Иван Тропов - Крысолов
– Стой! Меня же здесь сожрут! Здесь же одни крысы! Стой!!!
– Значит, сожрут… – пробормотала Бавори.
Не оборачиваясь, не глядя в зеркало заднего вида и не переставая давить на акселератор. “Итальянка” мягко, но уверенно набирала скорость, словно решила оторваться от земли. Пулей понеслась по боковым улочкам Выставки, вывернула на площадь перед главной аркой, выскользнула на проспект.
Совершенно пустой до самого горизонта. Ни машин, ни трупов.
То ли военные здесь вовремя успели отступить, то ли этот 1-С и не стремился перебить как можно больше солдат, не желал морей крови, а лишь добивался наибольшего эффекта. И того, что случилось на Красной площади, было уже достаточно. Похоже, дальше военных просто гнали.
Не давая прийти в себя, но и не стараясь извести под корень…
Вокруг было пусто-пусто. Так пусто, как бывало только в центральном районе. Наверно, во всем городе не осталось никого, кроме них и того мужика, брошенного на площади перед ларьком.
Бавори оторвалась от дороги, повернулась.
Убрала с руля правую руку, сдернула с лица полоски пластыря. Скомкала, швырнула под ноги…
Стас невольно поморщился.
Хирурги, конечно, это уберут. Деньги у нее есть, так что уберут. Но это с лица. А в голове-то все, конечно же, останется. И то, как она получила эти следы. И те секунды перед зеркалом, когда впервые…
– Ну что? Нравится?
Можно было бы, конечно, попытаться вывернуться. Поиграть словами и подловатой “техникой влияния”. Обхитрить, успокоить… Но она сама дрессировщик, и неплохой. С ней этот фокус не пройдет.
Да и зачем, зачем? К чему?
Вырваться от нее все равно не получится. Со скованными-то руками и ногами…
Не получится. И, похоже, месть будет долгой. В конце будет смерть, это несомненно, но сначала будет месть. Долгая и с фантазией.
Может быть, уж лучше сразу?.. Впереди все равно нет ничего такого, ради чего стоило бы бороться…
Если уж ради чего-то и стоит побороться, так это ради того, чтобы вывести ее из себя. Сейчас, в первые минуты, пока она зла, очень зла, пока обладание тем, что искала три дня без передышки, будоражит, пока кровь бурлит.
Потом, когда она чуть свыкнется с тем, что птичка наконец-то в ее руках, первое возбуждение пройдет и останется лишь холодная месть.
А сейчас, в первые минуты, можно хотя бы попытаться… Пока кровь горяча – довести ее до кипения… Может быть, смерть будет быстрой. Легкой.
– Что молчишь?.. – Бавори сказала это тихо. Почти спокойно. Если бы не ее глаза… Стас усмехнулся:
– По-моему, ты прелесть. Тебе бы еще поперечные стежки удлинить, а потом все раскрасить помадой. Был такой старый клип, про какого-то фетишиста, там у женщин на щеках были шрамы, раскрашенные под улыбку…
С руля слетела и вторая рука Бавори. Вспорхнула, как шустрая птичка – и обе ее руки метнулась, словно голодные вороны…
Стас дернулся в сторону. Закрыл глаза, отвернул лицо, сжался, выставив плечо. Удары сыпались один за другим. В плечо, в бок, в руку, в грудь… А вот когтями по шее – глубоко. Всеми четырьмя когтями, хорошими такими когтями, как у животного.
Машину повело, но удары не кончались. Значит, сумел… Довольно простой трюк на самом-то деле. Не открывая глаз, Стас ждал последнего удара.
Налетев на бортик тротуара на такой скорости, машина и сама взлетит, как птица. И, вращаясь, как потерявшая контроль ракета, влетит в стену какого-нибудь дома…
Удары прекратились. Машина, завизжав шинами, мелко завиляла из стороны в сторону, но все же выровнялась.
Стас открыл глаза.
Сжав руль – пальцы побелели, темно-синие ногти на их фоне были почти черными, – Бавори сверлила взглядом лобовое стекло. Сбросила скорость.
– Сволочь… Сволочь… Сволочь… Распоротой шее было тепло. Тепло от собственной крови. Но где-то сбоку. Ничего серьезно не задето. От такого не умирают.
– Вывести меня из себя решил? – Бавори улыбнулась. Снова повернулась к нему. Глаза расширились, словно она закапала в них по ампуле белладонны. – Нет, мальчик, не получится. Быстрой смерти захотел? Не дождешься. Будешь гнить в клетке. В маленькой клетке, скрючившись в три погибели. И каждый день я буду отрезать от тебя по кусочку и скармливать моей милой Карме. Ты ей понравишься.
Стас перестал закрываться плечом. Поерзал в кресле, усаживаясь удобнее.
В голове было пусто. И в эту пустоту лезли какие-то совершенно дурацкие мысли. Интересно, кто такая эта Карма? Собака?
