Федор Березин - Огромный черный корабль
– Дорогой коллега, – обратился Мероид к Лумису. – Можете выделить одного помощника, который умеет держать гаечный ключ? А то у меня людей в обрез.
Лумис кивнул.
– Ратцон, давайте вперед, только наденьте очки и постарайтесь быстро, незачем получать лишние рентгены.
– Глав-штурм-майор, получили картинку от соседей.
Мероид прилип к экрану.
– Сколько запаздывание?
– Не менее десяти секунд, может даже больше, мы не знаем сколько уходит у Гроппе на преобразование сигнала. А вот посмотрите какая скоростная цель.
– Вижу. Явно, гиперзвуковик, – Мероид задумчиво смотрел на экран. – И высота соответствует. Что это может быть ребята?
– Помните, – подал голос эйч-капитан Анахт, в этот момент меняющий кассету на записывающем устройстве, – Ту неподтвержденную развед-сводку о новой разработке брашей.
– Все может быть. Пракс, эта цель для нас еще закрыта?
– Так точно, майор.
– Так, смотрите, какая скорость. Учитывая запаздывание нашей информации, он примерно на двадцать километров ближе. Ну-ка капитан, скоренько, расчет точки падения пассивной бомбы, если он сбросит ее прямо сейчас, и, вообще, это же на каждую секунду полета. Еще, Анахт, считай постоянно, сколько ему потребуется на разворот, с учетом перегрузки, которую выдержит тренированный летчик. Меня интересует, сколько он будет находиться в нашей зоне поражения.
– Он может быть вообще беспилотным, майор.
– Да нет, вряд ли, задание у них слишком нестандартное.
– Снова цель по азимуту сто девяносто, начальные параметры прежние.
– Придави Мятая, сколько там Ратцон будет возиться.
В этот момент сразу на нескольких экранах полыхнуло свечение.
– Что это?
Все заволновались.
– Определите, кто ставит помеху, – спокойно приказал Мероид. – Пятая, Дормон.
– Слушаю.
– Реактор режим десять. Четыре накопителя в непрерывную накачку.
– Принято, – Дормон повторил команду.
– Майор, помехи ставит какое-то наземное устройство.
– Наверное, родной КПГВПС прислал нам «подмогу».
– Штурм-майор, снова на связи Гроппе.
Мероид взял трубку. Голос коллеги был еле слышен сквозь какой-то шум.
– Слушай, Мероид, я вижу за тебя взялись серьезно. Хочу сообщить еще одно неприятное обстоятельство: КПГВПС начал погружение.
– Мятая забери! – только и успел прокомментировать Мероид, когда голос Гроппе окончательно потонул в помехах.
Среди общего гама зазвенел звонок входного люка. Это был Ратцон, в очках сдвинутых на лоб. Он быстро пробрался на свое рабочее место.
– Ну, что? – спросил начальник.
– Все класс, можно пробовать. Наведемся на азимут сто девяносто?
– Нет, давай вначале ударим по этому подвижному помехо-постановщику, – Мероид, прищурясь, наблюдал экраны. – Смотри, как давит скотина, забил все частотное окно. Дайте нам азимут помехи.
– Двести семьдесят, медленно перемещается, наверное на тягаче, – сказал Анахт.
– Готово, майор, – доложил лейтенант.
– Выдай по ним тридцатисекундный импульс, думаю должно хватить. Они на машине, заземление слабое. Пракс, отверните локатор от этого сектора.
Ратцон нажал какие-то кнопки. В течение десяти секунд все молчали. Внезапно экраны очистились и приобрели прежний спокойный вид.
– Вы их уничтожили? – спросил Лумис.
– Нет, мой друг, – пояснил майор. – Мы использовали не лазер. Мы присветили им другой технологической новинкой. По ним прошел радиолуч миллиметрового диапазона: у бедняг, наверное, замкнуло накоротко всю электронную начинку. Если никто не ковырялся в этот момент отверткой или не трогал оголенные кабели, то люди в полном порядке.
– Пятая, что с энергетикой?
– Реактор режим десять. Четыре накопителя в непрерывной готовности.
– Доклад принят.
– Стрельба со ста девяносто еще продолжается?
– Да, с завидным упорством.
– Пракс, дайте машине ограничение. Пусть перестанет тратить энергию на расплавку вторичных осколков.
– Она давно этого не делает, майор, – пояснил вице-лейтенант. – Мы ведь ограничили ее только сверхзвуковыми целями.
– Понятно. Давайте, Ратцон, обработайте азимут сто девяносто.
– Снова цель с прежнего азимута, параметры те же.
– Так, лейтенант, азимут сто девяносто, медленное авто-сканирование в секторе пять на пять градусов по горизонтали с минутной фиксацией в центре.
– Обработка по площади начата.
– Снова цель, азимут прежний, скорость сверхзвуковая, совершает набор высоты.
– Ратцон, что с температурой.
