Евгений Красницкий - Отрок. Бешеный Лис
«Вот даже как? Ну что ж… М-да, не на один год младше Ельки, но в середине разговора куколку просить не станет, можно быть уверенным. Не торопится ли Нинея? Пережжет девчонку раньше времени».
— Ничего, пусть привыкает, — ответила на Мишкины мысли Нинея.
«Блин, вот так и поверишь, что мысли читает! Хотя догадаться, о чем я думаю, проще простого. А Роська остался стоять, молодец: понимает политес. Вот я тебя, любезнейшая Нинея Всеславна, сейчас тоже удивлю».
Мишка хлопнул по лавке рядом с собой.
— Садись, десятник Василий!
— Слушаюсь, господин старшина!
Левая бровь Нинеи поползла вверх, Красава же и вообще вылупилась, приоткрыв рот. К ней-то Мишка и обратился тоном эдемского Змия Искусителя:
— Может, все-таки с гостинцев начнем?
Рот захлопнулся, вопросительный взгляд обращен к бабке.
— Потом, Мишаня, говори.
«Нет, тут вам ничего не светит, сэр. Контроль со стороны Нинеи стопроцентный, но по лицу девчонки можно прочитать то, что умеет скрыть старуха. И на том спасибо».
— У меня два поручения. Первое — от княгини Ольги Туровской. Велено передать тебе, Нинея Всеславна, поклон от Беаты.
«Ноль, блин! Красава об этом ничего не знает. Впрочем, и неудивительно».
— Благодарствую, будешь еще в Турове, передай, что помню ее и люблю.
— Ольгу или Беату?
— Обеих. Скажи еще, что редко весточки шлет, можно бы и чаще, а увидеться и совсем хорошо было бы.
— Передам в точности, но не могу сказать, когда.
— Не к спеху, — Нинея снова выпустила на лицо «улыбку доброй бабушки». — Ну, спрашивай, вижу же, что как на иголках сидишь.
— Не говоришь — значит, не нужно. В чужие дела нос не сую.
— Взрослеешь, Мишаня. Давай тогда второе поручение.
Мишка положил руку на плечо Роське:
— Помоги-ка встать.
Роська вскочил, помог Мишке утвердиться на одной ноге.
— Лавку отодвинь, мешает.
Роська сдвинул лавку, прислоненные к ней костыли с грохотом упали на пол.
«Блин, забыл совсем. Ладно, теперь — два шага назад, а то фейсом в тейбл уткнусь».
Опираясь на плечо крестника, Мишка отошел от стола, перебросил левую руку с плеча Роськи на локоть и поклонился, коснувшись пальцами правой руки пола.
— Светлая боярыня древлянская Гредислава Всеславна! Моими устами обращается к тебе воевода Корзень!
«Вот это кино! Смотрите, унтер-офицер Ростислав, когда еще такое увидеть доведется?»
За столом, гордо выпрямившись, сидела та самая ВЛАДЫЧИЦА. Величественная, надменная и…
«…и прекрасная! Чтоб я сдох, сэр Майкл! Да в такую еще запросто и влюбиться можно! И не просто копья на турнирах в ее честь ломать, а огнедышащих драконов на фарш перерабатывать. Пачками! Перчатку ее на шлем, и — на Рюриковичей! И ведь пошлет, стерва, не задумается! И пойду, не задумаюсь! Примите мое восхищение, мадам!»
Рядом с Нинеей, словно зайчишка, навостривший уши, застыла столбиком Красава. Роська, кажется, вообще забыл дышать. Мишка прокашлялся враз пересохшим горлом.
— Принимая на рамена свои попечение о воеводстве Погорынском, воевода Корзень признает за тобой, боярыня Гредислава Всеславна, достоинство древнего боярского рода, право на земли и иные владения, право на боярское знамя, право власти над людьми, боярский суд и иные права и привилегии, унаследованные тобой от славных предков твоих. Также и право на передачу всего поименованного по наследству. Для надлежащего поддержания боярского достоинства твоего, боярыня Гредислава Всеславна, воевода Корзень передает тебе во владение десять холопских семей, коих ты вольна принять или не принять. Для исполнения тобой боярской обязанности содержания воинской силы воевода Корзень ПРОСИТ тебя, боярыня Гредислава Всеславна, принять на своей земле и взять под материнское попечение воинскую школу и Младшую стражу, старшиной коей имею честь быть я — старший внук воеводы Корзня — Михаил.
Мишка снова поклонился, коснувшись пальцами пола, и выпрямился, стараясь выглядеть столь же достойно, как Нинея.
— Благодарствую, старшина Михаил. Хорошо исполняешь посольство.
«Боже, что за голос! Другой человек! Не поверил бы, если б сам не видел!»
— Передай воеводе, что я оценила его вежество, приличные слова и доброе ко мне расположение. Однако же забота воеводы Корзня о поддержании моего достоинства видится мне излишней. О сём я способна позаботиться и сама. Скажи также, что оценила я и мудрость его первых шагов на воеводском поприще, и о том, что радует меня его правильное понимание прав, обязанностей и положения боярства среди прочих сословий. Особо радостно видеть такое понимание в столь юном роду, ничем, кроме воинских дел, себя пока не прославившем. Обещаю обдумать слова воеводы Корзня со всем приличествующим тому тщанием. О решении своем извещу воеводу во благовремение.
— Передам все в точности, матушка-боярыня. Благодарствую на добром слове.
Мишка поклонился третий раз. Роська вдруг шумно сглотнул и перевел дух, видать, и правда затаил дыхание.
— Присядь, старшина Михаил… — Нинея царственным жестом указала на лавку, с которой только что встали ребята, — …и ты, десятник.
«Христианское имя все-таки вслух произносить не стала. А может, по протоколу не положено? Может быть, по имени надо обращаться только к тому, кто принес послание, а к сопровождающим нет? Хорошо, хоть с остальным вроде бы не облажался. Но если: „Присядь, старшина Михаил“, — то разговор, похоже, еще не закончен. Просто дипломатические переговоры перешли из стадии официальных заявлений в стадию… черт его знает… консультаций, что ли?»
— Расскажи нам, старшина Михаил, о воинской школе и Младшей страже. Дело это для нас новое, непривычное.
— Младшая стража — дело не столько новое, сколько забытое. Когда сто лет назад наша сотня пришла в эти места…
Мишка старался держать спину и голову так же, как и Нинея, но очень скоро почувствовал, что это не такое простое дело. Кроме физического неудобства и быстро наступающей усталости он ощущал еще и психологический дискомфорт — его поза была явно искусственной, в то время как Нинея выглядела совершенно непринужденно.
Кроме того, все время приходилось следить за руками, а Нинея как-то умудрялась, положив одну руку ладонью на стол, производить впечатление, будто рука лежит на подлокотнике кресла. Самым же обидным было то, что и Красава, по-видимому, чувствовала себя совершенно свободно. Даже бровью не повела, когда старуха положила ей руку на плечо.
