Павел Нечаев - Цена жизни
— Рубите канаты! — крикнул Грин, и пошел на правый борт, на прогулочную палубу. Там уже собралось все население корабля. Все до единого вышли проститься с родиной. Народа оказалось много, не протолкнуться. Грина узнавали, и освобождали дорогу. Он подошел к перилам, и посмотрел на Город. Огромный, заброшенный и пустой, это все же был его родной город, и Грин испытал незнакомое ему доселе чувство щемящей тоски. Почему-то ему расхотелось покидать это место. Не только ему стало тоскливо. Многие, не стесняясь, плакали. Людям было непросто бросить все, и уйти в неизвестность. Палуба под ногами завибрировала, корабль дрогнул, забурлила за кормой вода. Здание элеватора напротив медленно поползло вправо. От управления порта отвалил катер, и, оставляя за собой пенный след, поплыл к кораблю. Вслед ему тут же стали стрелять. Грин поднес к глазам бинокль, и увидел, что между управлением порта и элеватором стоит сарацинский бронетранспортер.
— Я его держу, могу стрелять, — вышел на связь сидящий в танке Бени.
— Отставить, — приказал Грин. — Эрик сам разберется. — Эрик разобрался: над катером распустилось полотнище флага, и сарацины тут же перестали стрелять. У выхода из гавани катер подняли на борт. Эрик, самодовольно улыбаясь, винтился в толпу и исчез.
— Надо было его разоружить, — сказал Никита Грину.
— Не думаю, — не согласился Грин. — Он же наш, все-таки.
Народ постепенно расходился, пошел к себе и Грин. Ребята выделили им с Леной каюту-люкс на верхней палубе. Лена уже должна была быть там. Грин видел, как она, держа за руку свою маму, ушла с прогулочной палубы. Он был уже рядом с каютой, когда услышал звук, похожий на выстрел. Кто-то стрелял палубой ниже. Грин, с пистолетом в руке, кинулся туда.
— Охренеть, — только и сказал Грин, когда спустился на палубу ниже. У трапа, в кольце потрясенных людей лежало тело. Руки убитого были скованы за спиной. Грин перевернул тело, и сразу узнал убитого: перед ним лежал Мишка. Четыре огнестрельные раны на груди не оставляли места сомнениям. — Кто? — взъярился Грин. — Я же сказал его не трогать, мать вашу так! И почему он здесь?
— Вот, — бойцы показали куда-то вглубь коридора. Грин, отшвыривая с дороги народ, прошел туда. Сверкая стеками очков, там стоял Борька. Его держали сразу несколько человек.
— Урод! Что ты наделал? — Грин отвесил Борьке пощечину. Очки слетели. — Кем ты себя возомнил?
— Из-за него погиб папа! — вздернул подбородок Борька.
— Сыночек! — услышал Грин горестный вопль, и похолодел: он узнал голос Алины.
— Иди! Иди туда, и объясни ей, зачем ты это сделал! — он схватил Борьку за воротник, и потащил туда, где над телом убитого сына рыдала Алина. Борька вырвался, и побежал по коридору вглубь корабля.
— Почему он здесь, он же должен быть под замком, внизу? — Грин поймал за локоть Слона.
— Да ребята хотели посмотреть на Город в последний раз, — стал оправдываться Слон, пряча глаза. — Надели на этих наручники, да и повели наверх. Кто ж знал?
— Идиоты, — сплюнул Грин. — Полные, конкретные, окончательные идиоты! Не зря Коцюба говорил, что вы просто детсад для даунов! — Грин развернулся, и пошел прочь.
Через два часа после выхода из порта, судно прошло напротив Крепости. Гавань старинного города защищали стоящие прямо в море каменные стены. С мостика, в бинокль Грин видел на стенах людей, и бело-голубые флаги.
— Интересно, у них есть шанс? — спросил чей-то голос рядом с Грином.
— Шанс есть всегда, — не отрывая бинокля от глаз, ответил Грин. — Земле Отцов фатально не везло с вождями, все время сволочь попадалась.
