Игорь Марченко - Глаза цвета стали
Перед опущенным шлагбаумом КПП стоял старенький УАЗ-3151 с тяжелым пулеметом на станине. Видавшая виды машина без крыши, была любимой рабочей лошадкой персонала Гнезда. Водитель в нетерпении нажал на сигнал, привлекая к себе мое внимание.
Пока мы ехали к комплексу хирургического отделения, я безразлично смотрел по сторонам. За сеточным забором в километре отсюда в долине застыли ровными рядами силуэты самолетов АН-2 и АН-12. Не все из них летали, зато действующие самолеты дальней разведки Ту-95РЦ – были нашими глазами и ушами во внешнем мире. Самолет летал на максимальную дальность в тринадцать тысяч километров на максимальной высоте десять тысяч метров. Мог работать по реальным морским целям и устойчиво передавать информацию на командные пункты Гнезда. Топливо в нашем распоряжении оставалось мало, поэтому временно все разведывательные полеты были отменены. Если смотреть правде в лицо то на ходу было, всего шесть самолетов, из парка вертолетов в тридцать машин, половина никуда не годилась, даже на запчасти. Больше половины танков Т-90М и бронемашин были в плачевном состоянии. Оружие обветшало и требовало замены. Вот с такой вот ”мощью” нам приходилось хранить мир на всем острове. Хорошо еще старые патрульные катера на подводных крыльях проекта 133 "Антарес" были по прежнему на ходу иначе не избежать нам новых весточек с континента. Эти плавучие банки эпохи Холодной войны великолепно справлялись с незваными гостями, распыляя на куски вдали от берега. Так же с их помощью буксировали вдоль побережья острова старые баржи с грузами, но самое главное солярки для них было в избытке.
Предъявив охранникам на входе в хирургическое отделение свой жетон, я был разочарован, когда, пробив по базе данных на компьютере, мне сообщили, что капитана Сергеева, выписали еще два дня назад, а где именно он находится сейчас не известно.
– Тоже мне друг называется. – Ворчал я, возвращаясь к машине.
– Куда сейчас, Дмитрий Игоревич? К штабу? – уныло поинтересовался водитель.
– Нет, к штабу не нужно, – чуть подумав, я добавил. – Отвези меня Костя домой.
– К церковной бухте? – еще сильнее скис водила и с тяжким вздохом завел двигатель.
– Домой. – Поправил я, откидывая голову на спинку кресла.
Ехать сейчас в штаб и видеть там людей просиживающих штаны в полной безопасности пока оперативники умирали, было сейчас совсем не кстати. Мои нервы были не из металла и на этом фоне могли произойти разные неприятные казусы, благо поводов скопилось преизрядно.
Извилистая дорога, вела вниз по склону холма к побережью, где разбивались о скалы огромные буруны волн. Мне пришлось еще раз предъявлять жетон на КПП, прежде чем нас оставили в покое и позволили выехать за пределы Гнезда. Дорога до военного городка на берегу Церковной бухты была не близкая, поэтому пол часа езды по разбитой дороге присыпанной гравием, превратилась для меня в настоящую пытку. Водитель Костя – веселый, жизнерадостный парень лет двадцати, с претензией на остроумие – несколько раз пытался меня развеселить веселыми историями, но быстро сдался, когда понял что это не под силу даже ему.
Когда мы добрались до места, я отпустил водителя обратно на базу, решив, что до вечера он мне вряд ли понадобиться, только если вдруг случится что-то по настоящему тревожное и меня вызовут на аэродром. Военный городок был заселен лишь на половину. Старые пеналы девяти и пяти этажных зданий, построенных еще в эпоху СССР, были рассчитаны на проживание двух тысяч человек, в то время как здесь проживало меньше тысячи. С каждым годом людей становилось все меньше, а свободного жилья все больше, что, на мой взгляд, и являлось настоящим торжеством над жилищным кризисом начала двадцать первого века. Почему же сюда в таком случае не переселяли людей из Северного? Ответ был прост – нецелесообразно. Для них все равно не хватит еды и тех скудных ресурсов, что еще оставались в ведении Центра. Пока здесь проживали солдаты и персонал базы, ни у кого не болела голова о судьбе простых людей. Мне это казалось вопиющей несправедливостью, граничащей с преступлением против оставшихся в живых немногочисленных гражданских, но тут как говаривал полковник Высоков, было много от политики. Пересели сюда население Северного и уже завтра сюда потянутся жители Южного. Кроме того, граждане обоих поселений друг друга терпеть не могли, и их невольное смешивание могло привести к ненужным волнениям и даже социальному взрыву. Чтобы понять причины их ненависти стоит немного отступить в прошлое, лет эдак на десять назад, когда бушевал Курильский кризис. Высадив на спорные острова десант, японцы стали укреплять оборону занятых территорий. В попытках вернуть их, правители Федерации утопили острова в крови своих солдат, отправив их на самую настоящую бойню. В тот момент мир был как никогда близок к ядерной войне, ведь американцы и европейцы встали на сторону японцев, поддержав их якобы законные требования. Японцы задыхались на своих медленно уходящих под воду островках, их потуги расширить территории были понятны и в чем-то вызывали сочувствие, но то, как они себя повели при их захвате, не укладывалось ни в какие рамки. Они депортировали захваченное население в спецлагеря, где держали людей в качестве заложников на случай боевых действий. Колонисты из Японии быстро заполонили брошенные поселения и стали обустраиваться на островах как у себя дома. Поселок Северный играл роль спецлагеря для пленных гражданских, а Южный был первым японским поселением, возведенным захватчиками. Отсюда и жгучая ненависть бывших заключенных к надзирателям. С тех пор в их отношении друг к другу ничего не изменилось.
