Вадим Еловенко - Мы – силы
Они до сих пор мстили за Роберта и его группу, за погибших ребят Антона, за раненого Ханина.
После отбоя, слишком позднего из-за новостей про водопровод, Назим прошелся по постам и, проверив бойцов, сам направился на боковую. Завтра они целый день будут прочесывать городок, отмеченный Киром на карте. Про себя, при воспоминании о Кире, Назим улыбнулся. Тот, кто бы мог подумать, раздобыл себе БТР и на нем теперь рассекал впереди колонны из двух грузовиков. Причем БТР был с пушкой и полным боекомплектом. Он бы еще на танке разъезжал… Эта корова жрет какое-то уж совсем кошмарное количество топлива. Что не приход на базу, так Кир еле, на последних каплях, возвращается. И это постоянно где-то пополняя бак… По большому подозрению Назима, тот просто нашел остатки от какой-то армейской части на юге и вот дербанил ее по чуть-чуть. Арсенал там пополнить, ГСМ утащить…
«Поляны сходов» теперь не существовало. Вместо нее в недалекой от города деревушке создали укрепленный пункт и там уже разгружали пришедшие с похода колонны. Оттуда уже грузовиками привезенное тащили в город. Там же существовал и штаб поисковиков, и диспетчерская, и сидел организованный по команде Ханина отряд быстрого реагирования. Их отчего-то прозвали пограничниками или просто погранцами. Была в отряде почти рота, и в задачу этого отряда входило не только прикрытие поисковиков, но и глубокие дозоры на восток. Говорят, погранцы даже до логова бандитов проходили. Командир отряда и начальник штаба поисковиков одновременно, Артем Наумович, оказался неплохим организатором и просто человеком. Не имея никаких указаний на этот счет, он все-таки иногда перекидывал поисковикам и дополнительные рации, и обмундирование. Даже ремонтом автомашин занимались его погранцы и техники, а не поисковики. Он их просто выпроваживал из Крепости, как окрестили эту деревушку, и говорил, сколько тем отдыхать до починки или просто очередного выхода.
Всего поисковых отрядов было шесть. В каждом отряде – по взводу обученного народа от восемнадцати до, страшно сказать, пятидесяти пяти лет. Это у Виктора Павловича в отряде… Это, собственно, он сам такой старый… Ему предложили после смены власти уйти на покой куда-нибудь в менее напряженное место, но он, подняв бучу, что от него хотят избавиться, так никуда и не ушел. Его отряд укрепили, выделили машину из мэрского гаража. Вторую и третью он сам притащил в город. Так и катается старик. У него в отряде, говорят, вообще хана… Дисциплина и все такое… Служу отечеству… горжусь страной… задницу в британский флаг за командира… Назим до такого не доводил ни старых своих воинов, ни новых. Только одно: я старший, и это не обсуждается. Бывало, попадались, конечно, уроды, что, глядя на щуплого Назима, презрительно кривили губы, но он их либо немедленно ставил на место, бросая первыми в разведку, либо «по дружбе» передавал другим командирам. В одном случае вернувшиеся из первой разведки, прошу прощения, обгадившиеся от неизвестности и страха бойцы начинали невольно уважать тех, кто так живет уже несколько месяцев, и их командира, за все отвечающего. А во втором случае он только ухмылялся, когда ему жаловались на тех стервецов, которых он подкинул.
Улегшись в уазике на заднем сиденье – командир мог, наверное, себе позволить спать не на земле, – он вспомнил отчего-то Деню.
Малыш до конца еще не поправился и ходил с огромным трудом, наваливаясь на клюку, словно старуха. И хоть он со слезами умолял Кира и Назима взять его в поход, ему старались как можно мягче объяснить, что они его с удовольствием возьмут к себе в любой из отрядов, но тот должен до конца поправиться. Самое забавное, что этот обалдуй не дал себя разоружить даже в больнице. Там, говорят, дошло до истерики и личного вмешательства Дантеса и Антона. Так он и таскался из больницы до особняка Ханина, в котором жил, с двумя стволами на поясе, чуть прикрытыми подаренным Алиной свитером. Хорошо хоть обрез отобрали… Вид невысокого парнишки с оружием, конечно, озадачивал население, но не долго, вскоре все Дениса узнавали и достаточно подробно знали его историю. А история Дениса, по мнению Назима, была одной из самых тяжелых. По крайней мере, вначале.
Заметим, что он не знал похождений Тимура и Алены, когда так думал. А стоило бы ему выбрать для остановки встретившийся по дороге темный хутор, в котором те жили уже порядочный срок, боюсь, он бы переменил свое мнение.
