Василий Головачев - Пропуск в будущее
Стас, не привыкший к долгому ухаживанию, пригласил Дану к себе домой: жил он в Москве, на проспекте Жукова, – получил вежливый отказ и разозлился. До этого момента девушки ему отказывали редко, точнее, не отказывали вовсе, и уклончивые слова Даны «как-нибудь в другой раз» задели его самолюбие.
Но тут пришлось в очередной раз лететь в северную штаб-квартиру компании в Диксоне, и Стас на время отложил свои планы «покорения гордой вершины».
В Диксоне, расположенном в устье Енисея, неожиданно оказалось теплее, чем в Москве, – всего около пятнадцати градусов ниже нуля. Поэтому, закончив дела, Стас решил сначала пойти покататься на коньках по замёрзшему Енисею, потом передумал и отправился в центральный городской спортклуб вместе с двумя приятелями, сотрудниками местной администрации.
Они с удовольствием погоняли шарик по столу в теннисном зальчике, посидели в баре, и Стас поехал в гостиницу «Север», где ему был снят роскошный трёхкомнатный «люкс». Гостиница была старая, построенная ещё лет двадцать назад, но ей был надстроен верхний этаж для VIP-гостей с люксовыми номерами, и Стасу нравилось останавливаться здесь, несмотря на ощутимый налёт провинциализма. Всё-таки это был не «Мариотт-отель» и не мюнхенская «Бавария», в которых останавливался Панов, если приходилось посещать Европу.
Он отослал охрану, принял душ, постоял на балконе, любуясь панорамой освещённого города и ледяным полем Енисея с высоты седьмого этажа. Потом вернулся в номер… и обнаружил, что в гостиной его дожидается незваный гость.
Первой реакцией Стаса было схватиться за мобильник и вызвать охрану. Однако гость вёл себя смирно, никак на жест хозяина не прореагировал, и Стас успокоился. Также внимательно вгляделся в незнакомца, вдруг находя в нём некие знакомые черты.
Гость был плотен, уверен в себе, глаза у него были голубовато-серые, как и у Станислава, губы твёрдые, того же рисунка, лоб высокий, а волосы были короткие и седые. И он очень кого-то Стасу напоминал.
– Кто вы? – спросил он наконец. – Как здесь оказались? Я вроде бы закрывал дверь на ключ.
– Здравствуй, директор, – заговорил незнакомец, вставая и оказываясь одного роста со Стасом; по губам его скользнула улыбка. – Не узнаёшь?
– Н-нет, – ответил Стас, начиная догадываться.
– Я комба Ста-Пан, в глубоком прошлом Станислав Кириллович Панов. А значит, твой…
– Брат? – тупо спросил Стас, спохватился: – Дядя?
Ста-Пан белозубо засмеялся.
Стас покраснел, сказал сердито:
– Всё равно не понимаю! Вы… из будущего, что ли?
– В общем-то, ты близок к истине, братец. – Ещё одна лёгкая усмешка. – Хотя на самом деле я из мейнстрима, базового ствола Регулюма.
– Откуда? – не понял Стас.
– Присядем, поговорим.
Стас осторожно присел на краешек кресла, чувствуя тихий эйфорический звон в ушах. Показалось на мгновение, что он уже видел где-то гостя, то есть – самого себя из какого-то «мейнстрима», и случилось это наяву, а не во сне.
Наблюдавший за ним Ста-Пан кивнул.
– Мы встречались дважды: год и десять лет назад. Я был вынужден устранить кое-какие обризмы твоей милиссы, чтобы нынешняя наша встреча состоялась.
– Что такое обризмы?
– Обризм – это обратимое хроноизменение. У меня мало времени, поэтому сначала займёмся твоим фундаментальным образованием. Вопросы будешь задавать потом.
Ста-Пан выудил из нагрудного кармана атласной чёрной куртки блестящий кружок, напоминающий монету, с какими-то знаками с обеих сторон, потёр его пальцем, и «монета» заблестела сильней.
– Приложи к виску.
– Что это?
– Эйконал. – Гость остановил открывшего рот Станислава открытой ладонью. – Повремени с вопросами.
– Пока не скажете, что это за фигня, ничего делать не буду! – упрямо заявил молодой человек.
– Это у нас фамильное, – кивнул Ста-Пан. – Я имею в виду упрямство и трусость.
– Я не трус! – вспыхнул Стас.
– Надеюсь. Эйконал – это пакет информации об истинном мироустройстве. Рассказывать обо всём – долгая процедура, эйконал «всасывается» в подсознание практически мгновенно. Я его немножко усовершенствовал, и большая часть информации осядет в твоём сознании. Мне в своё время было сложнее воспринимать такой же объём данных.
– Но я… зачем мне это всё?
– Ты абсолютник, я проверил, а значит, способен видеть реальные изменения матрицы Регулюма.
