Олег Шовкуненко - Приговор судьи
Я взглянул на здоровяка чекиста и подумал, что он действительно должен чувствовать себя в танке, как килька в консервной банке. Не то что Кальцев.
– Как там твой сосед? – мысль об одинцовском разведчике мигом нашла свое продолжение.
– Нос расквасил, но живой, – ответил Леший и сразу же сменил тему, зашептал, будто боясь выдать наше местоположение: – Что снаружи? А то у меня все приборы на башне расколошматило к едрени Фени.
– Мы в ангаре каком-то, – я вновь вернулся к наблюдению. – Тихо пока.
– Давай выбираться. Иначе нас тут вместе с танком поджарят.
– Попробую продвинуться вперед, – мои руки без промаха легли на рычаги управления.
– Сдурел! Куда продвинуться?! Выбираемся!
– Терпение, подполковник.
Я не послушал Андрюху, и это вовсе не оттого, что хотел под защитой брони преодолеть какие-то несколько десятков, может сотен метров. Мне просто очень захотелось выяснить на ходу ли машина. Не уверен, пригодится ли нам «шестьдесят четверка» в будущем, но знание того, что верный стальной друг жив, согреет душу любого танкиста.
К моей великой радости танк оказался на ходу. Не знаю, может более детальный осмотр и мог выявить некоторые повреждения, но на подвижность и управляемость машины они точно не влияли. Подчиняясь моей воле, Т-64 стронулся с места, прогрохотал гусеницами по кускам вывороченного из ворот металла и по гладкому идеально белому полу подкатил к тому самому порталу, около которого сочился искрами многострадальный блок управления. Почему-то я сразу окрестил этот агрегат «блоком управления». Это, наверное, потому, что ничего лучшего в голову не приходило. Да и что другое могло находиться в прозаической грузовой зоне? Только управление системами погрузки-разгрузки дверями и воротами или еще какой-нибудь хренью.
– Вот теперь выходим! – я подал команду сразу же после того, как заглушил мотор.
– Звук слышишь? – остановил меня Леший. – Лязгает, скрежещет что-то.
В наступившей тишине и впрямь слышались какие-то странные звуки. Складывалось впечатление, что где-то не так уж и далеко работает прессовальная машина, которая старательно превращает в разноцветные кубики кузова старых автомобилей. Эта мелодия мне тоже не очень-то нравилась, но не сидеть же внутри! Разве для этого мы сюда пришли?!
– Выходим! – я распрощался с нерешительностью и потянул рычаг отпирающего люк механизма.
Когда овальная бронеплита приподнялась и отползла в сторону, в нос сразу ударил едкий запах гари. Ага, значит и вправду пожар. Только чему тут гореть? Транспортные модули вроде все в порядке, а больше ничего такого пожароопасного не видать. Выходит, горело не здесь. Может в соседнем куполе, может на подземных уровнях, которые головастые так уважают. Наверняка как раз там сейчас и пыхтит большая часть местного персонала. Ликвидируют последствия аварии. Что ж, мне, вернее нам, опять повезло. Но все же, ведь кто-то наводил тот проклятый голубой луч. Значит и о нашем вторжении на Базу уже известно. Должно быть и тревогу подняли. Так что появление головастых это вопрос всего нескольких минут. А может они уже где-то здесь и этот звук…
– Срань господня!
Возглас Лешего остановил мой прыжок с брони. Я резко обернулся и поглядел сперва на застывшего в командирском люке Загребельного, а затем туда, куда он глядел. Моему взгляду пришлось перемахнуть через башню «шестьдесят четверки» и, следуя по гусеничным отпечаткам, дотянуться до основательно раскуроченных ворот.
Сперва мне показалось, что там ворочается какая-то здоровенная тварь. Вслед за нами она задумала пробраться внутрь, но, пробитая танком дыра оказалась слишком мала, и чудовище накрепко застряло не в силах продвинуться ни туда, ни обратно. Однако это видение просуществовало лишь пару секунд, по истечении которых я понял, что шевелится сам золотистый металл ворот. Надо признаться, зрелище казалось слегка жутковатым, причем даже мне, человеку, повидавшему на своем веку многое, очень многое. Толстые металлические листы гнулись и извивались. Они словно умелые руки чародея совершали магические пасы, повинуясь которым выломанные и оторванные куски металла стали медленно подползать к основной конструкции, соединяться с ней в единое целое.
– Дверка то ремонтируется! Сама собой ремонтируется! – подполковник ФСБ внес ясность в суть процесса. – Видали когда-нибудь такое?
– В кинухе про Терминатора, – буркнул я, с опаской оглядываясь по сторонам. – Мой любимый эпизод. После него героев вновь начинают не по-детски прессовать.
– Минут через пять полностью зарастет, – прошептал Кальцев, который последним выбрался из танка.
Зрелище настолько поразило одинцовца, что тот, казалось, позабыл обо всем на свете, включая то, где он сейчас находится, свой разбитый нос и перемазанное в кровь лицо. Эх, пацан вчерашний! А вот мы с Лешим не могли себе позволить такую роскошь.
– Уходим! – скомандовал я и, наконец, спрыгнул на пол, который на удивление оказался упругим, как будто покрытым толстым слоем белой резины.
– Давай! – чекист как следует хлопнул Александра по плечу, намереваясь одним махом привести того в чувства.
Хлопок и впрямь получился знатный. От него я аж присел, хотя, честно говоря, вполне мог и прилечь где-нибудь в безопасном месте под надежной защитой широкой танковой гусеницы. Когда первый мандраж схлынул и я понял, что по-прежнему жив и невредим, пришло время разобраться в случившемся. Мой быстрый взгляд метнулся в сторону, откуда пришел звук. Я даже не удивился, осознав, что гляжу в сторону разбитых ворот. Вот что действительно вызывало настоящую растерянность, так это вид покореженной зеленой морды армейского «ЗиЛ-131», которая из них торчала.
– Твою мать…! – только и смог я из себя выдавить.
– О, вот и сынок твой пожаловал! – Андрюха криво усмехнулся. – Весь в папашу, такой же упрямый осел.
– Мы сюда пришли, чтобы штурмовать Базу. Забыл что ли? – мне было страшно за сына, но одновременно с этим в душе разгоралась гордость за него.
– Это да, – согласился чекист, великодушно позабыв о том, что в штурме объекта должны были принимать участие сто вооруженных до зубов человек, да еще при огневой поддержке танка. Иначе все это мероприятие превращалось в примитивное самоубийство. Андрюха пощадил мои отцовские чувства и позволил не думать о будущем. И это правильно. Нехрен добавлять проблем, когда меня и так колотит нервный озноб, когда я живу одним лишь зрением, пытаясь выяснить судьбу людей, находившихся внутри грузовика, в особенности одного из них.
Сперва все было тихо и недвижимо, лишь слышался тихий плеск вытекающей из разбитого радиатора воды, да скрежет вновь ожившего металла цвета свежей, только что отлитой бронзы. Сгорая от нетерпения и тревоги, я уже собирался кинуться на помощь «серым», как вдруг край решетчатой жалюзи, защищающей лобовое стекло, отогнулся, а спустя еще несколько секунд она вся вылетела наружу. Из-за тусклого, постоянно мигающего освещения было плохо видно, но все же не узнать полосатую матросскую тельняшку моего сына, в которой тот остался, отправив в огонь свой ватник и свитер, было просто невозможно.
