Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
Другой выход — нестандартный, повернуть на девяносто градусов, выходить на берег и выбираться на подручных плавсредствах. Так и сейчас…)
Но раз другие ведут себя спокойно, ему тем более непристойно выказывать страх или хотя бы невыдержанность.
Слава богу, море вокруг чистое, только «Изумруд» скользит вдали. С каждой минутой черные дымные султаны над его трубами светлеют, превращаются в жиденький сероватый шлейф, а скоро и совсем исчезнут.
— Ну, что, пойдем с парламентером пообщаемся? — негромко спросил Сашка. — Заждался?
— Он?
— Нет, ты. Я ж чувствую…
— Одни ясновидцы вокруг. — Андрей снова посмотрел в сторону крейсера, будто что-то там его заинтересовало, и упомянул зачин флотского «акафиста имени апостола Павла». То есть — матерный загиб, в качестве основы использующий известное Послание названного апостола к римлянам. В Севастополе от старых боцманов, знатоков этого жанра, научился. По-своему талантливые были люди, умеющие так прослаивать канонические тексты полупочтенными словами, что и назидательный смысл сохранялся, и должное мобилизующе-воспитательное воздействие появлялось.
— Стало быть — пойдем, — подвел он итог. — Только вот что. Кое-кто из общества надеялся, что следующим номером культурной программы будет общая пресс-конференция господина Шатт-Урха, чрезвычайного и полномочного посла. Но уж простите. Только этого нам не хватало.
Устраивать очередное толковище, не способное хоть что-нибудь решить, симпозиум с десятком озабоченных личными амбициями участников — ничего не может быть глупее. Картина маслом — заседание Временного правительства по вопросам акцизной политики, когда красногвардейцы уже грохочут сапогами по коридорам Зимнего дворца.
А сейчас требуется просто квалифицированный допрос. И очень быстрый. Согласен?
На трапе, ведущем к прогулочной палубе, Новиков догнал Ирину, придержал за локоть.
— Мы с Сашкой и Антоном сейчас пойдем, поговорим с дуггуром. Предварительно. Лишние нам не нужны. Сделай, чтобы нашего отсутствия никто особенно не заметил.
— Конечно. Не беспокойся.
Она улыбнулась, стряхнула его руку, и стало очень похоже, что и самого Андрея она больше не замечает.
В то же время Шульгин обратился к Воронцову, отдававшему распоряжения по вахте. Теперь его присутствия на мостике не требовалось. До утра, если не случится чего-нибудь совсем экстраординарного.
— Дим, ты будешь смеяться, но мине́ кажется, что у нас таки горит сажа[89], — сказал Андрей, имитируя произношение папаши Менделя Крика. — Ты придумай народу веселье, пока мы там разберемся. Хоть вечер танцев, хоть шлюпочную тревогу…
— А здорово придумал, — тут же откликнулся Дмитрий, — было бы красиво! Посадка пассажиров в шлюпки на кренящейся палубе, тревожные гудки, крики женщин и детей. По штормовому морю до «Изумруда», где их принимают с распростертыми объятьями и развлекают до утра…
— Тьфу на тебя. Накаркаешь. Вечера танцев достаточно. Этот наш новый гость, господин Скуратов, будет доволен. Видел я, как он на девушек смотрит.
— Вот и отлично. Придется сработать за распорядителя.
— Спасибо, дорогой. Разодолжил. А мы с собой только Антона возьмем, и хватит. Тебе потом расскажем.
— Не затрудняйтесь. Я вас все равно без наблюдения не оставлю.
— Хорошо с человеком без комплексов дело иметь, — подмигнул Андрею Шульгин.
По общему согласию допрос, или переговоры, как условились это называть, чтобы не травмировать Шатт-Урха, доверили вести Шульгину. Он был не только очевидцем, но и прямым участником всех предыдущих контактов со всеми известными разновидностями дуггуров. Особенно последний раз, в пещерах, когда единственно удалось принудить одного из них к прямому диалогу. Ему и карты в руки.
Лариса, конечно, тоже знала многое, но сейчас ее присутствие было признано не совсем уместным, и не только из-за чрезмерной эмоциональности. До сих пор ведь неизвестно, что ей успели вложить в мозги за время пребывания на станции. Нет ли у Шатт-Урха способа активизировать какую-нибудь опасную программу? Да и вообще, не для того ли он и послан, чтобы наладить с нею «живую связь», все остальное, включая плазменный взрыв, — операция прикрытия.
