Михаэль Драу - Форма жизни
Йохану стало жутко.
— Свет, верхний, — подал он голосовую команду домашнему компьютеру, и по всему периметру комнаты загорелись длинные узкие лампы под самым потолком, мгновенно развеяв полумрак.
Йохан сел на постели, с силой растёр лицо ладонями. Неприятное ощущение присутствия кого-то чужого не покидало его. Йохан вздохнул и отправился на кухню, включая кофеварку очередным голосовым приказом. Кажется, до утра он не сомкнёт глаз.
Сидя в компании с кружкой из стеклокерамики, Йохан почему-то вспомнил Роберта Нахта. Вроде с виду нормальный, а пристрастия… Как можно любить мёртвых? Впрочем, поспешное увольнение Роберта с весьма солидной должности в «Танатосе» и распродажа им большей части имущества и всех женщин лишний раз доказывали, что у бывшего главного крио-оператора явно не лады с головой.
Йохан криво улыбнулся своему искажённому отражению на хромированном боку кофеварки, и улыбка растянулась от уха до уха, как у страшной куклы.
— Ну, будем здоровы, — сказал Йохан и чокнулся кружкой с собственным искажённым двойником.
43 глава
Мёртвые не спят, в криогенном анабиозе нет снов. И всё-таки Эриху чудилось, будто он провалился в многодневный сон — логичный до мельчайших деталей, убедительный. И нереальный.
Бойтесь своих желаний, они исполняются.
Эрих прежде не признавался в том, что желает смерти Дагмару. Нет, не смерти… присоединения, вот правильный термин, присоединения Дагмара к не-живым.
«Ты сумасшедший, — твердила часть его. — Немедленно прекрати даже думать об этом!»
Но разве Эрих убил Дагмара?
Так получилось. Никто не виноват. Просто он не уследил. Надо было скорректировать приказ для зомби — убить всех, кроме Дагмара. Или же самому участвовать в захвате башни корпорации, как это сделал Йохан. Но теперь…
Что ж, смерть — поправимая беда. И Дагмар совсем не изменился. Только стал чище и лучше.
Хотелось быть ближе к нему, но Эрих заставлял себя выжидать, повторяя про себя — Дагмару необходимо время, он должен освоиться и осознать всё произошедшее в полной мере. Не стоит сейчас докучать ему своим присутствием. Может быть, Дагмар немного обижен на Эриха за то, что тот поднял его, и теперь бывший глава непоколебимого «Танатоса» вынужден наблюдать, как его имуществом распоряжаются другие люди, бессильный как-то вмешаться, заявить свои права. Даже просто выйти в люди.
Эрих с Дагмаром виделись нечасто. Дом был поистине огромен — рассчитанный на большое количество слуг, женщин и детей до-интернатного возраста, на светские вечеринки, мини-бассейны и спортзалы, и на остальную чушь, никакой пользы от которой Эрих не видел. Дагмар практически заставил своего друга и совладельца его корпорации купить эту махину много лет назад — ради поддержания статуса. Но Эрих так никогда и не научился быть человеком из высшего общества. Большая часть его дома была заброшена и не используема. Но Дагмар любил бродить по этим катакомбам, оставляя на пыльных барельефах следы своих холодных пальцев. Эрих толком не знал, где мог находиться Дагмар в тот или иной момент. И находился ли он вообще в доме. Включать камеры наблюдения в апартаментах, отведённых Дагмару, Эрих не решался. Это казалось ему кощунственным и бестактным. Он ждал, когда Дагмар перестанет прятаться от всего света. И от него тоже. Когда придёт к нему и просто возьмёт за руку. Как тогда… Когда хотел спросить — «жив ли ты?»
* * *Дагмар сам пришёл к Эриху.
Осторожно постучал в двери лаборатории.
— Эрих, можно к тебе? — тихий вопрос чуть с хрипотцой.
Эрих судорожно прикрыл вскрытый труп — будущего очередного солдата «Танатоса» — и ответил:
— Да, да, заходи, Даг.
— Я не помешал? — виновато спросил Дагмар, медленно переступая порог.
— Нет, я только собирался поработать. Немного и повременить можно. — Эрих повернулся к нему, быстро стягивая резиновые перчатки и расстёгивая заляпанный сукровицей комбинезон.
Дагмар безучастно окинул взглядом торчащую из-под небрежно накинутой простыни руку, разрезанную от запястья до локтя — прежде подобное зрелище заставило бы его выбежать с криком, и потом неделю мучили бы кошмары — затем спокойно отодвинул её со своего пути и приблизился к Эриху. Взял его ладони в свои.
— Знаешь, я… мне кажется, что мы должны поговорить обо всём этом, — неуверенно начал Дагмар и сам же усмехнулся. — Чёрт, волнуюсь, как выпускник интерната! Эрих, я долго думал… У меня было время. Хм… И я решил… Я не могу больше сидеть один в своей комнате. Конечно, иногда Лори заглядывает, возит меня по этим своим клубам, то ли пытаясь развеять мою скуку, то ли издеваясь. Я сам не пойму, если честно… Ох, ты же знаешь Лори!
