Кэтрин Азаро - Укротить молнию
Но тогда я просто сказала:
— С тобой все будет хорошо? Джаг сказал, что ты нуждаешься в восстановлении.
— Над моим восстановлением работают с того самого момента, когда капитан Меттддон привезла нас сюда. — Голос его звучал как-то непривычно тихо. — Мне сказали, что для полного восстановления понадобится какое-то время. Врачи интересовались и тобой, — добавил он, и его лицо засветилось нежностью.
— Мной? Но почему?
— Они спрашивали, не хочешь ли ты пройти обследование. — Эльтор на минуту умолк. — Не только из-за Икуара. Ведь через сколько страданий ты прошла еще до того, как мы встретились!
Неужели моя предыдущая жизнь кажется ему такой ужасной? Мне неловко было говорить об этом с чужим человеком, по крайней мере тогда мне так казалось. Может, именно поэтому я так хорошо понимала перепады настроения Эльтора. Мы так с ним похожи — наш жизненный опыт словно загнал нас обоих внутри нашего «я».
— Я читал о твоем времени на Земле, — добавил Эльтор. — Пытался понять, какова была твоя жизнь. Мне понравилась одна фраза из твоего времени. — Он тихо произнес: — Врачу, исцелися сам! — и сжал мне руки. — А теперь давай придумаем что-нибудь для тебя!
Я не сразу нашлась с ответом.
— Мне бы хотелось пойти учиться. Может, даже повторить все заново. Ужасно хочется получить образование. — И, помолчав, добавила: — А еще я хочу узнать, что произошло с моими предками.
— Пока ты не нагонишь программу, я найму для тебя частных преподавателей, querida. После чего ты сама выберешь, куда тебе пойти учиться. — С этими словами Эльтор привлек меня к себе. — А пока я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась. Возможно, этот человек расскажет тебе и о майя.
До меня с опозданием дошло, как он меня назвал. Querida. Возлюбленная. Так торжественно и так нежно. Я приподняла его руку и поцеловала ему пальцы.
Эльтор повел меня по дому. Все здесь было каким-то мягким и воздушным. Стены украшали прекрасные голографии, пол покрывал мягкий, словно облако, ковер. Арки дверных проемов и куполообразные потолки только усиливали общее впечатление простора и свободы. Наконец мы пришли в просторный внутренний двор. Здесь росли деревья, их пушистые ветви колыхались в легком ветерке. И повсюду цветы — розовые колокольчики, какие-то голубые звездочки поверх мха, плющ с зеленоватыми соцветиями, что поворачивались вслед нашим движениям. А еще здесь порхали птицы — что-то вроде попугаев с красным, золотистым и зеленым оперением. В дальнем конце двора, рядом с гротом и водопадом, в задумчивости стояла женщина.
Эльтор подвел меня к ней.
— Мама!
Женщина обернулась к нам. В жизни она оказалась даже еще более эффектной, чем на голографиях. Лицо ее являло собой полное совершенство. То была классическая красота, от чего она казалась слегка нереальной. Конечно, столь правильными чертами лицо это до известной степени обязано биопластике, но большая часть красоты была даром природы. Огромные зеленые глаза до сих пор поражают меня своим блеском. Й хотя в волосах кое-где уже заметна седина, а вокруг глаз залегли мелкие морщинки, на вид Дайхьянна ничуть не старше собственного сына. И все же в ее присутствии тотчас начинаешь ощущать ее возраст — Дайхьянне Селей уже более двухсот лет.
Она заговорила со мной по-английски:
— Привет! Меня зовут Дехья.
— Привет! — кивнула я в ответ, пытаясь скрыть смущение. Дайхьянна усадила меня рядом с собой на скамью. Эльтор деликатно отошел в другую часть двора. Я едва не запаниковала, как только поняла, что он нарочно оставил меня наедине с матерью. Вокруг Дайхьянны вращалось неяркое разноцветное облако — это мое сознание интерпретировало ее эмоции. Я знаю, что Дайхьянна умеет тонко контролировать эти цветные вихри — дар, которым обладает не всякий оператор Кайла, даже если он рон. В тот момент мне было понятно одно: что я улавливаю лишь часть ее эмоционального излучения — вежливое любопытство. Остальное она предпочла держать от меня в тайне.
Я набрала полную грудь воздуха и выпалила:
— Обещаю вам, что сделаю все для того, чтобы Эльтор был счастлив.
Дайхьянна окинула меня спокойным взглядом.
— Твой брачный контракт с моим сыном… Он весьма любопытен.
Насколько я помнила, «контракт» этот представлял собой всего пару строк: наши имена, дата, наши профессии — Эльтор значился в нем Джагернаутом, а я официанткой, — имена его родителей, имя моей матери, военная база, к которой он был приписан, мой адрес в Лос-Анджелесе. Мы предпочли обойти молчанием тот весьма значительный факт, что мой Лос-Анджелес находился в другой вселенной.
— Любопытен? — переспросила я.
— Условия контракта Эльтор выработал совместно с директором Стоунхеджем?
Я попробовала вспомнить, что мне тогда сказал Эльтор.
— Он сказал, что у него есть немного земли, которую — в случае если с ним что-то произойдет — унаследую я. И еще что-то про какой-то малозначимый титул.
Дайхьянна сидела, сложив руки на коленях. Лицо ее ничего не выражало.
— Эльтор передал тебе полные права на все, чем он обладает. Подчеркиваю, на все, — сказала она и уже более мягко добавила: — Мой сын подарил тебе несметное богатство и могущество, Акуштина Пуливок. А что ты можешь предложить взамен?
Я сглотнула подступивший к горлу комок. Судя по всему, титул, которым обладает Эльтор, не такой уж и «малозначительный», как он пытался меня уверить. Так что вопрос, заданный мне его матерью, вполне правомерен. Но как на него ответить? Хотя впоследствии я по-настоящему полюбила Дехью, она до сих пор меня немного пугает. В тот день я не знала, что сказать.
Было ясно одно — она безгранично любит своего сына. Ее любовь искрилась в воздухе, звучала переливами серебряных колокольцев. Дайхьянна посмотрела куда-то мимо меня, и выражение ее лица смягчилось. Я обернулась и увидела Эльтора. Он стоял на другом конце двора, с улыбкой глядя на зеленого попугая, который, в свою очередь, взирал на него с ветки дерева. Эльтор смеялся, а попугай верещал, словно возмущенный тем, что огромное двуногое существо сочло его забавным. И хотя могло показаться, что Эльтор не замечает красок и звуков в душе его матери, я ощущала исходившее от него внутреннее спокойствие, какого не видела в нем прежде.
Я снова перевела взгляд на Дайхьянну. Ее лицо ничего не выражало. Как мне хотелось сказать ей, что я люблю Эльтора за то, каков он есть, а не за его богатства и титулы.
— Когда мы познакомились, я ничего не знала о нем, — выдавила я из себя и улыбнулась.
Но не успела я произнести эти слова, как мне тотчас захотелось исчезнуть, провалиться на месте. То есть я произнесла их в шутку, чтобы как-то разрядить напряжение, но в душе его матери они отозвались глухим ударом теста о деревянный пол.
Правда, лицо моей собеседницы сохраняло все то же спокойствие.
— Что тебе известно о его положении в обществе?
На сей раз я подбирала слова с большей осторожностью.
— Что ваша семья происходит из Рубиновой Династии.
Дайхьянна кивнула.
— Ваши ученые перевели бы мой титул как «фараон». Правда, в наше время он скорее носит почетный характер. Государством правит Ассамблея, совет глав двадцати шести самых сильных планетарных правительств. Рубиновая Династия больше не обладает никакой властью.
Спустя годы мне стало известно, что ситуация на самом деле гораздо более сложная, чем Дехья пыталась представить это мне, когда мы с ней сидели в саду в день нашего знакомства. Многие полагают, что Рубиновая Династия продолжает править Сколией незаметно, «из-за занавеса». Другие видят в ее представителях заложников циничной Ассамблеи, которая манипулирует ими в собственных целях. Не приходится сомневаться в одном: Дайхьянна Селей управляет псиберсетью с невиданным размахом и искусством. А ведь во вселенной Эльтора нити власти сходятся именно в этой все расширяющейся сети — сети, которая превратилась в гигантский организм, который простирается все дальше и дальше, к другим мирам, а может — кто знает? — в измерения сверх известных нам пространства и времени.
Но в тот день Дайхьянна сказала лишь одно:
— Эльтор — мой единственный сын. Мой наследник.
Я растерялась, не зная, как на это ответить. Неудивительно, что Дехья отнеслась ко мне настороженно, учитывая мое происхождение, вернее, полное отсутствие такового.
— Я познакомилась с архивами Джага, — добавила она и в следующий момент удивила меня — взяла за руку. — Сказать, что мой сын — человек со сложным, противоречивым, тяжелым характером, значит ничего не сказать. Ты же не только понимаешь его, но, судя по всему, искренне любишь, невзирая на все его недостатки, принимаешь каким он есть.
— Да, именно так, — подтвердила я.
— У Эльтора высокие моральные нормы, — сухо добавила Дехья. — Найдутся такие, кто скажет, что ни одна женщина на свете не способна им соответствовать. И если Эльтор считает, что ты достойна его, — что ж, тебе за это полагается медаль.
