Григорий Шаргородский - Поводырь чудовищ
Окончательно осознав, что все это мне не снится, я пригнулся к холке ковая, беря управление в свои руки, точнее, под свой ментальный контроль, и очень вовремя. Ближайший к нам аравийский ковай сократил расстояние, и из зарослей внезапно вынырнула оскаленная морда. Несмотря на то что атака прошла слева, мне все же удалось успеть выхватить меч левой рукой и наотмашь ударить по морде зверя. Через мгновение наши траектории разошлись, и ответом на мой удар был лишь бессильно-яростный рев вражеского о ни за спиной.
Подобно мастерам горного слалома, мы заскользили между древесными стволами. А вот теперь погоня было слышна отчетливо. Пару раз за спиной слышались глухие удары, — похоже, аравийцы не были большими спецами по лесным гонкам. Но радоваться рано — надеяться на то, что кто-нибудь из них «встретится» с деревом лоб в лоб, было бы глупо.
Я приблизительно представлял, в какой именно стороне находится Дольга, поэтому шансы на спасение у нас все же были. Если, конечно, мой топографический кретинизм не глубже, чем кажется на первый взгляд.
В какой-то момент изматывающего бегства мне даже пришлось закрыть глаза, потому что мелькающие, словно в калейдоскопе, деревья вызывали морскую болезнь.
Наше противостояние можно было назвать патовым — небольшая фора у Бома все же была, а физические характеристики разных особей одного вида о ни отличались мало. Так что если в колоде аравийцев нет джокера, до Дольги мы доберемся первыми.
Теоретически мы должны выйти к Дольге у знакомых холмов с подмытыми течением глиняными обрывами. Вот с этого «трамплина» мы и сиганем. Хотелось бы видеть, как мои преследователи проделают подобный трюк с неподготовленными коваями.
Лес постепенно редел, открывая впереди полоску голубого неба. Я не ошибся! Уверенность в этом в меня вселял знакомый пейзаж. Именно здесь мы с Бомом проводили водные процедуры на натуре. Даже пару раз прыгали с обрыва в реку. Коваю это очень не нравилось, но выбора ни у него, ни у меня не было. Чтобы совершить предстоящий трюк в идеальных условиях, я начал менять направление бега, выводя Бома на знакомый холм. Реки еще не было видно, но влажный воздух уже предвещал встречу с прохладной водой, и этой встречи я ждал не только как спасения от погони — поддоспешник уже давно пропитался потом, а тело изнывало от духоты.
Еще чуть-чуть, и…
В колоде аравийцев все же оказался джокер, и не один. О том, что все плохо, мне сообщили взрывы за спиной. Сначала грохнуло сзади справа, затем слева, а после этого стрела попала мне в спину…
Артефакт, про который я только сейчас вспомнил, серьезно приглушил эффект магической стрелы и погасил шокирующую волну. При подсчете своих плюсов была пропущена еще одна деталь. Две седмицы назад Богдан по собственному почину предложил усовершенствовать упряжь Бома, украсив ее медной проволокой, которая распространяла действия защитного артефакта и на ковая. И теперь его усилия подарили мне секундную фору, но, увы, только секундную.
Аравийские поводыри отличались от брадарских еще и тем, что прекрасно владели луком. И к тому же знали, как стрелять артефактными стрелами по защищенному амулетом человеку. Угрозу использования магических стрел я вообще упустил из виду, привыкнув к тому, что обычно стрелки идут в комплекте с магом, но ведь никто не отменял наконечники с «долгоиграющим» заклинанием. Да, они намного дороже, но вполне реальны.
Свою квалификацию лучники-поводыри подтвердили тем, что, едва увидев работу амулета, начали стрелять коваю под лапы. Двойной взрыв едва ли не подбросил нас в воздухе, заставив полететь на траву кубарем, так и не добежав до вершины холма.
Несмотря на все ухищрения скорняка, инерция тяжелого тела разорвала соединительные ремни, и мы с Бомом разделились.
— Нет! — закричал я, с трудом останавливая беспорядочное кувыркание собственного тела, а в следующую секунду лучники на ближайших к нам коваях выпустили по стреле.
Стукнувшийся мне в грудь наконечник сверкнул маленьким солнцем, на мгновение ослепляя, но и только, а вот взрыв справа отдался в моей голове дикой болью ковая. Я инстинктивно вогнал Бома в самый глубокий из возможных снов, спасая и его и себя от болевого шока. А затем, как это делал ранее с о ни, активировал теперь уже собственную ярость на максимальном уровне.
Ну, сволочи…
Вставать на ноги времени не было, к тому же поза «на карачках» всегда была самой устойчивой из всех возможных, что не раз доказывали пьяницы всех возможных миров. А на то, какой у меня при этом был вид со стороны, плевать с высокой башни.
На «прощупывание» ментальных полей двух ближних коваев и еще парочки, только сейчас показавшейся между деревьями, ушло три удара сердца.
Подчинить себе чужих коваев, по уверениям моего учителя, почти невозможно, но если бы у меня было хоть десять лишних секунд, я бы попробовал. В конце концов, кого верховный хорох назвал потенциальным укротителем? Увы, этих секунд у меня не было — всадники вновь натягивали свои луки, покачиваясь в седлах бегущих зверей. Зато имелось кое-что другое. Подход аравийцев был иным не только к воспитанию поводырей — они вообще по-другому подходили и к управлению коваями. Верховный хорох немного покривил душой — болевой блок в ментальном поле трофейного хидоя не был делом его когтистых ручек. Эта, по мнению брадарских поводырей, «лишняя» деталь присутствовала у всех аравийских о ни.
Что там говорил верховный ковай насчет перенапряжения? Можно выгореть? Да плевать! В носу и ушах защекотало. По верхней губе потекли теплые капли. В мозг словно вонзились раскаленные иглы.
Я дарю вам боль!!!
И все же один всадник успел выпустить стрелу до того, как его ковай начал бесноваться от боли. Артефактный наконечник рванул едва ли не между моими упирающимися в траву руками, и меня отбросило на спину. Не знаю, что именно стало причиной потери сознания — магический взрыв или перенапряжение. Скорее всего, и то и другое. Уже теряя сознание, я почувствовал, как грудь кольнули осколки расколовшегося амулета. И за это барахло я заплатил столько денег?
Все. Пришла тьма.
Сознание вернулось буквально через секунду, но, увы, все попытки пошевелиться оказались тщетны. Едва слипшиеся веки разомкнулись и позволили увидеть белый свет, в моей груди похолодело от страха и ненависти. Сразу стала понятна причина паралича. Надо мной, вытянув скрученные в странной фигуре пальцы, застыл незнакомый человек в хламиде аравийского мага. И теперь именно он был хозяином моего тела. Двое аравийских поводырей стояли рядом, целясь в меня из луков. Отпихивая друг друга, в голове проявились два вопроса: «почему меня до сих пор не убили?» и «где еще двое поводырей?» В душе теплилась надежда, что коваи поломали своих хозяев до того, как они сумели снизить уровень боли своих питомцев.