– Мне это ни о чём не говорит. И я не собираюсь становиться чьим-то зомби.
– Ты не станешь зомби. Остался бы человеком. Возьми эйконал, он будет подчиняться тебе, а не ты ему. И не бойся подвоха, ты просто станешь понимать то, что считал раньше сдвигом психики.
Стас вспомнил свои странные сомнения насчёт адекватности собственного восприятия: ведь было на самом деле, происходили вокруг какие-то события, которые он принимал за эффект дежавю.
– Откуда вы…
– Знаю. Сам пережил нечто подобное.
Стас взял из руки гостя «монету», удивляясь её лёгкости и приятному холодку. Помедлил. Вздохнул, пытаясь унять расходившееся сердце. И прижал «монету» к виску.
Сначала ничего особенного не происходило, «монета» нагрелась до температуры тела, стала неощутимой.
Потом в голове Стаса развернулась, стремительно расширяясь, бездна странного света, и он даже не обратил внимания на то, что «монета» растаяла и дымком всосалась в кожу на виске.
Ощущение быстрого погружения в бездну…
На мгновение стало трудно дышать, но это ощущение тут же прошло, Стаса закружила волна разных ощущений, от приятных до изумительно сладостных…
Мимо промчались цепочки огней, каждый из которых нёс в себе некий непостижимый смысл иного бытия…
Ещё одна паутинка света впереди развернулась огненным крылом, Стас вонзился в это крыло, его охватило нежгучее голубое пламя, сознание рванулось испуганной птицей, и он внезапно понял, что с ним происходит…
Образы неведомого вошли в голову и начали складываться в затейливый узор понимания реальности…
Сколько времени продолжалось его «падение», он не помнил. Показалось – вечность!
Стас взвился с кресла, бурно дыша, завертел головой, не понимая, куда попал, и заметил стоящего напротив с бокалом сока гостя.
– Вы… вы…
– На, глотни. – Ста-Пан протянул ему бокал.
Станислав одним глотком осушил бокал. Закрыл глаза, открыл, посмотрел на свою дрожащую руку. Осторожно сел.
– Это сон!
– Возможно.
– Этого не может быть!
– Потому что не может быть никогда, – в тон ему отозвался Ста-Пан.
Станислав поднял голову.
– Не могу поверить…
– Засеки время.
Стас машинально глянул на часы, хотя после слов «родича» у него в голове тотчас же загорелись и погасли цифры: двадцать два сорок четыре.
– Большинство людей, – продолжал Ста-Пан, – принципиально не может ощущать одновременно всё своё тело, только отдельные органы – руку, палец, ухо, нос. Сконцентрируйся и почувствуй сразу всего себя.
Стас послушно сосредоточился на своих ощущениях.
В сферу нового понимания вошли руки, грудь, шея, потом голова, глаза, уши. Труднее было вобрать в себя сигналы от внутренних органов, но и с этим он справился в конце концов… и на голову молодого человека обрушились вселенские темнота и тишина!
Испугавшись, он ш а г н у л обратно, выбрался в свет и в океанский прибой разнообразных звуков. Самыми оглушительными среди которых было биение сердца и гул крови в ушах.
– Засеки время, – будничным тоном проговорил Ста-Пан; оказалось, что он стоит у окна и потягивает тоник.
Станислав поднёс к глазам часы, пробормотал:
– Десять… сорок три минуты одиннадцатого…
Ста-Пан поиграл бровью.
Станислав сглотнул.
– Не может быть!
– Ты научился выходить из потока времени. По сути, это иллюстрация возможностей абсолютника. В дальнейшем ты научишься менять диапазоны восприятия от двухмерия до четырёхмерия и пользоваться волхварём. Или тхабсом, как чаще называют способ преодоления потенциальных барьеров.
– Пространства…
– Совершенно верно, и времени. На какое-то время я покину тебя. Прислушивайся к себе, приспосабливайся к новому мироощущению, наблюдай за всем, что происходит вокруг, и потихоньку осваивай раскрытые способности. Так, чтобы этого никто не замечал. И последнее: учуешь слежку за собой – сразу зови!
– Как?
– Просто вспомни обо мне.
Станислав заторможенно потёр лоб, слабо улыбнулся.
– Рехнуться можно!
– Лучше не надо, – серьёзно сказал комба. – Иначе все мои усилия пропадут даром.
– Да, конечно… что вы имеете в виду?
– Мы ещё поговорим об этом. Приходи в себя.
Ста-Пан похлопал Станислава по плечу и исчез.
Впрочем, Станислав не обратил на это внимания. Он прислушался к себе, замечая то, что никогда раньше не замечал, мимолётно убрал боль в пальце на правой руке, который едва не вывихнул во время игры в теннис. Покачал головой, вдруг осознав это. Пробормотал сдавленным голосом:
