Вадим Еловенко - Мы – силы
В час ночи его, чуть задремавшего, разбудил помощник и доложил, что возле машин кто-то крутится и шумит. Назим поднялся и направился к опушке. Они одновременно с помощником узнали в громком зове своего товарища. И тогда Назим зажег спичку, указывая свое местоположение. Его заметили, и смутные силуэты понеслись от дороги к нему.
Сказать, что он был рад видеть своих разведчиков, это ничего не сказать. И хотя он недосчитался троих, у него словно камень с плеч свалился. По поводу недостающих ему ничего определенного не ответили. Начавшийся бой в городе рассеял их по домам и подвалам. И уже, собственно, каждый сам по себе сначала добирался до выхода из города, обходя вооруженных людей на охранении, а потом и досюда.
Рассказы разведчиков были сумбурными и непонятными, и только один доложил четко самую страшную вещь.
– Я не знаю, что там такое в городе, – сказал боец, – но я наткнулся на выгребную яму, полную человеческих костей и черепов. Недалеко от центра, куда меня загнали эти… яма, можно сказать, мне жизнь спасла, но вот нервов я потерял за две жизни…
– Кости? Черепа? – спросил помощник.
– Каннибалы? – спросил Назим, а его боец ответил:
– А что, первый раз, что ли?
В самом деле, Назим часто встречался с объеденными человеческими телами. Но ближе к западным бандитам. Хотя самих каннибалов он не видел, а может, и встречал, но среди мирного населения хрен таких узнаешь, но Назим всегда говорил, что таким пощады нет.
– И че мы делать будем? – сам себя спросил Назим. Чуть покружив у себя в мыслях, он сказал, рассеянно смотря перед собой: – Ну, раз они каннибалы, то, наверное, в городе запасов провизии осталось достаточно… или не осталось вообще…
– Надо отходить, наверное, – предположил помощник.
Назим насупился:
– А наших там бросим? На завтраки этим?
– Ну, не брать же город штурмом?
Назим показал, чтобы тот перестал спорить, и велел дать рацию. Связь была нормальная, а аккумуляторы еще были почти полные, и бодрый голос диспетчера услышали практически все собравшиеся вокруг бойцы.
– Диспетчер? Это Назим…
– Да, Назим, здорово.
Пожевав непонятно что губами, он рассказал о происшествии. Диспетчер сказал, что посылает нарочного к командиру, и просил никуда не исчезать из эфира.
Через минут двадцать раздался голос Артема Наумовича:
– Эй, Назим и братва? Слышите меня?
– На связи…
– Повтори, чем ты тут диспетчера до трясучки довел. Какие такие каннибалы?
Назим повторил.
– Что делать собираешься? – спросил Артем Наумович.
– Буду дожидаться оставшихся. А может, и ваших, чтобы помогли найти их… И даже если вы не пришлете помощь, попытаюсь войти в город и выяснить их судьбу.
– Это не по правилам, Назим. Не губи своих.
– Знаю, что не по правилам. Но их же там съедят?!
Рация долго молчала, и наконец голос Артема Наумовича возвестил:
– Я к вам посылаю три машины и взвод поддержки. С ними поедет мой знакомый, он в свое время в Чечне повоевал, так что опыта у него больше, чем у тебя. Изволь слушаться.
– О'кей, – сказал обрадованный Назим.
– И помни… Это не из-за твоих попавшихся… Это должок… Ну, ты помнишь… Привет от Рухлова.
Машины прибыли только к следующему вечеру. Назим познакомился с командиром взвода, и, вместо того чтобы спокойно переждать ночь, тот потащил и его, и своих командиров отделений к тому самому городку. С достаточно приличного расстояния рассмотрев в бинокль подходы, он заставил всех этот городок обойти кругом. Это, конечно, может, и правильно, думал про себя уже усыпающий по возвращении Назим, но знал бы он, что они вернуться только к утру, ни за что не пошел…
Разбудил его новоприбывший командир лично:
– Давай вставай… Завтракай и поднимай своих.
Новенькие, оказывается, все уже были на ногах и, спокойно, не торопясь позавтракав, теперь тащились от первых утренних сигарет, запивая их настоящим кофе. Круто живут, решил про себя Назим, наслаждаясь запахом напитка. Его самого и его бойцов накормили и привели в чувство за час. Что такое привести в чувство? Это провести инструктаж, от которого любая бравада исчезает и на героизм не тянет. Приезжий подробно рассказал все, что знал о появившихся в округе поедателях людей. И о том, что о них уже давно известно. И даже страшные истории, что и не такие крутые парни, как сидящие перед ним, пропадали в желудках каннибалов.
Через час, построив своих и Назимовых бойцов в колонну по три, он вместе с Назимом повел их к городу. На привале в пределах видимости домов командир рассказал свой план. Так как другого у Назима не было, он довел его до своих людей, и те откровенно приуныли. Короче, пока они будут отвлекать бандитов или кто там еще с оружием своим медленным продвижением к городу, погранцы должны будут марш-броском зайти в город с севера. То есть с противоположной стороны.
Как надо ползти, привлекая к себе внимание, им доходчиво объяснили с помощью мата и наглядного примера:
Ну, надо так надо. Назим возглавил эту ползущую процессию.
4
Роман сильно болел после ранения. И даже не просто осложнениями после него, а чем ни попадя – от ангины до ломоты в почках и пояснице. Мало того что он не мог толком ходить – мышцы живота в месте ранения жестоко болели при каждом напряжении, так он еще и лежать долго не мог в одной позе. Болеть начинал отчего-то шов, наложенный ему хирургом. Одно удовольствие – его мучений никто не видел. Он лежал в отдельной палате, и рядом с ним на столе лежал колокольчик, в который надо было звонить, если он чувствовал себя совсем плохо. Уже месяц он к нему не притрагивался.
Ринат и Юля, часто ходившие вначале, сейчас стали приходить реже, причем даже не сговариваясь. Раньше они были у него каждый день, а теперь два или три раза в неделю. Ну, почему Ринат не приходит, понятно – у него служба и так далее… Но на Юльку Роман очень даже обижался. Каждый раз, когда она все-таки приходила, он начинал с расспросов, чем она все это время занималась. Что только она не отвечала… И то, что помогала Юте с хозяйством, так как та была беременна и многого не могла. И с Ленкой шили. И в маленьком огороде работала… Короче, много у нее дел было. Только вот Роман, уже немного узнавший ее, не верил ни слову. И очень страдал от этого, так как умудрился, бедолага, в нее влюбиться.
Если бы он не чувствовал перед Ринатом себя таким виноватым, может, он бы дошел до того, чтобы попросить его присмотреть за ней. Но он так и не рассказал другу о своих страданиях.
Улем так ни разу и не зашел. Но Роман четко знал, что о его здоровье командиру докладывают каждый день. Ему иногда было обидно, что он обделен командирским вниманием, но понимал, что у того своих проблем хватает.
Зашел врач. Роман отошел, охая, от окна и, сев на скрипнувшую железную кровать, стал стягивать с себя пижаму.
– Нет, нет… я не за этим… – поспешил остановить его врач.
Роман молча изобразил удивление и поправил на себе одежду.
– Я, как бы вам сказать, по личному вопросу…
– Ко мне? – удивился безмерно Роман.
– Именно к вам…
Роман насторожился и спросил:
– И что вас интересует?
Врач замялся. Было видно, что он собирается о чем-то серьезном просить, может, даже унижаться будет… Роман даже пожалел этого несчастного, находящегося на положении раба.
– Вы скажете, что вы хотите или нет? – спросил Роман, не сдержавшись.
– Скажу… – и опять замолчал.
Теряя терпение, Роман спросил:
– Вам нужна помощь. Причем моя. Так чем могу я вам помочь?
Врач собрался с духом и начал:
– Мой сын. Ему еще и восемнадцати нет. Моя жена, его мать, умерла три месяца назад. Сразу после ее смерти на нашу деревню набрели ваши отряды. Нас привезли сюда. Меня, когда узнали, что я врач, направили по специальности, а моего сына… Его определили на работы по возведению укреплений… Медсестра, которая ходит туда осматривать работающих, передала мне, что он очень плох…
Роман знал, что такое работы по возведению укреплений. Адский труд на голодном пайке с лопатой или киркой в руках. Там не задерживались, чуть ли не сами укладывались в братскую могилу… Охране было наплевать. Эти подохнут – других приведут.
– Сколько он там? – спросил со скепсисом Роман.
– Два месяца…
– И он еще жив? – удивился Роман.
Врач замялся.
– Видите ли, – сказал он, – я мог иногда передавать ему часть своего пайка… через медсестру… Самого меня туда не пускали… Это помогло ему продержаться.
Роман даже не мог представить, как он, в сущности, может помочь ему.
– Я даже не знаю… – честно сказал он.
– Я умоляю вас. Вы имеете определенное влияние… вы можете мне помочь, если захотите.
Роман задумался. Ну, можно его попробовать перевести на кухню. Там не сахар, но все же и не верная гибель. Можно к кому-нибудь денщиком назначить. Не к себе, конечно… Куда еще? На захоронения? Так уж лучше на укреплениях. Помрет со здоровыми нервами и несвихнувшейся головой. Вся беда в том, что правило Улема – ни одного лишнего человека. Так что нет у него всяких теплых местечек для рабов. Дрова заготавливать? Или в мусорщики и дворники его?
