Владимир Поселягин - Маньяк в Союзе
— Поехали. Время уже полтретьего, отец, наверное, уже заждался нашего звонка.
Мы вернулись к машине, сели в нагретый солнцем до состояния парной, салон и, открыв все окна, поехали в сторону здания Центрального телеграфа Сочи.
Покатавшись по улочкам, мы остановились у нужного здания.
— Игорь, смотри, цирк! — воскликнула Лида, указав рукой на большой, ярко расписанный шатер, у которого крутилась детвора и взрослые.
— Наверное, сегодня приехали, иначе бы слух прошел. Вон еще машины разбирают и готовятся, — ответил я, тоже осмотрев шатер. — Пока я с отцом общаюсь, вы сбегайте, узнайте, когда цирк заработает и цену на представление. Узнайте так же, есть ли возможность купить билеты… э-э-э… на двадцать восемь человек. Если что вечером устроим культурно-развлекательное мероприятие. — Хорошо?
— Ага, — кивнула Тома и, подхватив под руки племянниц, побежала к шатру.
С улыбкой посмотрев вслед сёстрам и дочкам, я обошел две машины, что стояли прямо у входа и, потянув на себя неожиданно тугую дверь, прошел в прохладное помещение телеграфа.
— Как тут темно-то у вас. А… — подняв очки на лоб, я пробормотал, — вот так нормально.
Быстро окинув взглядом помещение, в котором было довольно много народу, цыкнул зубом. У стойки, где продавали журналы, газеты и книги стояла очередь в два десятка человек. Трое стояли у стойки дежурной, один из них был капитан-лейтенантом Черноморского флота в форме и с кортиком на боку. Еще пяток находилось в кабинках, две кабинки были свободны, еще с десяток сидели и чего-то ожидали на скамьях, в небольшом тупике. Мне их было плохо видно, колонны частично скрывали. Но главное, у входа стояла девушка моей мечты. Такую можно и не на одну ночь снять. Девушка, в легком белом платье, с частично открытой спиной, держала на уровне восхитительной груди букетик полевых цветов.
— Какая прелесть! — воскликнул я, обходя девушку по кругу. — И букетик у прелести тоже ничего.
Видимо девушка подумала, что первая фраза была о цветах, но когда до нее дошла вторая фраза она густо покраснела. Подобные довольно грубые комплименты были не в чести. Да еще на публике.
— Эй, ты там не очень! — окликнули меня сзади.
Обернувшись, я увидел здоровяка моих лет, который хмурил брови, и явно озадаченно смотрел на меня. Весь его вид говорил, что он что-то пытается вспомнить.
— Какая наглая молодёжь пошла, — возмутилась какая-то женщина в очереди. — Вам не стыдно молодой человек?
— Мне нет, а вам? — ответно спросил я и усмехнулся.
Пока женщина набирала воздуха в легкие, чтобы ответить на столь возмутительный ответ, как здоровяк неуверенно спросил:
— Товарищ лейтенант? — парень все увереннее и увереннее заговорил. — Помните захват каравана контрабандистов у перевала Зульфагар?
— Какой именно? Я в том районе в трех перехватах участвовал в разное время.
— Где пограничный наряд почти весь погиб.
— Ах этот, — протянул я, задумчиво глядя на парня, который вышел из кабинки, видимо он закончил говорить. — Так ты тот единственный выживший? Среди усиленного отряда, что привел командир заставы — я тебя не видел.
— Да, товарищ лейтенант. Если бы не вы, пару минут и до меня бы добрались. Меня тогда и спасало то, что я между камней успел упасть.
— Я тогда буквально на минуту не успел… Хотя о чем это я? — потряс я головой. — Не было меня там. Парень, ты ошибся. Закончил? Топай давай отсюда
— Но как же? — растерялся парень. — Я ведь вас четко помню, особенно до последней секунды. Вы тогда штык-ножом почти разрубили душмана, потом вскинули пистолет и выстрелили в двух бандитов, что ко мне со спины подбирались, один из них скатился со скалы и упал на мои перебитые ноги. Я от боли потерял сознание и очнулся уже в госпитале, но бой я хорошо помню. Вы это были, вы! Я не только по лицу вас узнал, вы же с такой же улыбкой убивали.
