Вадим Еловенко - Мы – силы
Они же ему не стали рассказывать, откуда, из какого ада, собственно, только что вырвались. Во-первых, тяжело было вспоминать самим, а во-вторых, не хотелось портить счастье, так неожиданно свалившееся на голову. Это потом будет время оплакивать павших. Это потом они еще вернуться на «высоту» и поставят надгробие. Хотя понятно, что никаких гробов под ним не будет.
Алина, не сдержавшись, снова заплакала… Антон, сидя рядом с ней на ступени, сильно прижал ее к себе и стал говорить ей всякие глупости насчет того, что все теперь по-другому будет и так далее. Спустя некоторое время на легковушке подлетел Дантес, которому доложили об их проезде в город. Ну, тут разве что до массовых обниманий не дошло… Они уехали все вместе с ним в его дом. Бывший секретаря… Все разместились в этом множестве комнат и почти сразу легли спать, пообещав наутро рассказать Дантесу о своих приключениях. Антон уснул, крепко обнимая свою молодую жену и со счастливой улыбкой на губах.
Наутро по налаженной с домом секретаря телефонной линии им позвонили и сообщили, что операция прошла успешно, пациент будет жить. Кровь для операции дали бойцы из охраны Ханина.
7
«…Спешим сообщить, что решением правительства Российской Федерации всем, совершившим преступления за период с начала затопления, объявляется амнистия. Справедливо рассудив, что подобные обстоятельства могли толкнуть отдельных личностей и целые сообщества на необдуманные проступки, правительство призывает население сложить оружие и подчиниться. Отдельное обращение к так называемым Дальневосточной и остаткам боевиков Сибирской республики. Правительство предлагает населению не мешать наведению конституционного порядка на их территории. В то же время любое содействие будет оплачиваться либо в денежном, либо в продуктовом эквиваленте. Напоминаем, что амнистия будет действовать до конца этого года. Так что у каждого есть время подумать, за что он, собственно, борется…»
– Чушь какая… – сказал Тим, крутя колесико настройки дальше.
Приемник, вполне рабочий и с несевшими батарейками, они нашли на втором этаже хутора. Вообще, облазив за это время его с крыши до подвала, они нашли множество полезных вещей. Приемник был, наверное, на третьем месте по важности для Тима. На первом стояло ружье с одиннадцатью патронами к нему. На втором, конечно, знатный запас провианта. И уж на третьем стоял приемник, который он мучил уже второй час.
Новая волна, пойманная им, повествовала:
«…Европа в большинстве своем оправилась от психологического шока, вызванного потопом. Уже сейчас восстановлена демократия в Чехословакии, Франции, Италии. И хотя в Испании и Португалии по-прежнему диктатура военных, общая тенденция в Европе положительная…»
– Они там, похоже, все пересрались… – заявил Тим, посмотрев на Алену, читающую при свечке какую-то книжку.
Отложив книгу в сторону, она вслушалась в радио.
«…Таяние льдов продолжается, хотя и не столь быстро. Солнечная активность сменяется периодом пассивности, и, насколько можно утверждать со слов гляциологов, лет через пятьдесят – сто начнется обратный процесс. Однако изменившийся магнитный полюс Земли останется на том же месте, что и сейчас».
– Мы не доживем, – уверенно сказала Алена.
Тим согласно кивнул, крутя настройку дальше.
«…Страшная трагедия произошла этой ночью у выхода Ладоги в Неву. Выводимые из Питера спасателями баржи с зараженными людьми столкнулись около часа ночи и немедленно затонули. Спасательные работы ни к чему не привели. Холодная вода погубила всех без исключения».
– Так бы и сказали, что их утопили… – проворчал мальчик.
«А вот и я, ди-джей Фобос, спешу рассказать вам, что же вы услышите сегодня новенького на нашем радиоканале!..»
Тим отставил в сторону радио, надеясь, что после болтовни Фобос таки запустит музыку и, завалился на кровать к Алене.
Он смотрел, не отрываясь, на свечку и откликнулся только на второй зов Алены:
– Тим, ты о чем думаешь?
– Я? – переспросил он. – О многом… О том, что надо будет скоро уходить отсюда. О том, что еще неизвестно, что мы встретим там… впереди…
– Не думай об этом… Было так много плохого, что теперь должно быть все хорошо.
– Ага, – согласился мальчик. – Если так плохо, что дальше некуда, то дальше будет лучше…
– Вот видишь! – сказала Алена, обрадованная этой неизвестной ей поговоркой.
Мальчик отвернулся от свечи и уставился на скачущие тени на стене. Он не верил, что они когда-нибудь остановятся. Ему казалось, что теперь они будут вечно скитаться среди краев людоедов и болот. И не поможет им никто. Такие, как те двое мужчин, им вряд ли еще встретятся.
