Владимир Аренев - Правила игры
– Доброе утро, господин Данкэн, – поприветствовал его Мугид. – Вы решили сегодня не завтракать?
– Да, – пробормотал тот, краснея. – Решил.
Никогда бы не подумал, что этот хлыщ умеет краснеть, но не верить собственным глазам не было никакой причины.
Все вошли в комнатку и разместились там же, где и вчера. Данкэн при этом сидел, отодвинувшись от меня настолько далеко, насколько смог, и бросая время от времени в мою сторону настороженные взгляды. Кажется, он окончательно сошел с ума.
– Начнем, господа, – проговорил Мугид, усаживаясь в каменное кресло. – Все ли чувствуют себя в состоянии внимать?
Мы закивали, и он…
ПОВЕСТВОВАНИЕ ВТОРОЕ
– Он пришел уже давно, Пресветлый. Просто никто не решался вас будить.
Талигхилл нетерпеливо вздохнул и покачал головой. Разумеется, они не решались его будить! Раф-аль-Мон уже давным-давно ждет его, а они не решались его будить!
Принц энергично откинул край одеяла и начал одеваться. Слуги сунулись было помочь, но Пресветлый свирепо глянул, и те отошли в сторонку, больше на подобное не претендуя. В этой скучной жизни хотя бы привилегию одеваться самостоятельно Талигхилл оставлял за собой. Отец ворчал, что это блажь, но ему-то легко говорить. Руалниру было чем заняться, все-таки он – правитель. Конечно, это означало прежде всего колоссальные заботы, но лучше заботы правителя, чем ничегонеделание наследного принца. Талигхилл считал именно так. И поэтому, даже торопясь, он одевался самостоятельно. Да и кто сказал, что слуги оденут вас быстрее?
– Велите, чтобы накрывали на стол и пригласили господина Раф-аль-Мона позавтракать вместе со мной.
Один из слуг низко поклонился и исчез за тихонько скрипнувшей дверью. Принц, щурясь от яркого света, залившего всю спальню, разбирался с шелковыми штанами. Черное пятнышко на них вызвало волну раздражения, но менять одежду уже не было времени. Талигхилл наконец попал ногами в штанины и прорычал:
– Да задерните же хоть немного шторы, вы, изверги!
Слуги бросились исполнять приказ и перестали на него пялиться так, словно за последние несколько лет одевающийся принц был для них самым впечатляющим зрелищем.
В результате он справился с одеждой и сбежал по лестнице, на ходу запахивая халат и чувствуя, как под ложечкой посасывает от нетерпения. Махтас уже был где-то здесь, и принцу больше всего на свете хотелось сейчас же приступить к игре. Но, к сожалению, существовали еще такие условности, как необходимость позавтракать. В животе капризно заурчало, подтверждая то, что да, позавтракать было бы неплохо.
Спускаясь, принц скользнул взглядом по фигурке Оаль-Зиира и недовольно скривился. «Боги»! Что Домаб понимает в Богах? Что вообще кто-либо из них, «верующих», на самом деле знает о предмете своей веры?
Эти мысли настолько не соответствовали радостному и солнечному утру, что принц отпихнул их подальше и благополучно обо всем забыл. До урочного часа.
В столовой – огромном гулком зале, как и гостиная, украшенном богато и со вкусом, – на столе уже дымились различные блюда. На месте Талигхилла сидел Раф-аль-Мон и заинтересованно принюхивался: супница была неплотно накрыта крышкой, и из-под нее наружу проникал завораживающий запах. Перед тем как войти, Пресветлый замедлил шаг и придал лицу соответствующее выражение. Не спеша приблизился к столу, лениво раздумывая, согнать ли сразу торговца со своего места или же приберечь сей сюрприз до конца завтрака и сообщить уже потом, когда менять что-либо будет поздно. То-то старик сконфузится!
Решив, что все-таки подобный поступок был бы не к лицу Пресветлому, Талигхилл сел в кресло рядом с Раф-аль-Моном и знаком приказал слугам начинать. Те начали поднимать крышки с блюд, и букет аппетитных запахов наполнил всю столовую. Желудок принца снова заурчал – совсем не величественно. Раф-аль-Мон сделал вид, что ничего не заметил, и слабо улыбнулся.
– Доброе утро, – сказал принц. – Надеюсь, вы приятно провели время, дожидаясь меня?
Торговец поклонился:
– Разумеется. Просто чудесно. Ваши слуги столь же обходительны, сколь и гостеприимны.
– Да, – согласился Талигхилл. – Этого у них не отнимешь, – (даже если очень постараться). – Ну что, приступим к трапезе?
Раф-аль-Мон недоумевающе посмотрел на Пресветлого, и тот сообразил, что старик, как и каждый истинно верующий, перед тем, как принять пищу, возносит молитву Богам.