Утром Назима разбудил один из его помощников, можно сказать, командиров отделений. Позвав командира к завтраку, тот только и сообщил, что ночью дозорные слышали шум двигателей какого-то тяжелого транспорта.
– Еще не хватало нарваться на бандитов, – хмуро заметил он, присаживаясь на бревно поближе к котелку.
Боец, что подвинулся, уступая ему место, заметил:
– Ну, мы бы их порвали. А для верности еще и у погранцов помощи попросили бы.
С утра Назим не был настроен по-доброму из-за этого сообщения и только сухо сказал:
– Вот раз ты такой боевой, то в стычке пойдешь первым.
Боец замолк, работая ложкой.
К вечеру остановились на въезде в городок – пункт назначения. Ну, в том, что он обитаем, никто из бойцов не сомневался. Несколько раз в окнах и на дальних перекрестках засекалось движение. Осталось выяснить настроение населения. Не будет ли оно садить из каждого окна по ним в спину. Для этого Назим послал своего помощника с десятью бойцами в город с наказом по-любому вернуться до темноты. Только народ устроил лагерь, прикрывшись от шальных пуль непонятного назначения строением, как в городе поднялась стрельба. Спросите у любого, кто воевал, узнает ли он по звуку, из чего ведется обстрел. Назим узнал калаши, помповики, пистолеты, на его взгляд макары, и еще что-то скорострельное и непонятное.
Команду бойцам можно было не давать. Заняв насыпь вдоль дороги, все приготовились отстреливаться. А звуки выстрелов все приближались. Назим приказал водилам спустить машины в поле за ними и после присоединиться к его стрелкам. Взревевшие движки так и не смогли перекрыть участившуюся канонаду.
Через полчаса стрельба окончилась, а к Назиму так никто не вышел.
Он весь изнервничался, справедливо предполагая, что это именно его ребята попали в засаду и пытались отойти к командиру, надеясь на его поддержку. Но правило было простое до безобразия. Если при спасении взвода есть возможность потерять роту, спасение отменяется. Взвод должен сам отойти от численно превосходящего противника. Отойти или погибнуть. Ну не было у Назима авиации, чтобы прикрыть бойцов. А входить остатками в город, чтобы там полечь, – это было совершенно неправильно.
Ночь навалилась густой тьмой, в которой окончательно размылись очертания города. Назим приказал водителям развернуть машины и фарами осветить ближайшие к ним дома, захватив светом и уходящую в глубь городка улицу. Вовремя. В лучах сразу же мелькнули непонятные с неясными очертаниями фигуры. Зато что успел заметить в их руках Назим – это оружие. Он недолго думая скомандовал «огонь». Измотанные долгим ожиданием бойцы чуть ли не с радостью нажали на курки. В ответ загремели очереди и одиночные выстрелы. Вскоре потухли фары грузовика и одна фара уазика. Понимая, что дело швах, Назим скомандовал отступление от города. Он мало того что испугался за своих бойцов здесь, так он уже и попрощался с теми, кого посылал в разведку. Повскакивая в машины, бойцы сразу сжались, опасаясь стрельбы вслед. Выкатив на дорогу, оба автомобиля, набирая скорость, рванули от города.
М-да… Недалеко они уехали. Вскоре они «встали», и водители доложили, что с машинами можно прощаться. У обеих пробиты радиаторы, и они больше никуда не доедут. Прикинув, что они отъехали от города с километр, Назим дал команду отходить в лесок и занимать там оборону.
В час ночи его, чуть задремавшего, разбудил помощник и доложил, что возле машин кто-то крутится и шумит. Назим поднялся и направился к опушке. Они одновременно с помощником узнали в громком зове своего товарища. И тогда Назим зажег спичку, указывая свое местоположение. Его заметили, и смутные силуэты понеслись от дороги к нему.
Сказать, что он был рад видеть своих разведчиков, это ничего не сказать. И хотя он недосчитался троих, у него словно камень с плеч свалился. По поводу недостающих ему ничего определенного не ответили. Начавшийся бой в городе рассеял их по домам и подвалам. И уже, собственно, каждый сам по себе сначала добирался до выхода из города, обходя вооруженных людей на охранении, а потом и досюда.
Рассказы разведчиков были сумбурными и непонятными, и только один доложил четко самую страшную вещь.
– Я не знаю, что там такое в городе, – сказал боец, – но я наткнулся на выгребную яму, полную человеческих костей и черепов. Недалеко от центра, куда меня загнали эти… яма, можно сказать, мне жизнь спасла, но вот нервов я потерял за две жизни…