Добравшись пешком до девятого этажа, так как лифты давно не работали, я извлек из кармана ключи и загрохотал ими об стальную дверь, пытаясь нащупать замочную скважину. Проделав нелегкие манипуляции со второй дверью, я тяжело ввалился в коридор, в котором под ногами хрустела не знавшая тряпки грязь. Бросив сумку на пол, прошел в зал, где не раздеваясь, упал на двуспальную кровать, подняв к потолку облако пыли. Так я и лежал неподвижно, уткнувшись носом в грязную подушку. Прислушиваясь к шуму ветра за окном и рычанию приехавшего бронетранспортера, привезшего кого-то с базы, думал о том как хорошо, когда ты дома. Хотелось лежать так вечно, а потом спокойно помереть в кровати с пивом в одной руке и хмельной красавицей в другой, вместо жуткой участи однажды угодить какой-нибудь твари на обед или того хуже – стать одним из некроморфов. Последнее обстоятельство особенно отравляло мою жизнь, каждый раз, словно напоминая, что мне этого ни за что не избежать.
– И от тайги до Британских морей, Красная армия всех сильней… – бормотал я слова песни, словно в бреду. – Так пусть же Красная, сжимает властно, свой штык мозолистой рукой…
Сколько же прошло лет с той поры, как я дурашливо напевал этот мотивчик, вместе с остальными солдатами, едущими на войну? Трясясь внутри грузового состава, идущего на дальний восток мы не задумывались о том, что будет завтра, а свято верили, что наша поездка будет сродни пикнику на природе. Наше оружие вызывало благоговение своей разрушительной мощью во всем мире, как же мы могли забыть, что оно эффективно только в умелых руках? Наше удивление не передать словами, когда после массированной морской артиллерийской поддержки с линейных кораблей и бомбардировки тактической авиации, наша десантная атака захлебнулась, а противник откинул наши войска далеко назад, как могучую волну, разбившуюся о камни Шикотана кровавыми брызгами. Что же случилось после тех событий? А дальше начинались сплошные провалы в памяти. Лишь разрозненные обрывки из воспоминаний о ранении и плене, а так же о последующих злоключениях в японском плену.
Проспав сном праведника несколько часов кряду, я первым делом достал из наполненной холодной водой ванны бутылочку с самодельной брагой настоянной на малине и ежевике. Щедро выпил пол бутылки, не забыв умыть лицо из той же ванны. Водопровод не работал, поэтому воду приходилось таскать в ведрах из артезианской скважины. Нехитрый обед из надоевших солоноватых сухарей, безвкусной вяленой рыбы и обезвоженного мяса не добавил ни грамма оптимизма. Я ел словно робот, не ощущая радости от самого процесса. Выйдя на просторную лоджию, я с тоской уставился вдаль, туда, где за туманной дымкой грохотали серые волны Церковной бухты. Красивейший залив, из которого из воды возвышались величественные скалы похожие на церковные крыши храмов, был сейчас пуст в то время как раньше, здесь обитала огромная колония чаек. Мне страх как захотелось искупаться в море, да так сильно что, отложив бутылку в сторону, я спустился на улицу. Закинув автомат за плечо, я бодро шагал к побережью, кивая знакомым офицерам, попадавшимся мне по дороге у своих подъездов.
– Рад тебя видеть здоровым, Алешин! – выкрикнул мне, свесившись с балкона почти по пояс, Сергей Туров, мой сосед по дому. – Заходи в гости, найдем, чем отметить!
