Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Начало
После военных на глаза попалась сгоревшая милицейская машина, которая ещё дымилась. В кабине угадывались очертания двух обугленных тел, обгоревшие двери были пробиты пулями. Возле машины топтался непонятно как сюда забредший мертвяк, явно собираясь полакомиться горелой человечиной. Мы притормозили, и я застрелил его, высунувшись в окно. Я запомнил всё об изменениях Витьки-алкаша, дорвавшегося до человечины без ограничений.
Проезжая Солнечногорск, видели на улицах пару мертвяков, видели и людей с охотничьими ружьями, и омоновцев с автоматами, хоть и немного. Пока всё выглядело так, будто люди ещё как-то контролируют ситуацию. Но надолго ли?
Когда асфальт закончился, «Волга» тащилась за нами некоторое время, совсем недолгое, после чего забуксовала и села на брюхо. Мы с Лёхой просто заслушались той матерщиной, которую извергал Шмель, пока они со Степанычем цепляли трос к проушинам легковушки, утопшей в грязи. К счастью, крутящего момента у «иранца» хватило за глаза, чтобы потащить «Волгу» за собой, хоть я явственно слышал в эфире уже тихие ругательства Мишки, беспокоившегося за сцепление.
До дачи добрались без приключений. Подъехали к воротам садового товарищества и обнаружили их запертыми. Калитка тоже была на замке, но стоило мне её подёргать, как из домика выбежал Петрович — местный сторож. В руках у него была старенькая двуствольная «тулка» двенадцатого калибра. Надо же, а я и не знал, что Петрович ещё и вооружённый страж садово-огородной собственности.
— Петрович, чего заперся? — спросил я его.
— Серёж, ты, что ли? В армию подался? — удивлённо уставился он на меня, смутившись вполне по-форменному выглядящей «горкой» и разгрузкой.
— Почти что, — подпустил я туману. — Так чего забаррикадировался?
— Да тут какой-то странный мужик ходил, — отмахнулся Петрович. — Морда в крови, я его окликнул, а он как кинется на меня, мычит чего-то. Я от него в дом, а он в дверь ломится. Я с перепугу давай ружьё доставать, какое, почитай, лет пять не трогал. Пока патроны нашёл, то да сё, тот ушёл. По следам вроде как обратно пошёл, прочь из посёлка, вот я и заперся.
— В следующий раз появится — стреляй ему прямо в башку, — решительно заявил я.
— Так он этот… из тех, что по телевизору рассказывают?
Петрович ткнул большим пальцем куда-то себе за спину, подразумевая, что там у него телевизор.
— Этот самый, — подтвердил я. — Укусит — сам таким же станешь. Патроны-то есть у тебя?
— С десяток имеется. Только дробь мелковата.
Я задумался. Вообще-то для нас Петрович — первая линия обороны. Нам было бы выгодно иметь на этом месте хорошо вооружённого сторожа, а не плохо вооружённого. Лишнего у нас не водится, как у всех нормальных людей, но всё же выделить с полсотни «четырёх нолей» мы вполне способны.
— Могу ещё пять коробок тебе подкинуть, четырёхнулевки. Возьмёшь?
— Спрашиваешь! — обрадовался Петрович. — Ты мне что ни дай — я всё возьму!
— Тогда отпирай ворота, запускай машины и садись к нам.
— Лады. А кто это с вами? — вдруг насторожился он.
— Друзья. Люди. Народ.
Петрович кинулся открывать ворота. Колонна втянулась в узкую дачную улицу, и сторож снова запер ворота следом за нами, после чего подбежал к нашему «крузаку» и залез на заднее сиденье. Мы снова тронулись с места, и я сказал Петровичу то, что уже давно собирался:
— Петрович, у нас народу много, поэтому мы вскроем дом напротив, часть заселим туда.
— Это какой напротив? — опешил сторож. — Как так — «вскроем»? А хозяева?
— Хозяев, может, уже и в живых нет, — объяснил я. — В городе война, считай. Ломать, красть, портить ничего не будем, просто ночевать людям нужно. Если хозяева приедут — мы с ними сами разберёмся.
— Не-э, так не пойдёт. Как так — в чужом доме жить? Не разрешаю, — строго сказал Петрович.
— Петрович, итить, да я разрешения-то не спрашиваю, — перешёл я на откровенность. — Я тебя уведомляю, по законам военного времени. Дом реквизируется для спасательных целей. Всё. Диспут окончен. Не нравится — жалуйся в милицию. Или кому хочешь.
Петрович заметно надулся.
— Петрович, — продолжил я, сделав вид, что не замечаю его обиды, — получишь ещё пузырь, только не напивайся, а то сожрут пьяного. И ещё… если что-то пойдёт не так, если нападут, будут проблемы — беги к нам, понял? У нас оборона нормальная будет, оружия много. Без ружья даже в сортир не ходи, всё время при себе имей. Ночью из дому не выходи вообще. Понял?
— Это почему? — удивился он.
— По кочану, — взялся я объяснять. — Мертвяки эти самые могут вообще неподвижно стоять, если добычи не видать, они ведь даже не дышат. В темноте запросто напороться можно. Если до ветру подопрёт — хоть с крыльца вали, но чтобы у тебя было место, куда смыться. А ещё лучше горшком обзаведись, но в темноте из дома ни ногой. Если кто появится — требуй, чтобы что-то вслух сказал. Мертвяки вообще не говорят. Если говорит, значит, живой. И ещё — если кого покусали, то через час — другой он тоже таким станет. Поэтому от покусанных держись подальше, лучше даже не пускай через ворота, как бы ни просили. И уж в дом не запускай по-любому.
— Так чего делается-то? — всё же проявил интерес Петрович.
— Конец света, Петрович, — сбился я на патетику. — Мёртвые пошли по земле. Так что будем выживать.
— Как же тогда выживем? — озадачился сторож.
— Посмотрим несколько дней, придумаем что-нибудь.
— Вы здесь чего, жить теперь собираетесь?
— Смеёшься? — усмехнулся я. — Нет, просидим несколько дней и уедем в другое место. Переждать надо, машины подготовить и всё такое. Временная база. Кстати, приехал кто из жильцов?
— Приехали двое. Семён, что на белой длинной «Ниве» ездит, и Панасенко, — перечислил Петрович. — С утра ещё заявились.
Ни того, ни другого я не знал, так что спросил:
— От меня далеко живут?
— Оба в другом конце.
— Понял, спасибо.
Я дал сигнал радиоопознания для «фишки» на чердаке. О ней я Петровичу рассказывать не стал. Подъехали к моему дому, и машины выстроились вдоль улицы. Выехали на одной, а вернулись на четырёх. Народ начал выгружаться. Петрович сразу же получил от меня пять коробок патронов, бутылку «Русского стандарта» и был отправлен к себе домой, дабы особенно не приглядывался к происходящему. Лишнее это всё. А Лёха как главный взломщик отправился вскрывать дом напротив. Ворота двора напротив тоже открыли и загнали туда шмелевский «Патруль» и «Паджеро», оставшийся от Виталия Даниловича. «Волгу» вообще в следующий двор закатили, а то ничего никуда не умещалось.
Да и похоронить надо было этого мужика, Виталия Даниловича, которого я живым и не видел никогда. Но раз уж так хорошо о нём говорят, да и вояка он бывший… В общем, выкопали ему могилку в конце улицы, между двумя берёзками, поставили крест, который Лёха сколотил. На нём написали: «Бородин Виталий Данилович. Кап. 1 ранга. Вечная память». И всё. И пальнули в воздух трижды.
