Ник Ким - Легенды Космодесанта
На широких улицах, пролегавших между ветхими лачугами, видны были потеки крови и вмятины. Похоже, по грязи волокли что-то тяжелое. Все следы вели к одному и тому же месту. Тот, кто явился сюда и перебил колонистов, оттащил трупы в неказистую церковь с разбитыми окнами и ржавыми железными стенами.
Дисплей локатора на сетчатке Завьена наконец-то уловил слабый сигнал от брони Ярла. Его брат был внутри и больше уже не бежал. И, судя по тишине, не убивал.
Расчленитель прошел мимо безголового трупа, безжизненно раскинувшегося на обочине. Человек был убит мечом Завьена, но поднимала оружие рука Ярла. Астартес видел подобное прежде — этих картин ему не забыть до последнего вдоха.
Холодный, унизительный стыд растекался по венам, подобно яду. Точно так же, как на Высоте Гая.
Этого не должно было произойти.
На Высоте Гая.
Этого никогда не должно было случиться.
Той ночью они прокляли себя навеки.
Это должно было стать триумфом, достойным того, чтобы быть вырезанным на доспехах каждого из сражавшихся там воинов.
Имперскую линию фронта держали ополчение Высоты Гая и орден Серебряного Покрова. Сестры сформировали вооруженные отряды из жителей городка и подняли их боевой дух до невиданных высот проповедями и молитвами во славу Бога-Императора.
Зеленокожие обрушились на них многотысячной ордой. Орки бросались на городские укрепления — кипящее море воинственных воплей, кожистой плоти и разящих клинков.
В разгар боя над сестрами и ополчением нависла угроза поражения. Орков было слишком много. Но тут, в самый критический момент, отчаянные призывы бойцов Высоты Гая были услышаны, и помощь пришла.
Они спустились на «Громовых ястребах». Турбины мощных машин взревели, когда корабли зашли на посадку над завывающей ордой. «Ястребы» коснулись обожженной земли лишь на то время, которое понадобилось для высадки десанта — почти двух сотен Астартес в доспехах кроваво-красного и угольно-черного цветов. Треск и рев множества цепных мечей слились в оглушительном, душераздирающем хоре, прозвучавшем как боевой клич машинного бога.
Завьен был в первой волне. Плечом к плечу с Ярлом и другими братьями он рубил направо и налево. Ненасытные зубья его клинка перемалывали доспехи и зеленую склизкую плоть. Сыны Сангвиния собирали кровавую жатву.
Орки гибли сотнями, зажатые между молотом и наковальней. Их рубили в капусту с тыла и поливали огнем с передовых позиций.
Завьен не видел ничего, кроме крови. Кровь ксеносов, густая и терпко пахнущая, стекала по его шлему — запах триумфа, аромат великой победы.
Он одним из первых прорвался к баррикадам.
А затем это случилось. Он потерял способность видеть. Он не мог думать. На него нахлынула волна ощущений, каждое из которых несло с собой боль, сумасшествие и восторг. Он попытался заговорить, но с губ его сорвался лишь крик, обращенный к нечистому небу. С каждым вдохом острый запах чужой крови все глубже проникал в его тело и распространялся по венам. Скверна ксеносов, переполнившая Астартес до краев, запалила огонь в его разуме — воззвала к неистовой, закодированной в генах ярости, которая всегда грозила захлестнуть его.
Обуреваемый непреодолимым желанием утопить чувства в чистоте вражеской крови, Завьен выпустил кишки последнему оказавшемуся перед ним орку и вскочил на баррикаду. Он должен был убивать. Он должен был убивать. Он был рожден лишь для этого.
Завьен и его братья два часа сражались в свирепом рукопашном бою. Враг был уничтожен. Ликующие приветственные крики ополченцев застыли в тысячах глоток, когда под рев вокс-динамиков и цепных мечей половина Расчленителей сорвалась с баррикад и ринулась в город.
Перебив врагов, Астартес обратили ярость на все живое вокруг.
Ангел оплакивал убитых.
Их смерть была суровой необходимостью на пути к искуплению. Молитвы, которые он пел, подняв голову к потолку тронного зала Императора, вызвали слезы у него на глазах и на глазах тысяч глядящих на него верных воинов.
— Мы должны сжечь убитых, — прошептал он сквозь серебряную пелену слез. — Мы должны навеки запомнить тех, кто погиб сегодня, и запомнить ту подлость, что обратила их сердца против нас.
— Сангвиний! — прокричали сзади.
Голос эхом разнесся по залу, где тысячи знамен висели в неподвижном воздухе, символизируя каждый полк, когда-либо поклявшийся сражаться за юный Империум Человечества.
Ангел склонил голову к плечу — само воплощение праведного терпения.