Алена про себя мучилась, не зная, как отвлечь Тима от этих мыслей. Наконец она просто обняла его и сказала:
– Все будет хорошо…
8
Наутро после пьянки с Батыем Виктор и Александр чувствовали себя, мягко скажем, нехорошо. Но, несмотря на страдания, они были счастливы. Все, теперь им больше не надо будет гнить в грязи и в нищете лагерей для задержанных. Им не надо, опасаясь за свою жизнь и здоровье, куда-то брести в поисках спокойного от проблем места. Они прибыли. Они окончили свой путь. И хотя работа, им предложенная, подразумевала еще долгие путешествия, но это были уже не скитания обреченных. Это была работа. Может, слишком тяжелая для обычных условий, но вполне приемлемая для нынешних.
– Слушай, а Батыю-то как плохо сейчас… – проговорил Саня, отпивая холодной воды из банки вместо графина.
– Ты его не знаешь… – сказал Павленко, вставая с постели босиком и следуя в туалет.
В однокомнатной квартире, куда их распределил Батый, ставший начальником метеоотдела при штабе МЧС, они были только вдвоем. Подселение к ним еще кого-то было возможным, но маловероятным, заверил их Батый сразу. Да и никто не захочет с такими мелочами соваться к, можно сказать, героям.
– Они нас правда таковыми считают? – спросил вчера за распитием Саня.
– Ага. И не должны думать иначе. И вам, кстати, нечего стесняться. Доделали работу. Оставались до последнего. Прошли затопленную Карелию.
– Проехали… – поправил захмелевший Павленко.
– Неважно. Выжили в этих концлагерях… или, вы думаете, мы не знаем, в каком скотском состоянии там людей держат. Всех, кого могли, мы вытащили по нашей службе. Все здесь в Александровске. Нет, не все, конечно, но все тут побывали. Сейчас мы заново строим сеть оповещения.
– Мы будем опять так же работать? – обрадовался Саня.
Батый пожевал кусок жареного мяса, выцепленный пальцами со сковородки, и сказал:
– Нет, Савин. Ты поедешь на юг организовывать работу в Краснодарском крае. Но не по нашей службе, а именно по ГО и ЧС. Не волнуйся, у тебя все получится. А ты, Павленко, пойдешь во взвод химразведки при полке МЧС. Но тут… Загрязненность среды жуткая. Будешь карты загрязнений составлять и степень заражения радиацией, если таковую обнаруживать будете. Тебе, как радиологу, не привыкать.
Покачав головой, Виктор сказал:
– А чего так?
Батый честно признался:
– Нет мест. Мало нормально функционирующих неразграбленных постов. Я знаю, что вам только дай, вы с нуля поднимите пост… Но тут такое дело. Мест нет официально, а следовательно, не будет карточек. С голодухи помрете. Так что идите туда, куда я вам нашел места. А как что, я вас выдерну. И не только вас. Даст бог, Рухлова найду.
– А вы его еще ищете? – спросил Павленко.
– Конечно, – изумился Батый. – И найду.
– Вообще-то полгода прошло… – напомнил Виктор начальнику. – Был бы жив, подал весть.
– Этот придурок должен был в Кронштадте оставаться, – зло сказал Батый. – Но он свалил оттуда буквально через день.
– Куда? – задал глупый вопрос Саня.
– Никто не знает, – сказал Батый и, разлив по стаканам водку, сказал: – Давайте за него выпьем. Надеюсь, свидимся с ним.
Выпили и полезли руками за картошкой и мясом.
– Сто лет мяса не ел, – признался Виктор. – Не человечинка, надеюсь?
– Да иди ты. Говядина, – возмутился Батый. – Можно было и свинины взять, но я ж свинину не ем…
Виктор только покачал головой и сказал:
– Тут народ людинку предпочитает, а ты от свинины отказываешься.
– Ой, ну давай за столом ты не будешь мне это рассказывать? Знаешь, сколько я навидался? И в Москве с голодухи тоже такое случается. Город же в блокаде.
Покивав головой, Виктор молча сам себе налил и выпил. Саня и Батый последовали его примеру.
– Кто еще из нашего Северо-Западного управления остался? Не знаете? – спросил Саня.
Батый навскидку назвал фамилии малознакомых Виктору и Александру людей.
– А с нашего поста, которые раньше всех выехали?
– Нет. Эти-то все при деле. На север поехали. Там мест было много. Чем тут торчать без дела, собрались с семьями и поехали. Благо поезда ходят еще иногда.
Не зная, о чем еще говорить, Виктор просто пил. Они были знакомы с Батыем мало. И, честно говоря, не понимали, почему этот, ставший таким большим человеком, мужик уделяет им столько времени. Но так или иначе, когда Виктор и Саня были уже в той степени опьянения, когда все становятся друзьями, Батый еще пил и не хотел пьянеть. Наконец и он набрался и пьяный, наспех попрощавшись и сказав, чтобы они послезавтра пришли к нему, покинул квартиру. Саня и Виктор уснули, только добравшись до кроватей. Организмы, истощенные лишениями, не понимали, за что их так насилуют водкой.
