Олег Волховский - Люди огня
Я обреченно посмотрел на Господа. Во-первых, я терпеть не мог самолетов. А во-вторых, никогда не вставал раньше двенадцати.
— Ничего не поделаешь, Пьетрос, — жестко сказал он. — Мосты разрушены прошлогодним наводнением. Поезда не ходят. — Он вздохнул — Я посылаю вас в пасть ко льву. Держите! — и он вручил нам по спутниковому телефону. — Если почувствуете что-нибудь неладное, сразу сообщите мне Телефоны прямые, закрытая линия. Старайтесь пользоваться только ими. Ну, давайте обниму вас на прощание.
И он заключил нас в объятия. Марк, впрочем, не потерпел такого нарушения субординации, аккуратно высвободился из объятий, преклонил колено и поцеловал ему руку. «Как я буду общаться с этим мало того что солдафоном, так еще и подхалимом, — грустно подумал я. — Вот одарил Господь напарничком!»
Почувствовав себя богатым человеком, я первым делом направился на Пушку, в тамошний бутик. Марк угрюмо потащился за мной В бутике я обзавелся шикарным пиджаком малинового цвета, блиставшим золотыми пуговицами с надписями «Nino Ricci», ярко-зеленым галстуком и итальянскими ботинками якобы ручной работы. Марк только с ужасом смотрел на цены и осуждающе — на меня.
— Да что тебе — моих денег жалко? — наконец не выдержал я.
— Не твоих, а казенных, — уточнил Марк.
— У нас дипломатическая миссия, — попытался оправдаться я. — Мы должны быть прилично одеты.
— В нормальном магазине можно купить то же самое в два раза дешевле.
— Ты ничего не понимаешь! Здесь же гораздо круче!
Я уже переоделся в новый костюм и с отвращением запихивал в полиэтиленовую сумку свои раздолбанные кроссовки, потертые джинсы и черную майку с изображением рок-группы «Homo militaris».
— Ничего не будешь себе покупать?
— Нет! — зло ответил Марк.
— Слушай! — обрадовался я. — Я тебе сейчас покажу такое место!
Вообще-то я не знаток географии московских ресторанов, но у меня был друг, биржевой спекулянт и большой любитель подобных заведений, который меня несколько просвещал в этой области. И я потащил моего напарника на Гоголевский бульвар, в ресторан «Репортер». Надо же как-то задобрить этого жмота. Все-таки работать вместе, никуда не денешься.
Мы оказались в мире зеркал и искусственной растительности и сели за столик с огромной вазой с фруктами посередине. Я широким жестом заказал две порции осетрины на вертеле, черную икру и бутылку шампанского. Брови Марка медленно поползли вверх.
— Зачем это? — испуганно спросил он и скромно взял из вазы яблочко голден.
— Gaudearnus igitur! — пропел я.
Марк еще больше насупился. Возможно, его знания латыни не хватило даже на это.
— Да не стремайся ты, все за мой счет.
— За казенный, — тихо повторил Марк. И я понял, что он сдается. Осетрину, впрочем, он уничтожил, кажется, без всякого удовольствия. Принесли икру. Я взял ложку и сладострастно запустил ее в вазочку. Одна икринка кокетливо зависла с обратной стороны, и я слизнул ее языком.
— Икру ложками! — ужаснулся Марк и мрачно сделал себе бутерброд. Похоже, он тоже не был доволен своим напарником, то есть мной. Эх, Господь! Тоже мне! Хоть бы подбирал людей по психологической совместимости.
Шампанское мы уничтожили на паритетных началах. Но на Марка оно не оказало ровно никакого действия, что свидетельствовало о его привычке к крепким напиткам. Моя же веселость, и так немереная после получения пластиковой карточки, теперь откровенно зашкаливала.
На выходе из ресторана Марк попросил у меня телефон, и я легкомысленно дал.
— Я тебя завтра разбужу, — пояснил он.
— Ага.
Вечером я в первый раз за последние несколько лет героически не включил модем. «Все-таки Господь — хороший парень, — преданно думал я, любуясь новым прикидом. — Пусть будит этот проклятый Марк. Хоть в шесть часов!» — и я почувствовал себя ложащимся под танк.
На следующее утро, а именно часов в пять, зазвонил телефон. Я лениво протянул к нему руку и бросил трубку. Телефон зазвонил опять. Я повторил операцию и повернулся на другой бок. Но телефон не унимался. Тогда я решил взять его измором и не прикасался к нему по крайней мере минут пятнадцать. Но у того, на другом конце провода, терпения было больше, и я сдался.
— Алло, — сонным голосом пробормотал я.
— Петр, пора вставать, — услышал я спокойный голос Марка. — На самолет опоздаем.
