Роман Караваев - Инверсия
Интересно, будут ли созревать яблоки на лунной яблоне? Этот в высшей степени философский вопрос одолевал Пономарёва последние двадцать минут, пока Юрка ковырялся в днище бывшего сканера, а Пысин задумчиво рассматривал какую-то фигню, похожую на металлического ежа, которую он вытащил из холщовой сумки. Шурик лежал, подложив под голову руки, и глядел сквозь просветы в ветках на туманный серпик Земли. Яблоня, конечно, даже не подозревала о его мучениях, шелестела себе листьями под слабыми порывами ветерка. «Однако! — удивился он. — А ветер здесь откуда? Неужели опять Алонсо или Эстебан где-нибудь поблизости практикуются?»
— Ты чего развалился? — окликнул его Саков, вытаскивая из бокового лючка процессорный блок. — Помоги лучше, а то так и до вечера не управимся.
— Чтобы ты да не управился? — нехотя буркнул Пономарёв, но встать ему всё-таки пришлось, потому что Сашка закончил любоваться своим ежом и чувствительно лягнул приятеля пяткой.
— Хорош прохлаждаться, — заявил он, — порамонтаж заканчивать. Спать дома будешь.
— Мой дом — вселенная! — значительно произнёс Шурик. — Где хочу, там и сплю. Вам, серым, не понять. И вообще, мои теоретические изыскания закончены, могу себе позволить минуту отдыха.
— Ха, минуту! — Саков не вытерпел такой наглости. — Ты там уже второй час харю давишь! Давай, иди сюда, проверь, что к чему.
Пономарёв проворчал что-то о невыносимости придирок, подошёл и, нагнувшись, сунул лохматую голову в чрево прибора. Несколько секунд он разглядывал юркины конструкторские изыски, потом выпрямился и недовольно сказал:
— Опять ты преобразователь носом вниз поставил, я же тебе не такую схему рисовал. Что ты своё вольничаешь, хочешь, чтобы опять всё накрылось медным тазом?
— Так он будет работать эффективнее. — Юрка с апломбом воздел палец. — Напряжённость поля усилится, а охват мерности станет больше.
— Ну, блин! — рассердился Пономарёв. — Куда тебе больше? А то, что возрастает вероятность ошибки, тебя не колышет? Завалимся вместо заданных координат в какую-нибудь чёрную дыру, пукнуть не успеешь!
— Сцепились, крокодилы! — Сашка смерил их уничтожающим взглядом. — А ну, разойдись! Мощь вашего спора намного превышает производимую этим примусом! — Он отпихнул приятелей от аппарата и похлопал его по округлому боку. — Сейчас мы его починять будем.
— А ты куда со своим ежом прёшь?! — окончательно взъелся Пономарёв. — Совсем хочешь машину угробить? Ты зачем его приволок?
— Уймись, дурилка. — Пысин бережно опустил штуковину внутрь корпуса и затеял там какую-то возню. — Это не ёж, это контроллер. Предназначен для выравнивания всех параметров. Чтобы ты всё-таки успел пукнуть при погружении. Он напрямую связан с ручным управлением. Больше никаких дистанционников. Я хочу знать, куда исчезает аппарат. Теперь у него радиус силового кокона — два метра. Пойду безбоязненно.
— Почему это ты решил, что именно тебе выпадет такая честь? — воинственно спросил Саков.
— А то кому же? — Пысин сделал удивлённое лицо. — Я придумал, я первым и пойду.
— Мечтатель! — успокаиваясь, произнёс Шурик. — Волюнтарист! Погружатель все изобретали. Будем тянуть жребий. — Он вытащил из кармана коробок спичек, извлёк из него три штуки и объявил: — Первым отправится тот, кому достанется самая длинная.
Он сосредоточенно обломал кончики, спрятал руки за спину и произвёл какие-то сложные манипуляции. Потом продемонстрировал приятелям зажатые между пальцами спички.
— Тянем! — возгласил он.
Пысин с Саковым среагировали одновременно.
— Сравниваем, — педантично потребовал Шурик.
— Ну вот, а вы сомневались! — Сашка довольно хмыкнул. Ему попалась самая длинная спичка. — Судьба всегда выбирает достойного.
— Смотри, не лопни от тщеславия, — съязвил Пономарёв. — А то погружаться будет нечему. Давай уж, отправляйся. Первопроходимец!
— Не завидуйте, ибо истинно! — Пысин гордо задрал подбородок и возложил руки на пульт. — Отойдите к дереву. Не засоряйте рабочее пространство. Ставлю таймер на пять минут. Ждите.
Саков и Пономарёв неохотно отодвинулись в сторону. Они с повышенным вниманием наблюдали, как Сашка завершает последние приготовления. Наконец, воздух вокруг него заструился, а в следующий миг и Пысин, и детище их совместного творчества с тихим хлопком исчезли.
— Интересно, где он сейчас? — проронил Саков.