— Жаль все-таки, что «деда» с нами нет, — посетовал Сашка, имея в виду Удолина. — Тот наверняка уже что-нибудь полезное раскопал, со своими некромантами.
— Успеем и деда разыскать, если самим удастся в ближайшее время выжить, — успокоил его Новиков.
Шатт-Урх свое заключение перенес не просто стоически, а с огромным и явным удовольствием. И когда за ним пришли, первым делом рассыпался в благодарностях за то, что ему, первому из его расы, дана возможность изучить историю «другого человечества». Столь близкого генетически и столь далеко ушедшего совсем другим путем.
Слова, да и эмоции, были, разумеется, не его, целиком заимствованные из верхнего слоя памяти собеседников, но звучали вполне уместно: не знать, с кем дело имеешь, так и не заметишь разницы. Тут они от нормальных людей далеко ушли, не поспоришь.
Новикову, Шульгину, даже Антону — людям рациональных, при всех внешних несходствах, обществ — трудно было воспринять идею, что целая высокоразвитая цивилизация, обнаружившая рядом с собой существование параллельных «двоюродных братьев», не проявила к ним заслуживающего интереса. Если бы такое случилось на нашей стороне, нетрудно вообразить, какой фурор произвело бы подобное открытие. Уж никак не меньший, чем обнаружение разумной жизни на Луне! Да нет, сравнение неточное. Луна — она Луна и есть, небесное тело, а тут ведь на самой Земле, буквально рукой подать!
Согласимся, в их феодальной, даже — рабовладельческой формации значащая информация доступна весьма узкому кругу одной из каст, но хоть несколько сотен или тысяч имеющих допуск должны ведь были собрать все сведения, нужные для выстраивания хоть какой политики с соседним миром. Враждебной, дружественной, нейтральной, не так уж важно…
— Рады, что тебе понравилось, — кивнул Шульгин, усаживаясь за круглый стол в гостиной каюты и указывая дуггуру полукресло напротив. Новиков и Антон заняли места справа и слева между ними. — Наш разговор на берегу прервался на самом интересном месте. Пришло время его продолжить. С учетом изменившихся обстоятельств. Ты теперь имеешь представление об истории нашего человечества в достаточном объеме, чтобы как-то понимать нас. Я прав?
— Конечно, я теперь имею последовательную и непротиворечивую картину эволюции человечества, оставшегося в этой реальности. И не могу признать, что избранный вами путь оказался лучше нашего. Бесконечные войны всех против всех и по любым поводам. Раздробленность единой расы на сотни наций и племен. Сотни миллионов бессмысленных жертв якобы индивидуально разумных существ. Можно сказать, что такой ценой вы заплатили за «технический прогресс», как вы его называете? Или, наоборот, прогресс явился «побочным продуктом» никем не контролируемой эволюции?
— Минутку, — остановил его Андрей. — Поясни, Шатт-Урх, как тебе удалось вообще разобраться в том, что ты видел, если никогда раньше не сталкивался с людьми, не изучал языков, психологии, ну и так далее. Не стыкуется.
— Ты не совсем верно понимаешь положение дел. Чтобы понять, нужно обладать свойствами, которыми вы, люди, не обладаете. Жаль, что не могу показать вам что-то похожее на тот фильм, который увидел я. Может быть, позже мы сумеем что-нибудь придумать, а до тех пор… — Он проделал пальцами сложное движение, возможно, заменяющее разведение руками с одновременным пожатием плеч.
— Я отношусь к сообществу (или касте) «ученых», если можно так выразиться, очень небольшому сообществу по сравнению со всем населением. Но нам как бы переданы (или доверены) все интеллектуальные способности, у вас распределенные почти поровну среди всего человечества. Это понятно?
— В основном, — кивнул Шульгин.
— По закону компенсации, если я правильно употребляю этот термин.
— Правильно. Вместо того чтобы позволить каждому в меру возможностей и желания использовать свои биологические способности, вы весь видовой потенциал загнали в пределы одной касты…
Новиков с Антоном молча переглянулись. Биологические компьютеры, попросту говоря. Все тот же принцип муравейника. При случае этим можно будет воспользоваться.
— Поэтому мне не составило труда овладеть всем словарным запасом, которым владеет каждый из вас, понять логику языка и через него — логику мышления в целом. Дальнейшее было несложно. По мере просмотра фильма я самообучался, находил закономерности между фактами и событиями, проникал в побуждения «творцов истории». Дойдя до начала Нового времени, я уже мог пытаться предугадывать, что случится дальше…