Вряд ли… Эта спятившая сучка любит крупных зверей, парнокопытных. Но они мясо не едят…
Ах да, у нее же есть баскеры. Там были одни самцы, кажется. Но почему бы не быть и одной сучке? Для дома, для семьи…
Стас поежился.
И постарался говорить сладко. Сладко-сладко:
– Всю жизнь мечтал. Чтобы только я и две милые дамочки. Одна из которых с двумя улыбками. Нет, почему с двумя? Это в том старом клипе было две, а у нашей домохозяйки улыбок будет три…
У Бавори вырвался звук, похожий даже не на крик и не на вопль – какое-то рычание с всхлипом. Руки слетели с руля, метнулись к Стасу.
Но на этот раз Стас не отвернулся и не сжался. Смотрел на дорогу.
Где-то на востоке простокваша чуть расступилась и из нее вынырнуло солнце. Словно чтобы улыбнуться – напоследок…
И в его лучах впереди на дороге блеснули машины. На левых полосах замер какой-то старый грузовик, потертый и грязный. Справа, забравшись одним колесом на тротуар, легковая. Что-то белоснежное, сверкающее в розовых лучах солнца.
Левее грузовика разделительные бортики отрезали от встречной полосы. Справа у тротуара тоже не проскользнуть – автобусная остановка.
Бавори тоже заметила солнечные зайчики. Взглянула в лобовое стекло. Замерла.
Стас почти физически почувствовал, как она принимала решение. Заняться экзекуцией или управлять машиной. Несущейся точно на ту беленькую…
Глаза смотрели на дорогу, а скрюченные пальцы висели в воздухе, все еще тянулись к шее…
Затем ноги вжали тормоз, а руки рванулись на руль.
Вихляя и визжа покрышками, “итальянка” остановилась. В каких-то пяти метрах от бампера белоснежного “пежо”.
За лобовым стеклом виднелся лишь подголовник пассажирского кресла, зеркало заднего вида, а вместо руля и водителя – полоса из трех пластиковых прямоугольников. Большая планшетка, разложенная до предела и установленная прямо на приборный щиток, закрывала почти все лобовое стекло. То ли водитель читал новости, то ли смотрел что-то развлекательное. Ноль внимания. Кажется, даже не заметил, что чуть не погиб миг назад.
Бавори опять не то взвыла, не то зарычала. Рванула крышку бардачка, выдернула оттуда пистолет и вылетела из машины. Обежала капот “итальянки”, наискосок рванула к капоту “пежо”, обходя машину со стороны водителя. Левой рукой дернула дверцу, правой уже впихивая туда руку с пистолетом…
По ушам ударил грохот.
Бавори отбросило от машины. Снова грохот – и еще один невидимый удар ей в живот, от которого Бавори согнулась пополам. Упала.
В окне “пежо” планшетка пришла в движение. Ее очень аккуратно складывали. Наконец отложили на боковое сиденье, и показалось лицо и огромный лоб, переходящий в выбритый череп.
Из машины вылез Чистюля. Шагнул к Бавори. Вышиб пистолет из ее руки, потом, очень аккуратно, носком ноги перевернул ее с бока на спину.
Поглядел.
Наконец сунул свой пистолет куда-то под плащ. Осторожно пихнул Бавори носком, снова перевернул на живот, нагнулся и провел рукой по поясу ее кожаной куртки. Что-то нащупал и выщипнул из пояса, словно блоху.
А может, блоха и есть. Электронная.
Точно. Чистюля достал маленькую коробочку, в каких хранят маркеры, и что-то положил туда. И пошел наискосок, через дорогу к “итальянке”, заходя слева.
Забрался на водительское сиденье. Повеяло чем-то свежим и ягодным, какой-то северной ягодой.
– Чего дурака-то валял? Зачем злил ее так? Вы там, – Чистюля кивнул головой назад, – чуть на дом не налетели, как кобель на сучку… Боялся, что я не получил письма? Или думал, не успею – не найду? Зря. На Чистюлю можно рассчитывать…
Письмо? Какое еще письмо?
Стас молча глядел на Чистюлю.
Рассудок нашептывал, что стало только хуже – Чистюля ведь на Графа работает. А у Графа счетов к нему еще больше, чем у Бавори. Дело даже не в двух сожженных фермах. Граф начнет пытать, где секвенсор. А секвенсор…
Секвенсор теперь у “друзей” Арни. Но рассказать об этом Графу… Про разумную мартышку? Которая следит за новостями? Умеет пользоваться планшеткой? Обвела Крысолова вокруг пальца? И которая на самом-то деле командует всеми крысами Старого Города?..
Не поверят. Ни за что. И значит, стало только еще хуже. Потому что Чистюлю не доведешь до белого каления, как Бавори. Этот довезет к Графу. И там уж мало не покажется…
Но это – рассудок. А внутри, где-то на уровне живота, растягивался, исчезал тугой комок. И где-то за всеми этими рассуждениями крепло ощущение, что мир перестал быть пропастью, в которую можно только падать…
