Олег Верещагин - Я иду искать… Книга вотрая: За други своя!
Кратчайший путь к Птичьей оказался отрезан. Сунувшийся в указанный Йериккой наклонный коридорчик Мирослав отшатнулся, кашляя и заливаясь слезами.
— Назад! — прохрипел он, размазывая их по лицу и обвисая на руках друзей. Все шарахнулись, ощутив легкую, но чувствительную резь в глазах. Йерикка прошипел:
— Ус-спели, сволочи! Пошли, скорее!
Они успели тоже — успели отбежать на полсотни саженей, когда сзади заполыхало пламя — коридор «чистили» плазмой. Йерикка, спеша, повел друзей другим путем. Оставалась надежда на его непонятное Олегу чутье… или понятное? Олег нутром чувствовал — странное и пугающее ощущение! — что река бежит у них под ногами, что впереди ждет опасность… А хобайны шли буквально по пятам, заливая газом мельчайшие трещины.
Время для беглецов растягивалось. Данок сперва держался, потом начал на каждом шагу просить прощенья, остальные однообразно советовали ему заткнуться. Резан угрюмо молчал, не глядя на младшего брата, а когда тот попытался отстать с явным намерением свести счеты с жизнью — схватил его за шкирку и заставил идти впереди себя.
Второй путь оказался тоже перекрыт газом. В третьем коридоре горцы лоб в лоб столкнулись с хобайнами и после нескольких секунд беспорядочной пальбы сумели отойти без потерь. Тяжело дыша, они остановились в каком-то коридорчике. Большинство сползли по стенам на пол.
— Край, — со всхлипом выдохнул Святомир. — Да я часом задыхаться не хочу. Драться пойдем.
— Тихо! — Йерикка, стоявший у стены, оттолкнулся от нее лопатками и сделал шаг на середину коридора. — Есть еще один путь. Пошли. Терпеть не могу ползать на брюхе, да видно, придется!..
…Если бы Олег знал, что это за путь, он бы застрелился. Крысиный лаз, через который предлагал лезть Йерикка, спускался вниз под углом в 30 градусов, и Олег испытал давящий ужас, когда обнаружил, что его плечи, едва-едва проходят в эту дыру. Но у Йерикки, у Резана, у многих ребят плечи были шире, а кое-кто из них уже пролез в отверстие, толкая перед собой крошна и оружие.
Пришлось бросить ТКБ и «утес», патроны и тромблоны к ним, «гром» и все выстрелы к нему — отряд лишился тяжелого оружия. Бросая, мальчишки хмуро сопели, какое-то время стояли рядом, потом резко отворачивались и лезли в дыру, не оглядываясь. И дело было не только в том, что огневая мощь отряда резко падала, и не в том, что оружие досталось нелегко и было ценным. Просто немного это напоминало… ну, как бросить беспомощного друга, иначе не скажешь.
Олег позволил себе зажмуриться, прежде чем головой вперед нырнул в черноту еще более черную, чем вокруг. И пополз, тычась своим крошно в ноги ползущего вперта Краслава, а сам то и дело пиная крошно Богдана. Несколько раз мальчишке казалось, что он застрял, и он с трудом удерживался от паники — особенно когда потолок опускался и начинал задевать за напряженную спину. Постоянно преследовали мысли о газе. Если его закачают сюда, то и дернуться будет некуда. Олег вспомнил, как Мирослав плакал и кашлял, глотнув совсем немного газа. Интересно, лихорадочно подумал Олег, насколько быстро эта штука убивает? Он попытался вспомнить все, что знал о боевых газах, но в голову ничего не лезло, кроме отрывочных картинок собственной ужасной гибели да — при крайнем напряжении! — строчки из учебника по начальной военной подготовке, выпущенного в 1999 году: "Внеармейская военная подготовка юношей является не прихотью министерства обороны, а реальней необходимостью воспитания подрастающего поколения." Строчка звучала издевательски. Боже мой, неужели это — реальная необходимость?!
Краслав неожиданно остановился. Олег ткнулся крошном в его ноги и прошипел:
— Ты че, блин?! — он внезапно ощутил сильнейший приступ клаустрофобии.
— Резан пострял, — глухо донесся голос Краслава.
— Как?! Эрик же прополз?! — почти закричал Олег, теряясь.
— А Резан пострял, — напряженным, на грани паники, голосом ответил Красав.
— А что там, Вольг? — тревожно толкнулся сзади Богдан. Олег ответил:
— Передай дальше, что Резан застрял.
— Одно разом попробуй… спытай ещё… крошно-то дай… — говорил кто-то впереди. Кто — не понять. — Руку-то, руку подсунь… Голос Резана отвечал спокойно:
— Не пошло… Крепенько пострял, чего уж….
— Стань, мы передом отползем часом, а ты снимай рубаху и верх-то, тут и пролезешь…
Пыхтение. Шевеление. Шорох. Бормотание, искаженное узким переходом:
— А так… ну и так… плечо, плечо подай… и куда ты такой здоровый…
— Да что уж, не ладься, — по-прежнему спокойно ответил Резан. — Край. Йой, Краслав, ты вот что, — его голос стал слышнее, очевидно, он как-то извернулся, — Так станем. Все пропадем, раз… — он как-то сдавленно засмеялся, — … раз меня не убрать. Что долго разговоры разговаривать, бери камас-то.