Потерев колючий подбородок, (побриться забыл) я задумчиво посмотрел на парня, который подошел ближе и приобнял свою девушку.
— Как тебя такого туповатого в пограничники то взяли с их отбором? — вздохнув, спросил я, этот тугодум и так привлёк внимание всех находящихся в телеграфе. — Ладно, как ноги?
— Две недели как из госпиталя, вот дали путевку в наш санаторий как тяжелораненому для реабилитации. Потом демобилизуют и домой.
— Ну молодец.
— Спасибо вам. Если бы не вы, то Сережа там и погиб бы, — тихо сказала девушка.
— Да чего там, — отмахнулся я. — Скажите спасибо, что у нас учения рядом шли. Это все? Тогда у меня еще дела есть.
Не дураки, (хоть я и сомневаюсь) должны понять, что разговаривать я сними не хочу. Подойдя к стойке, где находилась свободная служащая я, протянул ей листок, сказав:
— Игорь Соколов. Киев, частный номер. Должны ожидать звонка. Оплата по счету.
— Хорошо, ожидайте вызова.
— Лады.
Отойдя к колоннам, я посмотрел на шушукающуюся очередь и поморщился.
— Здравствуйте, Тамара Николаевна, не ожидал вас тут увидеть.
— Здравствуй, Игорь, — соседка, которая до этого была скрыта широкой спиной какого-то мужичка, так и лучилась доброжелательностью, что заставило меня еще раз поморщиться. Более чем уверен все, то что сейчас тут было, узнают все мои соседи. — Прабабка твоя говорила, что ты недавно со службы в армии вернулся, но я и не думала, что у тебя такая интересная эта служба была.
— Она в общих чертах знает, боевые награды подсказали, так что пошантажировать вам меня не удастся.
Ситуация была донельзя бредовой, но нужно было как то выкручиваться.
— Ну что ты, Игорь, разве я могла так поступить?
— Вы?! — искренне удивился я, и покачал головой. — Еще как можете!
— Да как ты можешь говорить так с пожилой женщиной?! — возмутилась та же поборница нравов.
— Захлопнись, — просто сказал я ей, потом посмотрел на соседку. — А вы Тамара Николаевна тут что делаете, кстати?
— Игорь Соколов, кабинка номер семь! — громко сказала телеграфистка, прерывая наш разговор.
'Блин, попался же этот недоразвитый недоросль! Надо же ему было меня вспомнить да еще громогласно об этом сообщить. Придурок, надо особистов на него натравить, пусть всю душу вынут!' — злобно пыхтел я, подходя к кабинке и открывая дверцу.
Сняв трубку, я сказал:
— У телефона.
Зашедший в кабину удивительно уверенный в себе молодой парень неплотно закрыл дверь, через щель в которую могла пролезть рука, сидевшие и ожидавшие звонка из Ленинграда группка пожилых и совсем молодых посетителей телеграфа, слышали все, о чем говорил парень.
— Привет, бать… да нет, нормально все. Купаемся, загораем. Я вон машиной занимаюсь, довожу так сказать ее до идеала… Что? Со мной, но они на улице, там цирк, побежали смотреть…. Ага… Не понял? Ты только из-за этого звонишь?! Бать, мы с тобой раз и навсегда выяснили момент. Ты для меня сирота! Напомнить, что он сказал. когда я заболел?! А я еще раз напомню, он сказал: это не мои проблемы. С этой мразью я ничего общего иметь не собираюсь. Это ясно?! Так какого на хре?!.. Блин, какой нафиг еще юбилей?! Да в гробу я твоего отца видел с его семидесятипятилетнем. Батя, хочешь, я тебя реально сиротой сделаю? Ты знаешь — я умею. Пару недель и все… Даже слышать об этом не хочу. Я все сказал!
