Она молчит всегда, два слова в день если скажет, и то хорошо. Но глаза…
Чистюля отвернулся, уставился в окно левой дверцы.
Стас сообразил, что не может жевать. Вместо того чтобы двигаться – челюсти до боли стиснуты. Заставил себя расслабить мышцы.
Ага… Так вот почему он влез во все это. Работа работой, но не в ней дело. Даже после письма с предложением неплохо заработать никто не полезет в Старый Город, когда его штурмует армия и где хозяйничают модифицированные крысы…
Стоп.
– Подожди! А ты-то откуда все это знаешь? Ты с ними тоже пересекался? – Стас помолчал, борясь с собой, но все-таки не удержался: – Он тебя тоже использовал как-то?..
Чистюля ухмыльнулся:
– Да нет, Крысолов. Даже не мечтай. Это тебя можно вот так вот… Это ты у нас парень с золотым сердцем. А я так… Погулять вышел. У меня только третий глаз.
– Третий глаз?
– Да. Никогда не видел? На индийских картинках рисуют. Как изнутри головы идет луч, обшаривает мир вокруг.
– Зрение помимо глаз…
– Да нет. Это для всяких кришнаитов, может, зрение… Зачем мне третий глаз для зрения, когда у меня для зрения и так уже два есть? Нет, третий глаз не для зрения. Для замечания.
Стас шумно втянул воздух. Издевается, гад! Метафоры у него, понимаешь, блин!
Умный, зараза… Пижон.
Но ведь просчитывает-то он все в самом деле здорово. С этим не поспоришь. Так что есть отчего пижонить…
Черт возьми! Да он же еще тогда, две недели назад все знал! Ну да, точно! Все знал еще тогда.
Кто-то вот за две недели ничего разглядеть не смог, а Чистюля уже тогда все знал. То-то он Серому подмигивал как старому знакомому.
Или все-таки врет? Пыль в глаза пускает, пижон?
– Врешь ты, Чистюля. Не бывает таких людей. Но Чистюля не обиделся.
– И людей не бывает, и зверей таких не бывает, – с самым согласным видом кивнул он. – Вообще никого нет… Думать надо, вот что. Думать, а не просто глазами хлопать. И учить матчасть. Учить матчасть надо, без этого никуда.
– Матчасть… Кстати про матчасть. Что такое Один Це? Один дефис Це.
– Это его так зовут?
– Да. Что это?
– Дикие люди… Знаешь, была такая Вторая мировая война? Сто лет назад, с вермахтом когда воевали. Так у них в штабе должности шли по индексам. Один Це – это старший офицер разведки.
Вот, значит, что такое 1-С… Вот откуда взялся Серый.
Точнее, для чего. Стас глядел в лобовое стекло, на укутанное в белесую муть небо.
Наверно, это должно было быть смешно, но почему-то смешно не было. 1-С… Военные биоинженеры были чернушные ребята, должно быть, раз так решили назвать зверюгу, созданную с повышенным уровнем интеллекта. Кодом вермахтовского штабного офицера.
Только жизнь та еще шутница. Уделала тех шутников-самоучек так, что мало не показалось. Им и в страшном сне не могло присниться, что Серый, их пробирочный 1-С, будет работать по специальности. Да не где-нибудь, а в центре Старого Города… То есть тогда еще Москвы…
Если и есть тут что-то забавное, то лишь то, что ничего удивительного во всем этом нет.
Тут даже не нужно большого ума, чтобы понять, как Серый убежал из военных лабораторий. Просто в какой-то момент перестал расти над собой и потихоньку стал “неудачным образцом”. С повышенной охраны его сняли. Но Серый-то и не думал становиться неудачным образцом. Наоборот. Просто стал умнее своих дрессировщиков. Вот и легко перехитрил их. И убежал…
Человек привык думать, что он умнее животных. Привык к этому на уровне мозжечка. И даже когда делает животное, которое должно стать умнее его самого, все равно. Без разницы. Старые стереотипы никуда не пропадают. Лишь отступают, но всегда готовы вернуться.
Это непривычно, даже как-то унизительно относиться к шерстяной зверюшке как к кому-то, кто умнее тебя. Гораздо умнее…
Немудрено, что Серый их одурачил…
Стас сморщился. Их! А какой дурак общался с Серым две недели – и так до самого конца и не понял, кто парадом командует?
А еще…
Стас почувствовал, что краснеет.
Если бы его обхитрил только Серый. Если бы только Серый… А Роммель?!
Крысолов, блин… Вот почему Роммель тогда спал рядышком с Серым, а не с липовым хозяином! Роммель-то ведь все знал. И просто играл. Будто подчиняется большому хозяину Крысолову. А сам, получается, все время умудрялся косить глазом на Серого. И Крысолов, этот великий дрессировщик, даже не заметил… Не заметил, что Роммель – крыса! – его вокруг пальца обвел. Как бычка-однолетку…
Тьфу!
Хотя…
Ведь, пожалуй, тогда… В ларьке, когда наконец-то затащили этот чертов секвенсор и присели отдохнуть… Чего Серый метался по комнате, словно места себе не находил? И глядел так странно…
Может быть, он… Как это Чистюля говорит – хотел “вскрыться”? Может такое быть?
Да нет, нет. Не надо судить его привычными мерками. Его разум куда жестче человеческого.
Не надо наступать второй раз на одни и те же грабли. Очень хотелось бы убедить себя, что внутри Серый добрый, белый и пушистый. И что ему, может быть, было даже противно использовать втемную еще более доброго, белого и пушистого Крысолова, такого глупенького и доверчивого…