Олег не врубился, о чем речь. А Краслав, очевидно, понял сразу, потому что быстро-быстро заговорил:
— А то ли ты с ума спятил, Резанко?! Так-то я не смогу, и не мысли…
— А надо.
— Да я-то с какой горы?!
— А не вытянуться больше никому. Краслав, ты давай, время-то идет.
Олег понял наконец, о чем идет речь, и ему больше всего захотелось заорать и сдать назад. Впереди ругались. Краслав, кажется, плакал. Резан требовал: снова и снова.
— Так я лучше пристрелюсь! Я пристрелюсь! — кричал Краслав. — Нет мочи, пристрелюсь я!
— Я тебе часом пристрелюсь! Хочешь, чтоб вся чета тут и вовеки осталась?! То цена за тебя?! — и Резан просил: — Не бойся ты, я пулю-то себе в лоб пущу, не придется тебе меня сводить, мертвый буду уже!
— Данок закатился, падучая — доложили сзади. — Что там с вами?
Олег не ответил. Не смог — ужас наглухо забил ему рот. Резан предлагал РАСЧЛЕНИТЬ себя, чтобы пропихнуть дальше не частям. Когда Олег представил себе, как придется ползти по крови друга… представил, как Краслав будет, спеша, кромсать в темноте камасом… он заскулил сквозь зубы и плотно зажмурился.
Жестяной хруст послышался в темноте, и Олег дернулся, но сообразил, что это просто вспороли банку трофейных консервов.
— Держи! Да не проливай же!!!
— Попробую… Краславко, толкни… Иииихххх!
— Пошло! Как свет свят, пошло!
Запахло рыбой. Олег ощутил несколько чувствительных пинков по крошну и услышал задыхающийся от радости голос Краслава:
— Вольг, ползи! Ползи, пошло!
Через пару сажен под руку попало что-то липкое и мягкое, но Олег лишь фыркнул в темноте. Это были не кровь или мясо.
Это была рыба в масле.
* * *Через десять минут они лежали на холодном песчаном берегу. Птичья грохотала у ног, вырываясь из трещины в стене и уносясь дальше, в глубины пещер, к озеру Светлому. И ее грохот, наполнявший каменный мешок, не мог заглушить дружного, веселого смеха семнадцати парней. Остановиться не представлялось возможным — ужас положения, в котором они очутились было, курьезность выхода из него создали дикую смесь, и, стоило веселью пойти на убыль, как кто-нибудь заново что-то вспоминал, и хохот возобновлялся. Олег припомнил Райкина: "И вылез я оттуда — весь в бычках!" — хотя никто толком ничего не понял, но ржали снова.
Банка консервов принадлежала Йерикке. Его же была и идея с маслом. Когда они вроде бы всё же отсмеялись, Гоймир серьезно спросил:
— Резан, а вот как — ты вправду думал, что можно ТАК-то?
Он не сказал — как. Но Резан понял. В темноте об этом говорить было легче…
— Шестьнадесят и один, — послышался его голос. — Жить-то очень хочется. Да не всякой жизнью…
— Парни, — послышался голос его брата. — Простите. Коль хотите — на колени стану, одно простите!
— По-темному все одно не увидим, — откликнулся Гоймир. — Но, как светом будем, припомни мне, чтоб я тебе шею намял.
— А то! — радостно завопил Данок, и все было снова расхохотались, но Олег вдруг с заминкой произнес:
— Что-то… не так… — и не успел даже прояснить — что. Йерикка вскочил:
— Тихо!!! — крикнул он напряженно, и все услышали приближающийся шелест. Что-то съезжало по «их» проходу. — В воду, быстрее! Это фугас!
Раздумывать было некогда. Рискуя размазаться о камни, утонуть или перетопить барахло, мальчишки попрыгали в черные воды Птичьей. Течение подземной реки подхватило их и унесло куда-то под своды как раз в ту секунду, когда из дыры на берег выпал и глухо разорвался газовый фугас.
…Плыть оказалось не так трудно, как Олегу думалось вначале. Птичья очень быстро успокоилась, и даже снаряжение не мешало очень уж. Вот только дикий холод донимал — Олег переставал чувствовать руки, которыми цеплял воду, как веслами. Ребята перекликались — не потому, что так было нужно, а просто уж очень жутковато было плыть в сплошной, окружающей со всех сторон черноте. Автомат и крошно давили на спину, стараясь опрокинуть. Холод и борьба с собственным снаряжением оказались так увлекательны, что Олег не понял, когда же их выбросило на дно озера — просто в какой-то момент его вдруг втянуло под воду — и не успел он испугаться, как из черного мира вынырнул в зелено-прозрачный, где вода была со всех сторон. Неподалеку плыл Богдан, лицо его выглядело изумленным, волосы медленно развевались вокруг головы. Олег испугался, что с грузом не сможет выплыть, сделал несколько энергичных рывков — и понял, что поднимается…
