Павел Корнев - Лед
— Ветер усиливается, — объяснил Ворон.
— И что? — облегченно выдохнул я.
— Буран будет, вот что. Надо укрытие искать.
— С чего ты это взял? — засомневался Макс. Но тут порыв ветра швырнул ему в лицо горсть снега, и он поднял воротник. Я опустил на лицо шапочку, Николай поправил широкие пластиковые очки.
— Глаза разуй, — огрызнулся Ворон. Ветер стал еще сильнее, видимость упала метров до двадцати.
— Смотри, это же перекресток на Ключи? — спросил я.
— Это ты у меня спрашиваешь? — хмыкнул Ворон. — Кто из нас патрульный?
В этот момент из снежной мглы появился деревянный столб с прибитым указателем. Я напряг глаза и прикрыл их ладонью от летящей снежной крупы. На одной доске было выведено: «Лудино — Волчий лог». Мы выехали на перекресток, и стала видна надпись на второй табличке: «Ключи — Еловое».
— Смотрите: где-то слева должна быть просека, — стараясь перекрыть вой ветра, крикнул я, когда мы миновали перекресток. Еще б ее разглядеть! Ветер несся со скоростью бешеного быка и швырял в лицо и за шиворот непрерывный поток снега.
Просеку мы едва не пропустили. Узкая прореха в стене деревьев на миг показалась и тут же исчезла, скрытая вьюгой.
— Поворачивай! — заорал Ветрицкий и затряс Ворона за плечо, указывая на проезд. Тот отмахнулся и направил лошадей на просеку. Раскачивающиеся под порывами вьюги ветви деревьев почти задевали сани. Ветер, усилившийся в узкой просеке, словно в аэродинамической трубе, без труда проникал сквозь одежду и забивал под нее колючие ледяные снежинки. Моментально закоченело все тело, запястья и шею начало ломить. К нашему счастью, вскоре мы выехали на широкую расчищенную от деревьев площадку, и ветер поутих. Посреди поляны сквозь пелену падающего с неба снега уже были различимы огораживающие хутор стены. Добрались! Еще б нас внутрь пустили.
— И ни слова, что мы из Патруля, — сразу предупредил я. — Идем в Туманный за шкурами серков.
— А что такое?
— До Лудина рукой подать, еще стуканут рейнджерам.
— Да, палево, — согласился со мной Ворон. Дергать за ручку звонка пришлось минут десять. Когда мы уже окончательно потеряли надежду, что нас услышат, и начали решать, кому лезть через забор, железная пластина, закрывающая смотровую щель, ушла в сторону.
— Чего надо? — расслышали мы сквозь завывание метели.
— Переждать буран! — прокричал, придвинувшись к забору, я.
— Переночевать?
— Нет! Переждать! Буран переждать! — снова заорал я. Нас бы только впустили. Если буран не стихнет, о ночевке вечером договориться можно будет.
— Кто такие?
— Промысловики. Серков в Туманный бить идем.
— Сколько вас? — Хуторянин сдвинулся в сторону и попытался рассмотреть, не прячется ли кто сбоку.
— Четыре человека, но еще нужно укрытие для лошадей!
— Заходите. — Толстенная дубовая створка немного подалась назад, и мы с Максом, навалившись, с трудом раскрыли ворота. Я обратил внимание на массивные железные петли и на отсутствие на них защитных рун. Странно.
Хуторянин в длинном меховом плаще с капюшоном, полностью скрывающим лицо, отошел в сторону и освободил проезд для саней. Ветер сдернул капюшон с головы, я успел рассмотреть узкое и худое лицо нашего хозяина. Совсем молодой еще парень производил впечатление то ли восстанавливающегося после тяжелой болезни, то ли просто постоянно недоедающего. Из-за темных кругов и выступающих надбровных дуг глаза казались глубоко запавшими. Да он совсем околел на морозе, бедняга! В лице ни кровинки, губы посинели.
— Макс, как нога? — спросил я, закрыв свою створку ворот и задвинув брус засова.
— А? Нога? — Макс опустил руку, прикрывающую лицо от ветра — во дворе было гораздо спокойней, казалось, даже снег валил не так сильно, — и задумался. — Нормально нога, не болит.
Вот и замечательно, не зря Кузьма Ефимович свой хлеб ест. Я вытащил из саней вещмешок и осмотрелся. Просторный двор ограничивали фасад жилого дома, хлев и сарай. Или конюшня? Ну да, вон еще не заметенный снегом конский помет валяется. На противоположной от ворот стороне двора прямо у забора из сугроба выглядывала деревянная крышка и колодезный журавль. Одноэтажный жилой дом больше напоминал длинный барак. В узкие, закрытые ставнями окна не смог бы протиснуться даже ребенок. Из двух печных труб — всего их торчало на крыше четыре — шел дым. Саму крышу покрывала солома, но под ней я приметил добротные доски. Странно, конуры нигде не видно, да и собаки не гавкают. А вообще небогато живут. Обычное дело для небольших хуторов.
— Куда лошадей загнать можно? — спросил я, подойдя к хуторянину.
— Распрягайте и ведите на конюшню, там стойла свободные есть, — парень указал на сарай, стоящий напротив сеней барака.
Макс подошел к конюшне и раскрыл одну створку широкой двери. Пока он возился с щеколдами, запирающими вторую створку, я махнул рукой Ворону:
— Подъезжай!
Здесь хоть немного сарай от снега прикроет. Макс наконец справился с дверью и вошел в конюшню.
— Пойду, посмотрю, где лошадей можно привязать, — объяснил он мне.
Ага, так ему кто-то и поверит. Явно ведь погреться решил. Я попытался до конца открыть дверь, но из-за наметенного снега сделать это оказалось совсем не просто. Пришлось налечь изо всех сил. Ветрицкий выскочил из саней, закинул за спину рюкзак с прицепленным к нему чехлом с луком и распахнул вторую створку. Ему это удалось без труда — снегу с той стороны нападало куда меньше.
— На, подержи. — Я отдал ему штуцер и вещмешок и снова приналег на дверь.
— Лед! — Крик Макса заставил меня оторваться от сворки и раздраженно выпрямиться.
— Чего? — Зачем так орать? Нельзя подойти и нормально сказать?
— Лед! Сюда, быстрее!
Я чертыхнулся и зашел в конюшню. Ничего не понимающий хуторянин оглянулся на сани и пошел за мной.
— Че орешь? — рыкнул я на Макса, который чуть ли не подпрыгивал от нетерпения у привязанной к столбу лошади. Ну, лошадь, ну, не распряженная. Выходит, этот паренек только что откуда-то прискакал. Теперь понятно, почему он такой замерзший. Но хоть убей, не понимаю, из-за чего все эти крики.
— Клеймо!
Я пригляделся внимательней и разглядел выжженное на крупе тавро. Очень простое тавро. Круг, вписанный в треугольник. Сзади раздался шорох шагов. Рванув из кобуры «кольт», я резко развернулся и вскинул пистолет.
Все сомнения — мало ли как здесь мог оказаться конь с клеймом Нижнего хутора? — улетучились, стоило мне взглянуть в сверкающие глаза хуторянина. Я нажал на курок, и парень подавился собственным криком: тяжелая пуля, выпущенная почти в упор, ударила его в лоб и отшвырнула на пол. Оскалившись — из-под верхней губы полезли белые клыки, — вампир приподнялся на локтях, но я подскочил и выстрелил сначала в левую сторону груди, потом в правую. Уж и не помню, откуда в голове засело, что у кровососов два сердца. Пули сорок пятого калибра раздробили ребра и должны были в клочья разнести внутренности, но обольщаться не стоило: пули надрезанные и первый выстрел в голову вообще полчерепа снес. И уж если дыра во весь затылок эту тварь не остановила…