– «Пушка» в максимальном охлаждении, майор. Температура в норме.
– Вот расчет, штурм-майор, – сказал Анахт.
Мероид наклонился к нему.
– Получается, он может бросать в столицу «подарки» уже сейчас?
– Да, высота и скорость позволяют.
– Ладно, но тем не менее, он пройдет в нашей зоне даже если начнет разворот, так?
Анахт кивнул.
– Майор, – подал голос Лумис. – Мне надо бы связаться со своим штабом, пусть узнают, что браш приближается.
– Да, конечно, ставки слишком велики. Даже если ваш разговор перехватит полиция, это уже не имеет значения.
Лумис решил вызвать самого Радлифа Тоу, однако это заняло довольно много времени. Сквозь помехи он, наконец, едва различил его голос и максимально кратко доложил обстановку. Старик был очень обеспокоен.
– Чувствую, вы чем-то расстроены, не унывайте там, – попробовал шутить Лумис. Юмор оказался не к месту.
– Есть неприятности личного характера, Лумис, – поделился Старик. – Ты ведь свой, тебе можно сказать.
– Что такое? – опешил Лумис, замирая.
– Да, сообщили из родного города, моя девчонка куда-то подевалась. Есть вариант, что похищена неизвестно кем.
Лумис сжал зубы, вспомнив давно виденную им девушку Маарми.
– Хорошо, Лумис, – сказал напоследок Тоу. – Держись там, а мы будем прятаться в щели.
Все это время, команда Мероида продолжала высокотехнологическую войну. К их сожалению, после обработки миллиметровым облучателем, бронированные гаубицы не прекратили обстрел.
– Ладно, Ратцон, выключай «убийцу», этим старинным железякам он не страшен.
– Майор, – доложил Анахт. – Главная цель в зоне видимости. Азимут сорок, дальность пятьсот, высота тридцать пять, скорость шесть звуковых.
– «Третья», включить локатор. Уточнить параметры. Опознавание.
– «Пятая», как с энергией?
– Реактор режим «одиннадцать», четыре накопителя в непрерывной накачке.
Некоторое время шел оживленный обмен докладами. Лумис слушал все это, внутренне холодея, напряжение в глубине души нарастало. Все эти люди занимались работой, а он бездельничал, они постоянно сбрасывали поток отрицательной энергии, а он накапливал ее в мозгу. Одно успокаивало: развязка приближалась. За эти минуты боя, казавшиеся сейчас часами, он проникся к этим людям доверием. Чтобы хоть как-то себя занять, он соединился с Дили. Бывший «желтый смертник» возглавляющим сейчас внешнюю оборону объекта: все было нормально.
– Очки не снимайте, – напомнил напоследок Лумис, – и докладывать о всем подозрительном.
Он вновь вызвал Радлифа Тоу.
– Что-то случилось? – спросил тот.
– Все в норме, просто беспокоюсь.
– Что это с тобой, ветеран? – пошутил Тоу.
Они обменялись еще несколькими, ничего не значащими фразами, обходя вопрос о судьбе Маарми, как будто его и не было, затем разъединились. Лумис снова стал вникать в происходящее вокруг.
– Так, ребята, – сказал майор Мероид. – Займемся делом. Включить разогрев максимум!
– Есть «максимум».
– Фиксация повышенная.
– Есть фиксация высокая.
– Доклад принят. Дать разрешение на уничтожение: цель противник, азимут тридцать пять, высота тридцать...
Это был апогей, мало кто из присутствующих, в основном молодых офицеров, участвовал в реальном бою. Окружающее померкло, а та, невидимая глазу абстракция на экранах, малозначимая точка даже там, мизерное скопление светящихся частиц на стекле, вызванная ударами неосязаемого потока электронов, порожденных переплетением магнитных полей, в свою очередь возникших, как переотражение зарядов в сочетаниях сверхчистых сплавов и тончайших проводов, вызванных многократным прохождением по усиливающим самое себя цепочкам обратных связей и все это неисчислимое количество раз, как-то отдаленно связанное сложными математическими законами с, миллионные доли секунды назад, поступившим от локатора сигналом, в свою очередь являющимся сверхчувствительным механизмом еще одной абстракции – переотражения высокочастотной энергии и даже не ее самой, а вызванных ею напряжений электромагнитного поля, в свою, очень далекую очередь, появившуюся в ответ на изменение пространственной конфигурации неощутимого органами чувств состояния материи. Наш разум, умеющий упрощать и только благодаря этому сосуществующий с природой, сквозь все эти границы нагромождений абстракций, подсознательно связал две, столь сложно взаимосвязанных, вещи: воспринимаемое глазом свечение стекла и палец давящий на кнопку в одно целое. Мы – цари природы, не могущие представить досконально даже этих, порожденных нами, взаимовлияний, кто мы, в сравнении с природой, пусть неразумно, но отслеживающей без ошибок не только это порождение ума, но и еще более сложные связи глаза и мозга, мозга и руки?