— Ну, теперь-то у них есть вождь…
— Да, — согласился Грин, и чуть опустил бинокль. Подпрыгивая на волнах, к крепости летел катер, оставляя за собой расходящийся пенный след. Грин все ждал, что одинокий человек на корме катера повернет голову, и посмотрит на корабль… но он так и не посмотрел.
Корабль шел на север вдоль берега. На следующее утро на борт приняли узкоглазых. Тридцать два человека — все, что осталось от когда-то многочисленной группы.
— Я знал, я верил, что вы нас не бросите! — со слезами на глазах сказал Шу, поднявшись на борт.
— Мы своих не бросаем, — пожал плечами Грин.
— Ну что, Грин, куда теперь? — спросил капитан, когда всех новоприбывших устроили. — Куда прокладывать курс?
— Знаете такое место — Полуостров? — ответил Грин. — Это во…
— Я знаю, где это, — ответил капитан. — Я там родился.
— Ну что ж, тогда — полный вперед!
Спустя два дня судно прошло проливы, и оказалось во Внутреннем море. Капитан туго знал свое дело, все работало как часы. Деловито ворчала где-то внизу машина, и корабль шел точно по графику. Прошло еще два дня, и на горизонте показалась земля. К полудню корабль подошел к берегу. Оказалось, что они немного промахнулись. Корабль повернул направо, и пошел вдоль берега.
— Видишь гору? — капитан позвал Грина на мостик, и показал рукой. — На что она похожа?
— На кошку, — тут же сказал Грин. Гора, действительно, очень напоминала лежащую мордой к морю кошку.
— Да, — кивнул капитан. — По ту сторону есть поселок. Я там родился…
Спустя полтора часа показался город. Грину он чем-то напомнил его родной Город. Так же спускались по склонам горы небольшие аккуратные домики. Только гора была больше, и вздымалась над городом на недосягаемую высоту. Встали на внешнем рейде, и спустили мотобот. Джек уверял Грин, что все безопасно, что снег здесь лежал четыре года, и кроме индиго никого не осталось. Но Грин решил перестраховаться, и взял бойцов.
— А кота зачем берешь? — удивленно спросил он у Джека. Тот взял старого Коцюбиного кота, и посадил за отворот куртки.
— Кое-кто будет рад его увидеть, — загадочно ответил Джек.
— Смотри, как бы он не сбесился в море. Расцарапает тебя, потом не жалуйся, — хмыкнул Грин.
— Ну вот еще, разве ж мы глупые? — погладил кота Джек. Кот смерил Грина презрительным взглядом, и отвернулся.
Нос мотобота ткнулся в гранитный парапет набережной. Грин первым выскочил на берег. Ему кинул конец, и он привязал его к чугунной ограде. Один за другим бойцы вылезли на набережную. Поначалу, они нервно оглядывались, сжимая винтовки, но вокруг не было ни души, и народ расслабился. Бойцы разбрелись, разминая ноги, и наслаждаясь ощущением твердой земли под ногами.
— Это еще кто? — вдруг сказал кто-то, и все тут же развернулись туда, куда он указал. Вдали показалась фигура человека. Он шел к ним, уверенно, широкими шагами, как хозяин. Когда он приблизился, Грин увидел, что он одет в плащ-палатку. Капюшон скрывал лицо.
— А ну, стоять! Ни шагу дальше, а то стреляю! — рявкнул Грин. Несмотря на то, что говорил Грин на языке Земли Отцов, человек его понял, и остановился.
— Иди, котик, — услышал он голос Джека. Тот опустил кота на землю, и подтолкнул. Кот, задрав хвост трубой, подбежал к человеку, и стал тереться о его ноги.
— Что за…? — не понял Грин, и опустил пистолет. А человек откинул капюшон, и усмехнулся. Грин потерял дар речи. Перед ним стоял Виктор Коцюба. Живой, здоровый, такой же, как когда-то. Только что виски у него стали совсем седые.
— Здравствуй, Шимон, — улыбнулся Коцюба. — Я очень рад вас всех видеть!
Грин не нашелся, что ответить, и стоял, гладя на Коцюбу. Круг замкнулся, понял Грин, и радостно засмеявшись, кинулся к Коцюбе, и обнял его.