– О, – усмехнулся принц. – Простите, не обращайте внимания. У меня свое отношение к тому, что называется религией. Молитесь, если вам так угодно – меня это не смутит.
Старик выглядел растерянным:
– Но… Это не мне угодно, Пресветлый. Это угодно моим Богам.
– Разумеется, – кивнул Талигхилл. – Разумеется, вашим Богам. Так молитесь им. Повторяю, меня вы этим не заденете.
Раф-аль-Мон снова покосился на принца, но встал, вытянувшись в струнку и воздевши глаза к потолку. Принц негромко постукивал ложкой, выбирая из своей тарелки куски получше и вполуха слушая ту чепуху, которую бормотал торговец. Он не понимал, как можно верить в подобную чушь – «Боги».
Сейчас Раф-аль-Мон очень напоминал ему того священника, что читал погребальную молитву над гробом матери, – точно так же свисала к земле и судорожно подергивалась при каждом слове белесая борода, точно так же подобострастно глядели в небо широко раскрытые глаза. И все вокруг маленького Талигхилла тоже смотрели в небо, а он – он один – смотрел на лицо мамы. Ее укусила – подумать только! – бешеная собака, неизвестно каким образом пробравшаяся в усадебный парк. Какая нелепая смерть! С тех пор, разумеется, ни одна тварь не могла приблизиться к усадьбе ближе чем на сотню шагов, не рискуя быть подстреленной из лука охранниками или же изрубленной ими в капусту. Но маму-то это не спасло. Не оживило. И о каких Богах – всемогущих и справедливых – могла идти речь в таком случае? Они не уберегли самую светлую и невинную душу во всем мире – его мать. У нее был удивительный для Пресветлых дар – она лечила болезни. Смертельные болезни. А вот себя вылечить не смогла. Отец, дар которого заключался в способности выигрывать в азартных играх, только кусал себе губы от бессилия, а Талигхилл… У Талигхилла как раз накануне ее смерти впервые был вещий сон. Но он не верил в Богов. Несмотря на сны, несмотря на все прочее, он все равно не верил в Богов. Нет их – всемогущих и справедливых, нет и не было. И никогда не будет. И поэтому, когда видел молящихся, принц чувствовал страшное раздражение против людей, таких слепых и ничего не понимающих в окружающей действительности. Им хотелось верить, и поэтому они верили. А на самом-то деле Богов, конечно, не существует.
Наверное, Раф-аль-Мон почувствовал на себе тяжелый взгляд Талигхилла. А может, он уже дочитал свою молитву. Как бы там ни было, торговец тяжело опустился в свое кресло (если быть точным, то в кресло принца) и принялся за еду. На лице старика можно было прочесть замешательство и непонимание. В стране мало знали о неверии наследного принца в Богов, на этом старались не заострять внимания.
– Вы привезли игру? – спросил Пресветлый, когда с первой и второй переменой блюд было покончено и завтракающие перенесли свое внимание на сладости.
– Вне всякого сомнения, – невпопад ответил Раф-аль-Мон. Видимо, недавнее недоразумение все еще занимало его мысли. – Привез, Пресветлый, и готов преподать несколько уроков. Надеюсь, они пригодятся вам.
– Я тоже на это надеюсь. Ну так что же, перейдем непосредственно к нашим занятиям?
– Где прикажете установить игральное поле? – вежливо поинтересовался торговец, выбирая кусок пирога побольше. Он явно не рассчитывал на столь быстрое завершение пиршества, тем более что сладкое подали совсем недавно.
– Наверное, в парке, – проговорил принц, задумчиво теребя кончики усов. – Думаю, в беседке или на веранде. Что посоветуете, почтенный?
– На веранде. – Раф-аль-Мон покосился на дальнюю чашу с фруктами. – Вне всякого сомнения, на веранде.
– Тогда пойдемте, я отведу вас туда. – Талигхилл встал и подал слугам знак убирать со стола. – А где же игра?
– Запакована. Носильщики, что прибыли со мной, сейчас, наверное, сидят в людской. Прикажите, чтобы их вместе с грузом проводили к веранде.
Талигхилл повернулся к ближайшему слуге:
– Выполняй.
– Пойдемте, почтенный. – Принц взял Раф-аль-Мона за локоть и повел к выходу.
Они перешли на веранду и удобно разместились в легких плетеных креслах. Вскоре появились носильщики с поклажей, и торговец попросил, чтобы ему выделили широкий устойчивый стол.
Когда внесли стол, Раф-аль-Мон поднялся и стал сам распаковывать свертки, заявив, что не доверяет носильщикам – те могут случайно что-нибудь сломать.
Появилась знакомая уже Талигхиллу игровая доска, расчерченная на правильные восьмиугольники, а на ней начали выстраиваться фигурки воинов, башен, боевых зверей и прочее. Принц завороженно следил за действиями старика, с нетерпением ожидая, когда же начнется сама игра.