— Я думал, что убил тебя, еретик.
— Ярл!
Задыхаясь и бормоча, с нитями кровавой слюны, свисающими с поврежденной решетки респиратора, Ярл обернулся лицом к брату.
Изо рта безумца раздался бессмысленный клекот — дикая смесь древних языков и хлюпанья крови в горле. Химическая вонь его тела перебила даже запах гари от опаленных доспехов и смрад, поднимавшийся от трупов. Боевые наркотики, затопившие кровоток Ярла, пожирали его живьем.
Позвав брата по имени, Завьен несколько секунд ничего не делал, только смотрел. Мертвые были повсюду, сваленные кучами на полу церкви, — навеки уснувшая паства. Ярл притащил сюда около сотни убитых. Возможно, многие из жителей поселка собрались в церкви для вечерней службы, так что тащить пришлось только половину. Пол расчертили кровавые разводы.
— Сжечь тела, — сказал Ярл на ломанном кретацком — языке их общего родного мира. Это были единственные слова, которые Завьен смог разобрать. — Изгнать грех, сжечь тела, очистить дворец.
Завьен поднял цепной топор. Словно тошнотворное отражение, его обезумевший от крови брат занес цепной меч. С клинка стекали красные капли.
— Это закончится сейчас, Ярл.
В ответ прозвучала череда невнятных звуков — хриплая, обильно приправленная слюной цепочка мертвых слов.
Ангел воздел свой золотой клинок.
Он был так наивен. Это не просто еретик. Неужели слепота поразила его с самого начала? Да… Мерзкое волхование предателей скрыло правду от его золотого взора. Но теперь… Теперь он прозрел.
— Да, Хорус, — сказал он с улыбкой бесконечного сожаления, — это закончится сейчас.
VIБратья сошлись в оскверненной церкви. Их ботинки скользили по мозаичному полу, залитому кровью невинных. Пронзительный вой цепных клинков перемежался грохотом, когда лезвия скрещивались. Зубья ломались при каждом блоке и контрударе и, вырванные из гнезд, со звоном впивались в ближайшие деревянные скамьи.
В висках Завьена отдавался стук крови, смешиваясь с электрическим покалыванием боевых стимуляторов. Ярл превратился в тень того воина, которым был прежде, — с пеной у рта, полумертвый от летальной дозы наркотиков, он взывал к несуществующим соратникам.
Завьен блокировал беспорядочные удары безумца. Каждый раз, когда цепной топор опускался, на доспехах Ярла появлялась новая пробоина. Но лишь один из противников сознавал, что спор их будет решен не клинками.
С последним блоком и яростным контрударом Завьен отбросил меч Ярла и выбил его из рук брата. Мотор цепного меча взвыл и остановился. Оружие заскользило по вымощенному плиткой полу. Ярл наблюдал за его полетом застывшим взглядом налитых кровью глаз.
Прежде чем брат очнулся, Завьен сомкнул руки у него на горле. Расчленитель давил что было сил. Его пальцы стиснули шею Ярла, пробив гибкое сочленение доспеха и впившись в плоть.
Ярл упал на колени. Его генетически усовершенствованный организм поразила двойная доза яда — наркотики и безумие. В глазах Астартес потемнело. Даже могучее тело космодесантника не в состоянии было вынести большее.
Но с темнотой пришла ясность.
Лишенный воздуха, неспособный вдохнуть ни глотка кислорода, он беззвучно прошептал одно слово, так и не покинувшее темницы опаленного шлема:
— Завьен!
Завьен крутанул шею Ярла в сторону, ломая позвоночник и не ослабляя удушающего захвата.
Он стоял так некоторое время. На мертвую деревню опустилась ночь, когда перчатки воина наконец-то разжались и тело Ярла мешком повалилось на землю.
Там, среди убитых им, безумец обрел вечный покой.
— Все кончено, — сказал Завьен по вокс-каналу своего отделения.
Ответом ему было молчание. Воин прикрыл глаза.
— Ярл мертв, братья. Все кончено.
Он решил завершить то, что начал его брат. Крупица здравого смысла может таиться и в безумии.
Тела следовало сжечь. Не для того, чтобы очистить их от некой воображаемой ереси, а чтобы уничтожить следы случившегося.
Этого не должно было произойти. Ни здесь, ни на Высоте Гая. Они навлекли на себя проклятие, и единственное, что оставалось, — сражаться так истово, как только возможно, пока судьба их не настигнет.
Когда церковь вспыхнула и клубы черного дыма повалили к загрязненному небу, на горизонте раздалось ворчание моторов.
![Сергей Плотников - Таймлинк (сборник рассказов по миру Паутины Света) [закончен]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
