Олег Волховский - Люди огня
— А может быть, мы подождем его здесь? — осторожно предположил Марк, но иезуиты посмотрели на него так, словно он задумал убийство: «Приехали, побеспокоили святого отшельника, довели до инфаркта своими безобразиями и хотят чего-то еще!» Марк понял и замолчал.
— Спасибо, падре, мы завтра выезжаем, — подытожил я.
Наступило утро.
— Неужели ты веришь этому интригану? — спросил Марк, когда мы садились в машину. — Попомни мое слово: он что-то задумал.
— Ты слишком подозрителен.
— Господь сказал, что Лойола руководит орденом, а теперь он от этого отрекается. Ты кому больше веришь, Господу или этому иезуиту?
Я пожал плечами:
— Все могут ошибаться.
— И что такое Фуа? Что ему там делать? Почему Фуа?
— Не знаю.
Марк вздохнул.
— Мы должны связаться с Господом и немедленно. Мы же обещали отчитаться!
— Телефоны в сумке, — устало сказал я.
Марк выпотрошил мою дорожную сумку и наконец извлек откуда-то со дна телефон. Затем выдвинул антенну и попытался набрать номер. Но телефон не реагировал.
— Может быть, от жары, — предположил я. — Кстати, здесь тоже, наверное, есть кондиционер…
— Ха! «От жары!» От иезуитов. Недаром они обыскивали нашу комнату.
— Попробуй мой. Может, он в порядке.
Марк попробовал, но с тем же результатом.
— Все! — заключил он. — Мы никуда не едем, пока не свяжемся с Господом.
— Как? — невинно поинтересовался я. — Из автомата позвонить? Куда? В администрацию Первого Консула?
Марк задумался.
— Пожалуй, не стоит.
Да, автомат не «вертушка». Пропускать информацию через десяток лишних ушей не хотелось.
— Слушай, — наконец сказал он. — Ты вроде программист?
— Да.
— Вот, мне тут Филипп написал что-то такое. Я в этом все равно ничего не понимаю, — и он протянул мне изрядно помятый клочок бумаги. На нем был написан самый натуральный электронный адрес, причем московский.
— Да, e-epis. Это Филиппа?
— Его! — обрадовался Марк. — Значит, мы напишем Филиппу, а он передаст Господу. Это можно будет сделать?
— Да можно-то можно? Думаю, здесь нет недостатка в компьютерах с модемами. Только писать что-то в электронном письме — это все равно что кричать об этом на площади. Интеррет — это же проходной двор!
— И что, никакой защиты информации? — расстроился мой спутник.
— Практически.
— Ничего, я напишу так, что будет понятно только Господу.
— Только недолго. Я все же считаю, что мы должны поехать в Фуа.
Марк посмотрел на меня, как на идиота.
Путешествие оказалось более приятным, чем к Лойоле, поскольку я нашел кондиционер и закрыл окна.
Компьютер с выходом в сеть мы обнаружили в ближайшем кемпинге; и арендовали его за бешеные деньги — пять солидов в час. Но ничего не поделаешь. Марк был упрям как бык. Куда скаредность делась! Письмо он послал странное (то есть послал его я, а он только придумал). Оно содержало единственное слово «Фуа» и знак вопроса. Я усмехнулся.
— И это отчет?
— Да, отчет, — уверенно сказал мой напарник. — Господь все поймет.
Я пожал плечами.
— А теперь поедем в Фуа.
— Никуда мы не поедем. Надо дождаться ответа.
— Ты что, с ума сошел? Ответ будет самое раннее вечером, а скорее всего завтра утром. Генерал ордена не будет ждать нас столько времени.
— Ну и черт с ним!
— Ладно, сиди здесь как приклеенный! А я поеду, — и я направился к выходу.
— Подожди. Научи меня сначала обращаться с этой штукой, — Марк указал на компьютер. — А потом убирайся на все четыре стороны
Я вздохнул и сел рядом. Марк отличался редким компьютерным дебилизмом, и я по полчаса объяснял ему, на какую клавишу надо нажать, чтобы принять почту, послать почту, создать письмо, уничтожить письмо… Наконец он меня достал. Я выразительно посмотрел на часы. Было далеко за полдень.
— Ну извини, Марк. Дальше сам разберешься. Я еду.
— А ну сядь на место. Никуда ты не поедешь, я сказал!
— Я не солдат. А ты не прапорщик на плацу! — я подхватил свою сумку и вышел из комнаты. Этот солдафон, верно, смирился с нашей разлукой и не стал меня преследовать. Я сел в машину, ничуть не раскаиваясь в том, что оставляю этого идиота без средства передвижения.
