Михаил Кликин - Личный друг Бога
Уцелевшие, наиболее разумные Двуживущие один за одним скрывались в лесу, не понимая, как же так могло получиться, что маленький отряд простолюдинов выдержал натиск отборных сил Ордена Смерти. Позже, разбирая бой, они пеняли на магию Богоборца, сделавшую его последователей неуязвимыми для мечей, стрел и копий. А вернувшиеся погибшие товарищи рассказывали о демоне, вооруженном — это просто невероятно! — пистолетами, ружьями и пулеметом…
— Ты — Танк? — спросил Глеб, нацелив на незнакомца в плаще и шляпе раскаленное острие копья-посоха.
— А ты — Богоборец, — сказал Танк и дунул в горячий ствол обреза, отдаленно похожего на аркебузу. — Вернее, ты — Глеб Истомин. Наконец-то мы встретились.
— Ты знаешь, что со мной произошло?
— У меня есть некоторые соображения. И я должен их проверить. Для этого мне нужна твоя помощь.
— Все, что угодно.
— Договорились. Подробности — потом…
Они кивнули друг другу и двинулись дальше.
Светящееся копье чертило в воздухе магические знаки. Грохоча, подпрыгивал в руках дымящийся ствол.
Рвалось железо.
Лопались костяные маски.
И падали, падали, падали на залитую кровью землю мертвые тела бессмертных Двуживущих.
Глава 4
Прошлое напомнило о себе коротким сообщением с пометкой «важно!»
«Срочно зайди, я тебя жду».
Ссылка.
И подпись — имя старого товарища, почти друга. Который остался в другой жизни. Которая была очень давно.
— Как ты меня нашел? — Танк не верил своим глазам. — И зачем?..
Ссылка закинула его в аскетичный чат, прямиком в приват-комнату, где находился единственный пользователь.
«Привет, Ковбой! — тут же выползла на экран зеленая строчка. — Страшно рад тебя видеть!»
Танк некоторое время смотрел на буквы, словно пытаясь опознать в них лицо старого знакомого.
«Чего молчишь?:) Удивлен?»… — зеленая строчка ждала ответа.
Танк указательным пальцем постучал себя по лбу, покачал головой и положил руки на клавиатуру:
«Привет, Тарантул. Ты явился словно привидение. Сколько мы не виделись? Лет пятнадцать?» — Его предложения окрашивались красным.
«Четырнадцать».
«Быстро летит время».
«Не то слово… Как у тебя дела?»
«Нормально. А как ты?»
«Тоже неплохо… Есть, конечно, кое-какие проблемы… Серьезные проблемы… Вернее сказать, одна проблема…»
«Хочешь, чтобы я тебе помог?»
«Ну да. Как в старое доброе время:)»
«Я давно ушел от дел».
«А мне известно другое».
«Откуда?»
«Мир тесен».
«Не знаю, что там тебе известно, Тарантул, но со старыми делами я завязал. Я же сидел. Три года сидел. Больше не хочу».
«Ты еще не знаешь, какая мне нужна помощь, а уже открещиваешься».
«Так говори».
«Я веду один проект. Очень выгодный проект, весьма многообещающий — и потому закрытый. Но один человек крепко ухватил меня за хвост. И вот-вот все разрушит. Он даже меня убил. Вчера. Выстрелил из револьверов — и убил. А ведь я считал себя практически неуязвимым. Он гений, этот человек, он вовсе не пешка. Его, правда, немного занесло, и он зачем-то назвал свой старый ник, должно быть, для пущего эффекта… Ну — как думаешь, Сетевой Ковбой, ты бы мог мне помочь?:)»
У Танка вдруг закружилась голова. Зеленые и красные буквы расплылись, перемешались, задрожали, словно отблески неоновых реклам на стеклянной стене. Возникло странное ощущение, будто все происходящее — иррациональный сон. Казалось, шевельнись сейчас, двинься — и развалишься на куски: ноги упадут под стол, голова, словно воздушный шар, уплывет к потолку, а руки…
Руки так и останутся на клавиатуре, и будут печатать:
«Белиал? Белиал? Белиал?»
Экран очистился, сделался черным, словно грифельная доска. Ярко высветились зеленые буквы:
«Давай встретимся еще раз. На нейтральной территории. Предлагай, где».
Танку стоило немалых усилий собраться с мыслями и вернуть контроль над руками.
Руки дрожали.
«Ган-сити. На площади у ратуши»…
«Дикий запад, салуны, индейцы? Ты в своем духе, Ковбой. Я буду. Завтра. В десять утра. На этот раз — без оружия…;)»
Окно чата закрылось.