— Через пять минут узнаем. — Шурик понимал, что его слова являлись для друга слабым утешением, но он тоже чувствовал себя не лучше. Оставалось только надеяться.
* * *Кобыш самым прискорбным образом прозевал очередную авантюру питерского триумвирата. Он спохватился лишь тогда, когда из поля восприятия его сенсоров выпал Пысин. Некоторое время Дмитрий ещё пытался его найти, но ему это так и не удалось. И всё же он не очень обеспокоился, потому что успел уловить последние слова Пономарёва. Настоящая тревога навалилась позже. Он остро ощутил растерянность мальчишек и сразу же переместился к ним. Приятели понуро сидели под яблоней в зарослях кустов и старались не глядеть друг на друга. Кобыш явился перед ними, подобно демону, алчущему возмездия.
— Ну что, пацаны, — с тихим негодованием выговорил он, — доигрались? Где товарища своего потеряли?
Саков медленно поднял на Кобыша полный испуга взор и не проронил ни слова, а Пономарёв всё же выдавил из себя несколько фраз. По ним выходило, что Сашка отправился в первое пробное погружение, но минуло уже три контрольных срока, а он так и не вернулся. Мальчишки ещё в полной мере не осознали случившегося, но поджилки уже порядком тряслись. Одно дело рассуждать о лихих подвигах, и совсем другое — реально потерять друга. Дмитрий не стал на них давить, наоборот, постарался успокоить и предложил вместо того, чтобы предаваться унынию, устроить мозговой штурм для устранения возникшей неприятности. Парни только кивали, соглашаясь со всем сказанным, но выхода найти явно не могли. Они уже не сидели, пригорюнившись, они тревожно перетаптывались с ноги на ногу, не спуская с наставника виноватых взглядов.
Наверное, тревожное состояние командира почувствовали самые близкие друзья. Сначала его вызвал Никита, потом Маша, а уже после них стали осторожно выяснять, что случилось, Тёрнер, Седых и остальные пилоты бывшей команды испытателей. Кобыш отвечал односложно и напряжённо размышлял о том, что Бородин не мог ошибиться в своих прогнозах. Он всегда просчитывал события на много ходов вперёд. Вот его-то, Андрея, и следовало побеспокоить в первую очередь, спросить у него, как быть дальше.
Бородин отозвался практически сразу, и Дмитрий подивился тому, насколько тот невозмутим. «Ты не знаешь?» — недоумённо спросил он. «Знаю, — ответил Андрей, — и не вижу повода для столь бурных эмоций». «Он вернётся?» — Кобыш немного успокоился. «В определённом смысле он никуда и не исчез. — Мысли физика как-то странно расслаивались, в них ощущалась некая многоуровневость, придававшая им неуловимые оттенки совершенно разных значений, но Дмитрию удалось ухватить лишь самую поверхностную суть. — Он сделал первый шаг». «Не говори загадками. Объясни толком». «Он выбрал свой путь. Скорее всего, неосознанно, но в абсолютном соответствии со своими устремлениями. Ты не смог бы ему ни помочь, ни помешать. Я тебя предупреждал». «Как поступить с пацанами? Они же сейчас невменяемы». «Проводи их домой и оставь в покое. Ты им уже всё сказал. Случившееся они должны пережить в полной мере, чтобы усвоить раз и навсегда — любое деяние предполагает ответственность. Сегодня детство для них закончилось, наступила пора серьёзных экзаменов. Им тоже нужно сделать свой выбор, а это всегда мучительно и чревато ошибками». «Но можно же подсказать и уберечь». «Нельзя. Тогда это будет не их выбор». «Это жестоко, Андрей!» «Нет. Это справедливо». «А Пысин?» «Что Пысин?» «Ну, где он сейчас?» «Не торопи события. Узнаешь. Всему своё время». Кобыш хотел задать ещё несколько вопросов, но Бородин уже отключился.
«Вот так, — подумал Дмитрий, — успокоил старший товарищ! — Подспудно он чувствовал, что физик прав, но какая-то это была неприятная, для него правда, с некоей горчинкой и высокой холодностью. Не нравилось ему оставаться просто бесстрастным наблюдателем, он привык помогать и выручать, вести за собой и разделять с друзьями скорбь. — Ничего я в сегодняшней заварушке так и не понял. Даже эти мальчишки, и то, наверное, разбираются больше, что к чему. Ну они-то — ладно, как сказал Андрей, потихоньку переживут. А вот как мне объяснить родителям Пысина, почему их сын не вернулся из школы? Не взваливать же эту печальную обязанность на Машу. Придётся как-то выкручиваться, гасить всплеск эмоций, отодвигать вполне обоснованную тревогу на задний план, придумывать несуществующие обстоятельства, в силу которых парень не появится дома ещё очень долго. И появится ли вообще? Теперь мне самому предстоит выбрать, что лучше — спасительная ложь или беспощадная правда. А потом надо будет ещё собирать весь наш пёстрый педагогический коллектив и всем вместе мозговать, как исключить подобные инциденты в дальнейшем».
