Валентин Егоров - Танкист
Набравшись духу и храбрости, рядовой Ломакин решил вмешаться в общение генерала с полковником. Прошка в медленном темпе начал формировать и посылать генерал-лейтенанту Шумилову свои мыслеобразы, в которых пытался разъяснить генералу свою позицию, поэтому проклятому немецкому укреплению, под названием "Форт". Но Шумилов вдруг громко рассмеялся, причем, его рокочущий голос прозвучал добро и с заметной к ним симпатией.
- Ну, что ты за человек Прохор Ломакин. Прежде всего, спасибо, что разъяснил за то, что так подробно мне разъяснил свою позицию по волнующему нас вопросу. А что касается меня, то я старый и добрый человек. Но ты хорошенько запомни, что генералы это такие же, как и все, люди, имеющие характеры со всеми их человеческими минусами и плюсами. К тому же я телепат и был им всю свою сознательную жизнь. Поэтому ваши мысли, молодые люди, которые бесконтрольно разлетались по всей округе, я хорошо слышал и легко прочитывал. Пытался разобраться в том, что вы за люди и какие ваши мысли. Должен откровенно признать, что ваши мысли в какой-то мере показались мне симпатичными и тогда я решил вас поддержать силой своего авторитета. Особенно симпатичной мыслью, Прохор, мне показалось ваше решение уничтожить немецкий "Форт" и в этом я готов помочь вашему экипажу, чем только могу.
Майор Смоленский, командир 2-го батальона 27-й гвардейской танковой бригады, появление гостей в лице группы офицеров, сопровождающих генерал-майора Шумилова, встретил прямо сказать не очень гостеприимно. Он даже не предложил им пообедать и выпить наркомовские сто грамм, а сразу же поинтересовался, зачем они приехали и куда они направляются? Полковник Невжинский вежливо пояснил своему командиру батальона о цели визита командарма и сопровождающих его офицеров. На что майор Смоленский нагло ухмыльнулся и несколько грубовато сказал:
- Появление такого количества золотопогонников, наверняка, привлечет внимание немецких наблюдателей. Следовательно, командование "Форта" обязательно придет к мысли о том, что русские готовят навое наступление на их фортификационное укрепление. Они заранее подготовятся к отражению этой атаки, тогда все наши приготовления вновь окажутся напрасными.
- Спасибо за предупреждение, майор! Вы абсолютно правы, когда говорите о том, что такое количество офицеров, наверняка, привлечет внимание немецких наблюдателей. В этой связи, я полагаю, что было бы разумным с моей стороны предложить, чтобы в траншеи нашего передового охранения отправились бы только я и рядовой Ломакин. Нам двоим, есть о чем там поговорить, посмотреть и обменяться мнением. Вы, товарищ полковник Невжинский, проведите здесь совещание с участием тех офицеров, чьи подразделения будут непосредственно участвовать в операции. Еще раз пройдитесь по сетевому графику выполнения задания, пообщайтесь с каждым офицером так, чтобы тот назубок знал, чем его подразделение конкретно будет заниматься. Ну, а ты, Прохор, готов ползти со мной в траншеи передового охранения?!
Когда генерал-лейтенант Шумилов и рядовой Ломакин обратно вернулись в траншеи 2-го батальона, то они выглядели весьма довольными самими собой людьми.
**************************************Генерал Шумилов не стал дожидаться начала штурма немецкого "Форта". Он покинул расположение 27-й гвардейской танковой бригады, примерно, за час до начала боя. Свое возвращение в штаб армии он мотивировал срочными делами, без него возникшими в штабе 7-й армии. До своего отъезда довольно-таки длительное время генерал-лейтенант провел с членами экипажа рядового Ломакина. Они вчетвером посидели на завалинке избы, в которой разместился штаб 2-го батальона. Некоторое время за закрытыми окнами слышались выкрики и громкие голоса, офицеры штаба 2-го батальона довольно-таки бурно что-то обсуждали. А четверка, молча, просидела на завалинке, люди молчали, не разговаривали друг с другом. Прошло не менее полчаса времени, которого оказалось достаточным, чтобы многое обсудить.
Вряд ли кто из присутствующих офицеров мог бы догадаться о том, что именно в минуты молчания особенно серьезно эта четверка, генерал-лейтенант и трое рядовых танкистов, обсуждала детали танковой атаки. Шумилов предлагал перед танковой атакой провести двадцатиминутную артиллерийскую подготовку, которая подавила бы все огневые точки противника, а танку предлагалось атаковать само укрепление только выстрелами из 88 мм орудия.
- Слишком много грохота и шума, ничего из этого не получится! - Коротко заметил Михаил Кувалдин.
Прошка в этот момент вспомнил одну из своих наиболее удачных атак в виртуальных танковых играх. Его тяжелый танк должен был атаковать сильно укрепленный вражеский город. Все попытки атаковать этот город с предварительной и серьезной артиллерийской подготовкой, в сопровождении пехотинцев и при серьезном воздушном прикрытии, оканчивались неудачами. Но, когда Прошка, отчаявшийся от своих постоянных неудач, с горя и решил атаковать вражеский город в одиночку. В атаку пошел один только его танк! Противник первоначально не принял всерьез эту атаку одиночного вражеского танка, по непонятной причине пропустил вражеский танк в город. А там уже все было простым делом, дави врага гусеницами и расстреливай его из танкового орудия.
Вот тогда на завалинке рядовой Прошка Ломакин и высказал свою идею, как можно было бы их танку атаковать и раскурочить этот "Форт". Попервоначалу, генерал-лейтенант Шумилов открыл свой рот, чтобы раскритиковать эту глупую идею. Но в своем лексиконе он так и не нашел нужных фраз для вежливой критики заявления рядового Ломакина. Он медленно закрыл рот и стал прислушиваться к мыслям Сереги Мышенкова и Михаила Кувалдина. Здесь вдруг оказалось, что Михаил Кувалдин знает пять точек в этом вражеском форте, куда прямое попадание танковых снарядов могло бы заставить замолчать артиллерию этого укрепления. А Сергей Мышенков уже успел договориться с саперами, они даже приступили к прокладыванию тропы для их танка через свои и вражеские минные поля.
До глубины души обиженный таким поворотом дел, генерал-лейтенант забрался в свой "Виллис" и, ни с кем не попрощавшись, отправился в штаб своей гвардейской армии.
А ровно в девятнадцать часов на нейтральной полосе между противоборствующими сторонами вдруг появился русский тяжелый танк КВ.
При появлении этого советского танка немцы объявили боевую тревогу, но через минуту успокоились, и огня артиллерией даже не стали открывать. В 1943 году они уже превосходно знали о том, что этот русский танк невозможно поразить полковой или дивизионной артиллерией. Этот танк имел слишком мощную лобовую и боковую броню. Эти же немцы превосходно знали и о том, что этот тип тяжелого танка русских является самой неудачной танковой конструкцией. Танк был слепой, поэтому практически не мог принимать активного участия в бою, так как его экипаж ничего не видел по обеим сторонам своего движения. При движении вперед, он плохо ориентировался на поле боя. Поэтому старший немецких офицер, майор Карл Эрнке, принял решение, воздержать от открытия артиллерийского огня, так как решил посмотреть, что же экипаж этого русского танка КВ намеревается делать?!