Тарантул закончил разговор.
1Это было странное сооружение.
Или образование?..
Хол походил на гигантскую перевернутую корзину. Ажурный пузырь, купол, сплетенный из волокон вулканического стекла, поднимался почти до самых макушек окружавших его елей. Выкорчеванные деревья образовывали труднопроходимые завалы, вспученная земля линяла клочьями дерна, расходящиеся лучами трещины дышали холодным паром. С одного взгляда становилось ясно, как возникло здесь это образование: Хол вылез из-под земли, словно гриб-дождевик, растолкал, опрокинул вековые ели, переломал, спутал кусты, разворотил почву.
Глеб шел во главе своего отряда. Рядом шагали Ирт, Горр, два гнома, пышногрудая женщина-гладиатор и ее молодая сестра. Остальные бойцы здорово отстали; многие с трудом держались на ногах, шатались, будто ослепленная дневным светом нежить. Глеб не знал никого из них, да и они, кажется, сегодня впервые его увидели.
Через завалы и бурелом к Холу вела идеально прямая, ровная дорожка — будто луч лазера прошел сквозь баррикады, очистив путь. Невесомая пыль под ногами подтверждала, что нечто подобное и случилось.
Вряд ли, конечно, это работа лазера. Скорей всего, путь проложила какая-нибудь могучая магия, огненный шнур, обращающий в пепел все, к чему прикоснется, миллионоградусный бурав, с одинаковой легкостью перемалывающий и дерево, и камень — а если надо, то и живую плоть…
А впрочем…
Глеб вспомнил, как они встретились с Танком.
Если здесь возможны револьверы и гранаты, то почему бы не быть и лазеру?
— Это Танк поработал? — спросил Глеб у Ирта.
— Да. У него был какой-то свиток… У него чего только нет…
Глеб обернулся, посмотрел на волокушу, в которой спал Двуживущий. Танк поспешил вернуться в реальность сразу после битвы. Они даже переговорить как следует не успели.
— Он сказал, когда проснется?
— Нет…
Внутри Хола, за каменными ребрами, за причудливым плетением стеклянных жил медленно кружились сонмища серебряных искорок — будто пылинки в луче света, будто блестки в гелевом светильнике. Можно ли их вдыхать?
Первым в Хол вошла Фаталия: пригнулась, шагнула в овальное отверстие — и утонула в вихре взвившихся блесток.
— Это не опасно? — Глеб замедлил шаг.
— Ничуть, — ответил Ирт и последовал за Фаталией.
Внутри Хола поднялась настоящая метель. Некоторое время Глеб чего-то выжидал, следил, как один за одним уходят в сверкающую пургу бойцы — его бойцы! — как исчезают их спины и затылки…
Затаив дыхание, он вошел в Хол. Он не ослеп, как ожидал. Он просто увидел нечто странное — разноцветные круги, линии, спирали — все нестерпимо яркое, острое, ежесекундно меняющееся, реагирующее на любое движение, даже на дыхание, даже на биение сердца. Он словно оказался внутри калейдоскопа — и сам был его частью.
Глеб шагнул вперед — и покатился, понесся, полетел куда-то — все мелькало, пестрило, било по глазам.
Он зажмурился.
Движение прекратилось.
2Это было странное место.
Небо — грязно-желтое, пятнистое. Небо ли вообще? Скорей, высокий каменный свод, изъеденный плесенью и лишайником. В его выбоинах — серые кляксы теней, в трещинах — густая чернота. Солнце — будто лампа, дрожащая на стальной паутинке, на привязи. Или это серебристый луч? Или нечто, чему нет названия в привычном мире?
А горизонт — неровный, ломаный, четкий — где-то близкий, где-то далекий, обманчивый, словно фигура Пенроуза, будто лента Мебиуса.
— Это и есть Слой? — Глеб понимал, что вопрос его риторический, ненужный, но удержаться не мог.
— Да, — ответили Ирт, Горр и Фаталия.
Вокруг колыхалась трава: каждая упругая былинка — тоньше волоса. Ветра не чувствовалась, но по зеленому ковру разбегались волны. И казалось, люди стоят на спине титанического животного, что подергиваниями шкуры отгоняет надоедливых паразитов.
— У меня голова кружится, — сказал Глеб.
— Это с непривычки, — ответил Ирт. — Скоро пройдет.
Огромные острые валуны торчали из плотного травяного ворса. В их расположении чудился некий порядок, и невольное желание постичь его сковывало разум.