— Знаю, — кивнул Эрих, улыбаясь. Конечно, Эрих знал. И ещё догадывался, почему Лорэлай недолюбливает Дагмара.
Ревность не чужда даже тем, кому полагалось бы сгнить давным-давно. Существовать — не только мыслить, но и чувствовать. И Эрих тоже умел чувствовать.
Он склонил голову набок, залюбовался Дагмаром, точно художник — лучшей картиной, которую никогда не решится выставить на продажу, даже если бы сулили целое состояние. Дагмар не так пронзительно-красив, как экзотичный Лорэлай. Нет в нём и кошачьей стати. И даже фигура его не такая точёная, как у маленького, худощавого певца. Тот — как «мини-версия» обыкновенного мужчины. А Дагмар скорее напоминает женщину — мягкий, весь какой-то округлый, с покатыми узкими плечами и овальным полноватым лицом, на котором никогда не заметна щетина (теперь уже она точно никогда не будет заметна). В этом была своя трогательная прелесть. Лорэлая хотелось стиснуть в руках, как строптивую кошку. Дагмара же хотелось нежно обнять и прижать к себе, как испуганного ребёнка.
Эрих и сделал это. Дагмар тоже порывисто обнял его.
Руки у Дагмара были ледяные, с посиневшими ногтями, похожими на глянцевую пластмассу, лицо его казалось совсем игрушечным, наверное, из-за странного сочетания прижизненной лёгкой полноты и посмертно заострившихся черт.
— Эрих, — прошептал Даммар, прижимаясь к груди друга, — прошу тебя. Побудь со мной. Я не могу больше оставаться один!
— Конечно. Сколько захочешь, — сбивчиво прошептал в ответ Эрих. И почувствовал, как шевельнулось его сердце. Надо же! А он уж было решил, что между его рёбер пауки давно сплели паутину. Но у него есть сердце. И неспроста оно сейчас забилось.
Эрих приподнял пальцами лицо Дагмара и осторожно, неумело поцеловал. Дагмар вздрогнул от изумления в первую секунду, но потом прикрыл глаза.
Сколько лет он мечтал об этом, господи! Просто прикоснуться к Эриху — и не заметить ответом отвращения, судорожного болезненного желания оттолкнуть. И поцеловать. Он всегда любил его, всегда. Даже когда не мог дать названия своему чувству. Даже когда дал, но не решался сделать первый шаг, слишком хорошо понимая, что Эрих не примет его. Живого.
Мёртвое чисто, говорил Эрих. Что ж, Дагмар очистился, встал на одну ступень с ангелами под крылом угрюмого серого бога.
«Неужели, — думал Дагмар, — мне нужно было умереть, чтобы просто держать тебя за руку и целовать?»
— Постой, — вдруг прошептал он, встрепенувшись.
— Да, ты прав, не в морге, — быстро проговорил Эрих, обхватив широкими жёсткими ладонями плечи Дагмара и потащив его к выходу. Дагмар плавно вырвался.
— Не в этом дело. Просто… Хм… А как же твой Лорэлай?
Эрих замер и нахмурился, уставившись в пол.
— А что Лорэлай? Он-то развлекается на всю катушку, наверняка меняет любовников, как перчатки!
— А ты не подумал, почему? — мягко проговорил Дагмар, приблизившись и погладив его по плечу. — Эрих, не надо делать ему больно. Больнее, чем ты уже сделал, оживив меня.
— Да какое это имеет отношение к…
— Имеет, Эрих. Ты думаешь, он не любит тебя? Ты думаешь, он делает это всё просто из своей природной распущенности?
— Да, — огрызнулся Эрих, — такова уж его генетика. «Чёрная кровь». Возможно, это распутство и привлекло меня тогда, пятнадцать лет назад.
— Нет, Эрих, — спокойно сказал Дагмар, чуть улыбаясь. — Тебя привлекла его боль. Как он пел, ты помнишь? До того, как стал Дивой.
Эрих отвернулся. Неподвижный, взлохмаченный, в прорезиненном комбинезоне — как будто рабочий из зачумлённого сектора спорных территорий. Дагмар продолжал:
— Ты думаешь, что я не видел тогда, как ты плакал? Помнишь, когда я помогал тебе выкрасть его из клиники? Я вёл машину, а вы были на заднем сидении, ты прижимал его к себе, когда он умирал без своей капельницы. Впрочем, от капельницы к тому моменту не было никакого толку. Его болезнь зашла слишком далеко. И когда он умер у тебя на руках, ты заплакал.
— Я не плакал! — огрызнулся Эрих. Дагмар чуть отступил, но всё равно сказал:
