Михаэль Драу - Форма жизни
— Я не плакал! — огрызнулся Эрих. Дагмар чуть отступил, но всё равно сказал:
— Да, слёз не было. Но плакать можно и без слёз. Он тоже плачет без слёз, Эрих. Плачет своими выходками, своими клубами, плачет кровью своих жертв и своим семенем, которое проливает в чужих постелях. Не предавай его ради меня. И вместе со мной. Да, мы с тобой знакомы чуточку дольше, чем ты с ним, но его ты любишь. А я… А я просто твой друг. Очень хороший друг. Надеюсь, что и очень близкий, к тому же.
Он горько улыбнулся и снова погладил грубую ладонь биолога.
— Я всегда буду твоим другом. И я всегда буду с тобой. Я хочу, чтобы и ты был со мной. Но как друг. Мы должны поступить именно так — остаться друзьями. Я понял это.
— Даг, — прошептал Эрих, стиснув его в объятиях, — он — моя величайшая ошибка. Я любил его. Но теперь…
— И теперь ты его любишь. И он тебя тоже любит.
— Он разрушил мою жизнь! — вскричал Эрих, отшатнувшись и взмахнув руками. — Он поднял меня зомби класса Альфа, когда этот твой дефективный зомби Мортэм убил меня! А теперь ещё и встал между мной и тобой!
— Вы разрушили жизнь друг друга, — покачал головой Дагмар, всё ещё улыбаясь. — Вы идеальная пара. И никто не должен стоять между вами. Я тоже.
Дагмар взял руку Эриха в свою и медленно, твёрдо пожал её.
— Я люблю тебя, Эрих. Как очень близкого, очень хорошего, самого дорогого друга. И я хочу чаще видеться с тобой. Вот и всё, что мне нужно.
Дагмар чуточку привстал на цыпочки, и поцеловал впалую щёку Эриха.
После чего развернулся и покинул морг.
Эрих несколько минут стоял совершенно неподвижно. Потом мотнул головой и медленно вернулся к прозекторскому столу. Сдвинул простынь. Вскрытый труп лежал, раскинув руки, как будто приглашал упасть в его объятия. И его нутро тоже открывало свои багрово-чёрные объятия Эриху. Тот безучастно натянул резиновые перчатки и вернулся к работе.
Работа — единственное, что дарило ему покой и возвращало его взбудораженные мысли в привычное русло.
* * *Дагмар вышел из лабораторий и едва не оказался сбит с ног метнувшимся прочь Лорэлаем.
— Лори?! Ты что, подслушивал?! — Дагмар догнал его, схватил за локоть и развернул к себе. Лорэлай уже смыл «живой» грим и успел наложить «клубный» макияж, и жирная чёрная подводка обильно растеклась по щекам от слёз.
— Нет, я просто искал тебя, потому что мы опаздываем. Нашёл здесь, но прежде, чем постучаться и извиниться, я всё услышал! Удачи тебе! И можешь в клуб ехать без меня!
Он вырвался и размашисто зашагал к лифту. Дагмар удручённо всплеснул руками и бросился следом за певцом.
— Господи, Лори! Постой же! Ну мало ли, что Эрих сказал, это же совсем не значит…
— Оставь меня в покое! — Лорэлай резко развернулся к нему, сверкнув глазами и страшно ощерившись. Дагмар отступил.
— Неплохая любовная геометрическая фигура вырисовывается, — продолжал Лорэлай, кривя дрожащие губы. — Я люблю Эриха, Эрих любит тебя, а ты наверняка всё ещё любишь этого своего коматозника. А меня никто не любит! НИКТО! И провалитесь вы все к чертям собачьим!
Он развернулся и продолжил свой путь. Дагмар насупился. Напоминание о Сиде кольнуло больнее занозы под ногтем. Он снова догнал певца у самого лифта.
— А ну-ка стой. Прекрати истерику сейчас же! Или…
— Или что? — прошипел Лорэлай, стиснув челюсти и подняв верхнюю губу. Дагмар невольно попятился. Если они станут драться, у него нет шансов — Лорэлай немного мельче, зато более жилистый, ловкий и быстрый. И он охотился в трущобах. Не убивал безропотных овец, как Дагмар в его клубах, а дрался с сильными жертвами, отчаянно желавшими остаться в живых.
— Хорошо, иди, — взмахнул рукой Дагмар, — прыгай в очередную постельку! Если бы ты хоть немного понимал Эриха…
— У него уже есть один друг, — Лорэлай издевательски выделил это слово, нажимая кнопку вызова, — который его прекрасно понимает. Не смею вам мешать!
Заскочив в лифт, Лорэлай глянул Дагмару прямо в глаза. Серебристые створки мягко сомкнулись, а призрак этого взгляда остался на сетчатке.
44 глава
Йохан со всей силы выкручивал бледные, податливые руки, и с силой двигал бёдрами. Живой человек извивался бы, матерился или плакал от боли. Но мертвецам всё равно. Неподвижное, безразличное ко всему тело с немигающими остекленевшими глазами и слегка приоткрытыми синюшными губами. И кровь. Повсюду кровь.
…К этим играм они с Лорэлаем пристрастились совсем недавно — когда певец вломился к нему посреди ночи без своего привычного грима, бледный, с распущенными волосами и с растёкшейся тушью. Йохан ни на шутку испугался. А уж когда это жуткое существо повалило его прямо в холле и набросилось, Йохан даже вскрикнул, сразу же мысленно обругав себя за подобное недостойное поведение. И за то, что оставил электрошок на тумбочке у кровати. Но Лорэлай, как выяснилось, пришёл вовсе не убивать. Кое-как они сумели добраться до спальни, Йохан не задавал никаких вопросов — он успел всего за пару дней привыкнуть к бешеному темпераменту Дивы. Эта непредсказуемость даже возбуждала.
Под рубашкой Лорэлая оказался жёсткий виниловый корсет — вероятно, собирался в свой клуб, да что-то помешало переодеться до конца. Йохан почувствовал, как возбуждение в нём не поднялось, а буквально взорвалось. Серовато-оливковая, а не шоколадно-бронзовая, как обычно, кожа, сухие растрёпанные волосы и чёртов корсет, который так не удалось расшнуровать за те несколько секунд, которые давал Лорэлай, — всё это сочеталось так чудовищно и порочно, что Йохан потерял голову. Он имел безропотного Лорэлая неистово, как обманувшую его шлюху. Обманувшую и убитую за это.
— Заткнись! — прохрипел Йохан, когда Лорэлай ахнул от очередного особенно сильного толчка. И вампир умолк. Расслабился, став теперь по-настоящему мёртвым. Усилием воли запретив сердцу биться, а телу хоть на несколько мгновений ожить. Чтобы хотя бы кончить.
Нет, на сегодняшний вечер он будет чьей-нибудь игрушкой. Он будет мёртвым. Как он хочет быть мёртвым! Мёртвые не чувствуют боли.
Йохан ахнул, напряжённо вздрогнув, а потом улёгся на бледную сухую спину, на жёсткий холодный корсет. Лежал долго, закрыв глаза, а Лорэлай безучастно слушал его тяжёлое глубокое дыхание и не дышал сам. Игрушка? Ну и пусть. Не так чертовски обидно, как «ошибка»…
— Уф… Я начинаю понимать этих долбанутых некрофилов…
Лорэлай молчал и не шевелился.
— Эй, — усмехнулся Йохан и перевернул вампира на спину. Голова того безвольно мотнулась в сторону. Труп. Просто труп.
Йохан похлопал его по холодным щекам, чуть хмурясь. А потом растянул губы в улыбке.
— Да, детка, тебе так больше идёт…
И с тех пор они стали играть свои роли. Йохан оказался изобретательным, когда дело касалось запретного и аморального. Они перепробовали практически все формы относительно эстетического суицида, играя подчас не аккуратно. Однако это не страшно, у Йохана была возможность достать регенеранты и колоть их вампиру после каждого повреждения.
Он находил Лорэлая в ванной «порезавшим вены», забирался к нему в горячую воду и жестоко имел его, прижав за горло ко дну ванны, только кончики чёрных волос медленно колыхались на поверхности, словно водоросли.
Он втыкал ему нож в спину, после чего валил на постель, начиная иметь ещё «корчившегося в агонии человека», а кончая уже в «хладный труп».
Они играли в древнее жертвоприношение — Йохан очень осторожно перерезал Лорэлаю горло, чтобы не повредить крупных артерий или голосовых связок, рисовал бритвой на его теле, а потом занимался с ним любовью в окружении свечей. Лорэлаю «жертвоприношение» нравилось больше всего. Он смотрел остекленевшими глазами на свечи, словно не видя их. Но он видел. Свечи плакали вместо него.
А он — не шевелился, не отзывался, не моргал. «Оживал» только когда у Йохана не оставалось сил. И тогда они лежали некоторое время вместе, где попало — на ковре, на кафеле в ванной или в постели. Затем Йохан сам омывал «смертельные» раны, колол регенерант, и от ран не оставалось и следа. А потом он отпускал «своего вампира» охотиться.
Однажды Лорэлай притащил очередную жертву в дом. Ничего не подозревающий мальчишка-проститутка из Нижнего города ошалело вертел головой по сторонам, дивясь дорогой обстановке. От вина он робко отказался — судя по всему, мальчик недавно ступил на скользкую дорожку и чувствовал себя неуверенно. Но потом «добрые клиенты» его уговорили. Мальчишке полегчало, и он весь остаток ночи ублажал Йохана и Лорэлая, смеясь и глядя на них искренними глазами. Наверняка мечтал, что один из них влюбится в него после этой ночи и оставит жить при себе ручной собачонкой в этих шикарных апартаментах.
Почти под утро, когда мальчик усердно скакал верхом на Йохане, вальяжно разлёгшемся на спине, Лорэлай вдруг навалился сзади и разорвал клыками длинную гибкую шейку. Мальчик истошно завопил, но вскоре стих. Когда он бился в агонии, Йохан судорожно сжимал ладонями его талию и стонал в голос, получая один из самых ярких оргазмов в своей жизни. Он ощущал почти катарсис. Выгибался, закатывал глаза, терял ощущение реальности. Он почти любил своего распутного и жестокого Диву. Своё древнее кровожадное божество, которому с радостью приносил жертву.