— Марк, — жалобно проскулил я. — А может, не поедем?
— Вставай, засоня! Ради твоего же блага. Наш Господь не только улыбаться умеет. Я это как эксперт тебе говорю. Я его дольше знаю. Живо отберет у тебя карточку.
Последний аргумент подействовал как нельзя лучше, и я начал одеваться.
ГЛАВА 4
Самолет набирал высоту, пересекая плотный слой серых облаков. При этом он слегка покачивался из стороны в сторону, а иногда медленно опускался вниз, как корабль на волне, и я судорожно хватался за подлокотники кресла. Марк с презрением смотрел на меня. Только когда мы приземлились в аэропорту Мадрида и ступили на твердую землю, я облегченно вздохнул. Но не тут-то было. Здесь царила жуткая жара, градусов пятьдесят, и раскаленный воздух коварно заполнил мои легкие. Когда мы добрались до города, моим единственным желанием было забраться в фонтан, тем более что мы как раз оказались рядом с таким симпатичным сооружением в стиле барокко. Но Марк взял меня за рукав.
— Пойдем, у нас есть дела.
— Марк! Они что — всегда так живут? Это же изжариться можно. Заживо!
— Мне тоже жарко, — спокойно сказал Марк и вытер пот со лба. — Но нам надо идти на вокзал. Там должны быть электрички до Памплоны.
— Марк! Какие электрички? Ну, может, до Памплоны нас и довезут, но неужели ты думаешь, что электрички ходят к Лойоле? Нам надо купить машину.
Вообще-то машину можно было арендовать, но не хотелось связывать себя обязательствами и привлекать к себе лишнее внимание. Владельцу автомобиля будет наверняка небезынтересно узнать, куда уехала его собственность.
Как ни странно, Марк, несмотря на все свое скупердяйство, довольно быстро согласился, и мы отправились покупать автомобиль.
Торговля шла прямо под открытым небом, на стоянке, и один из покупателей яростно ругался с хозяином о цене.
— Слушай, Петр, на каком языке они говорят? — озадаченно поинтересовался Марк.
— На испанском, — небрежно бросил я.
— А почему же все понятно?
Я опешил. Факт, мы с Марком понимали по-испански. Причем это настолько не составляло для нас никаких трудностей, что я даже не сразу сделал это открытие.
— Так вот что имел в виду Учитель, когда говорил, что язык — это не проблема! — воскликнул я.
— Угу, — довольно кивнул Марк.
После недолгих препирательств мы остановились на «Фольксвагене-Гольф», поскольку дешевле был только «Опель», а мне его когда-то не рекомендовали, как машину нежную и хрупкую.
Все-таки «Фольксваген» — хорошая машина, очень даже, хоть и «народный автомобиль». Всегда о такой мечтал. Мягкий ход, автоматическая коробка передач. Не то что какой-нибудь «Москвич», где рука болит от бесконечного переключения скоростей…
Мимо плыли невысокие лесистые горы, в долинах раскинулись виноградники и поля пшеницы, уже скошенные, с аккуратными круглыми скирдами, похожими на нарезанный рулет. Пахло хвоей и лимонником. Поля сменяли маленькие деревни и городки с побеленными домиками с черными линиями по второму этажу, под красными черепичными крышами. И здесь в машину врывался запах олеандров; розовые, белые, багровые, они цвели почти возле каждого дома.
Горная дорога была такой ровной и ухоженной, каких и в Москве мало. Дык, Пиренеи! Не Урал какой-нибудь или Кавказ, где езда по горным дорогам в кайф только для любителей адреналина. Хотя все равно мотает здорово: повороты, спуски, подъемы.
У меня был друг, который не любил водить машину, тот самый биржевой спекулянт. Мошенник он был прожженный и авантюрист. Выехал как-то на встречную полосу и разбил свое «Вольво» о «Волгу» министра Правительства Москвы. С тех пор за руль не садился, говорил: «Муторное занятие!» — и нанимал шоферов. Никогда его не понимал. Такое наслаждение!.. Особенно по здешним дорогам.
Я с трудом выторговал у Марка право сесть за руль, настолько он не доверял моим способностям. Но, увидев, что я все-таки не совсем «чайник», блаженно откинулся на сиденье и расслабился. Настроение портила только жара. В салоне автомобиля можно было запросто свариться, и мы то и дело передавали друг другу бутылку охлажденной «колы». Когда мы миновали Памплону, в лесу справа от нас возник расширяющийся клин пожелтевших деревьев.
— Странно, — удивился я. — До осени еще Бог знает сколько!
— Обрати внимание на стволы.
Стволы были обгоревшие.
— Зеленка не горит, — пояснил Марк. — А огонь идет вверх. Потому и клин.