ГЛАВА 5
Я чуть коснулся руля, и «Фольксваген» послушно вписался в очередной поворот. У обочины стоял парень, по виду студент, и голосовал. Бывало, мне тоже приходилось выходить на трассу. Однажды попался «летающий» «КамАЗ». Дождь жуткий, трасса мокрая, а деревья за окном так и мелькают. Смотрю на спидометр: «ноль». «А что со спидометром-то», — спрашиваю у водилы. «Да сломан давно». Оборачивается он ко мне, и до меня доходит: баба Я усмехнулся, вспоминая автостопскую юность, подрулил к краю дороги и остановился.
Парень был высок и худ, волосы имел черные и слегка вьющиеся, а черты лица тонкие и благородные. Я подумал, что, наверное, так выглядел д'Артаньян, если добавить усы и бородку. Когда он устраивался на сиденье справа от меня, мне почудилось в его облике что-то неуловимо знакомое, как забытое слово, которое крутится где-то на периферии сознания, а вы все никак не можете вспомнить.
— Quo vadis? — спросил я. Это было одно из немногих выражений, которые я помнил на латыни, кроме компьютерных терминов, так что не очень надеялся, что пойму ответ.
— Здесь недалеко, в горах, — ответил пассажир по-французски и мило улыбнулся. И снова, как молния, которая на мгновение осветила какое-то скрытое знание и вновь погасла. Эта улыбка! А главное — я понял, что он сказал, и понял с легкостью, труднообъяснимой полузабытыми уроками пятнадцатилетней давности. Испанский, теперь французский… Интересно, это общее правило?..
— Вы студент? — я с удовольствием отметил, что говорить по-французски тоже получалось.
— Да-да, сейчас каникулы. Путешествую автостопом.
Он зачем-то внимательно изучал мои руки, спокойно лежащие на руле. Да нет ничего примечательного в моих руках!
— Сорбонны? — с уважением поинтересовался я.
— Да, — рассеянно ответил он — Сейчас будет развилка Вы не могли бы повернуть налево, на верхнюю дорогу? Здесь недалеко. Это не займет много времени.
Я пожал плечами и повернул налево. В общем-то, я не торопился. Верхняя дорога, оказалось, уже вилась в тени буков и акаций, действительно круто забирая вверх. Слева возвышались желто-черные отвесные скалы с гротами в зарослях плюща, а справа, далеко внизу, лежала долина. Желтые поля подсолнухов и светло-лиловые — кукурузы, аккуратно разгороженные проволокой на низких колышках и узкими полосками кустарника на лоскуты частных владений. Луга с белыми французскими коровами, А дальше, по отрогам гор, — темная зелень елового леса. И «chateau», «chateau», «chateau» (то бишь замки), торчащие почти на каждой горе.
Мы повернули, и скалы сменились пологим зеленым склоном. Вдруг двигатель заглох, и машина остановилась как вкопанная. Я выругался, вылез из автомобиля и открыл капот. Насколько я любил водить машину, настолько ненавидел копаться в ее внутренностях. Компьютер — другое дело. У компьютера кишки чистенькие, приятные. А здесь все в каком-то масле и бензином воняет. Моих скромных знаний в области автомобилестроения не хватило на то, чтобы найти поломку, и я с досадой захлопнул капот и вернулся в машину, Попытался завести. Тщетно.
Студент, усмехаясь, посмотрел на меня.
— Встаньте и выйдите из машины! — тихо, но властно сказал он.
— Так вот оно что! — взбеленился я. — Это твои проделки! Что, ограбление? Не выйдет!
В бардачке у меня хранился пистолет, которым я, правда, не особенно умел пользоваться. Но все же я молниеносно сунул руку в бардачок. Тот оказался пуст. Зато в бок мне упиралось что-то твердое.
— Это то, что вы искали, — спокойно заметил автостопщик. — Встаньте и выйдите из машины. Пистолет заряжен, сами знаете. Это не ограбление.
— А что же? — возмущенно спросил я, вылезая из «Фольксвагена».
— Гораздо хуже. Вверх по склону. И не заставляйте меня ждать!
— Что хуже? — попытался выяснить я, но парень требовательно смотрел на меня, а еще требовательней на меня смотрело дуло пистолета. И я поплелся вверх по осыпающимся камням и сухим колючкам.
Наверху поддельного студента ждали два амбала, одетые, как ни странно, в цивильное, и на меня уставились еще два ствола.
— Камиль! — бросил «студент» одному из амбалов. — Надень на него наручники.
— Да, монсеньор.
— Жак, держи его на прицеле.
Этот самый Камиль не слишком вежливо заломил мне руки за спину, я дернулся и уперся локтем во что-то твердое. Это оказался живот амбала. Очевидно, дополнительный объем бандитам придавали надетые под пиджаки бронежилеты.
Перед моим носом появился чистенький белый платочек и мелькнули тонкие пальцы «монсеньора». Он завязывал мне глаза.
