Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Поселягин Владимир Геннадьевич
– Убедил, договорились, – легко согласился тот.
Внимательно слушавший нас политработник, старший в той команде, что прибыла и машину разбила, тоже подал голос. Это был батальонный комиссар, если я правильно разобрался в его звании. По две шпалы в петлицах и звёзды на рукавах. Вроде всё правильно.
– Молодой человек, я так понимаю, вы и нам ничего передавать не будете?
– А вы кто?
– Батальонный комиссар Евстигнеев. Направлен к вам руководством для получения всего того, что вы озвучили в эфире. Кстати, золото, это тоже к нам, товарищи из НКВД лишь проследят за всем и проконтролируют. Насчёт завода по автоматам ничего не скажу, вопрос этот будет рассмотрен. По имуществу погибшего репортёра «Комсомольской правды», а также тем снимкам, что вы сделали, вопрос тоже решается, но я думаю, даже уверен, что будет выставка, будет.
– Имущество репортёра и фотоплёнка у меня тут, в доме. Могу передать сразу, если вы, конечно, имеете при себе бумагу, доказывающую, что именно вам я должен всё это передать.
– Бумага есть, – согласился тот. – Однако передачу имущества проведём чуть позже. Сначала решим вопрос с коммунистами и вооружением. Я так понимаю, прокатиться придётся?
– Правильно понимаете, у меня всё за городом зарыто. Грузитесь, если уж все решили ехать.
Почти все задвигались, кто в машины, часть сотрудников Политуправления полезли в кузов «полуторки», их-то машина разбита, но один сел в «эмку» к людям Берии, там было одно свободное место. Я же повернулся к участковому, больно уж вид у него был уморённый. Уставший, если проще.
– Я смотрю, вы совсем не спали?
– А где тут выспишься? Я ведь тоже передачу твою по радио слышал. Тяжело было, хапнул с горя стакан водки. Так что простоял тут у твоего дома на посту, охранял. Тихо было, под утро только домой ушёл, да вот мальчишка соседский прибежал, поднял.
– Ясно. Спасибо, – пожал я ему руку, после чего, прежде чем бежать к «фаэтону», велел деду: – А машину загоните, ну и приберитесь тут. Вернусь, займусь палисадником.
– Сделаем, – протянул тот.
Дед остался, а вот участковый поехал с нами. Забравшись в «полуторку», он собирался проследить, так сказать, проконтролировать передачу вооружения. Я даже уточнить успел, не будет ли мне предъявлена какая-нибудь ответственность за хранение боевого оружия? Мало ли срок ещё могу получить, хотя и несовершеннолетний. Тот меня успокоил, всё официально, но попросил сдать реально всё оружие, чтобы проблем не было. Ага, прям всё сдам.
Забравшись в машину, где мне место уступили рядом с водителем, чтобы я дорогу показывал, сказал сидевшим позади в тесноте командирам:
– Что-то не везёт мне с домом. То бомбой половину стёкол выбило, а тут эти, любители погонять, даже не знаю, как их обматерить. Вредители, одним словом. Только и занимаюсь починкой… О, вот здесь направо и до конца улицы.
Так мы и ехали. Лопата была при мне, я её поставил так, чтобы не мешала, может, и у военных она есть, но я подстраховался. Остальные две машины следовали за нами, «эмка», а за ней «полуторка». Общаясь, мы с майором перешли к конкретике, насчёт фронтового опыта, который я знаю со слов фронтовиков из палатки безнадёжных. Не успели до конца договорить, прибыли на место.
– Давай под деревья загоняй, – скомандовал я водителю. – Там дальше прогуляться придётся.
Мельком посмотрев на часы, шесть часов было, я первым покинул машину, прихватив лопату, и дождавшись, когда все соберутся, повёл в лес. Доведя до нужного места, указал на ровную поверхность среди деревьев, трава по виду была нетронутой.
– Вот тут копайте. Неглубоко, сантиметров тридцать всего.
Пока бойцы, подозванные Строгановым, копали, я общался с гостями. Выяснилось, что меня бы ещё вчера вечером доставили в Политуправление, если бы не поздний час. Пока направили группу за мной, пока выяснили адрес через редакцию, пока нашли мой дом, время и прошло. Такая же ситуация была и с сотрудниками НКВД. Лишь Строганов поступил правильно: и поспать успел, и решил выехать пораньше, чтобы других опередить, хотя по странному стечению обстоятельств приехали все в одно время. Да и не плутал он, в отличие от остальных. Нашёл местного, и тот указал на наш дом. Когда тайник откопали, то бойцы стали доставать из него завёрнутое в мешковину вооружение и раскладывать в ряд. Мой участковый и бойцы НКВД записывали номера оружия, составляя акт-приёма. Строганов этим тоже занимался. Всё вооружение, что я описывал, было тут, снайперки в другом месте хранятся, так что я был спокоен. Кстати, вот радиостанцию энкавэдэшники отжали себе, мотивируя тем, что она им нужнее, но не объясняя причин. Было два немецких автомата с боекомплектом, пять немецких парабеллумов с кобурами, ППШ, который я подарил Строганову, как и обещал, что было запечатлено корреспондентом, что был в составе сотрудников Политуправления. Дважды дарить пришлось, снимок у него, видите ли, смазанным получился. Помимо автоматов и пистолетов, ещё противотанковое ружьё, ну и оба пулемёта с боезапасом. Да всё, что было в тайнике, всё и отдал. Даже показал, как немейскими гранатами «колотушками» пользоваться. Сколько горит замедлитель и как работают тёрочные запалы. Не забыл указать, чтобы перед броском удерживали гранату, чтобы её обратно не кинули. Мол, так опытные фронтовики и делают. А вообще я могу серьёзно опытом поделиться. Строганов за время нашего общения это понял и попросил в ближайшее время встретиться. Мол, он соберёт бойцов и командиров, а я поделюсь тем фронтовым опытом, который получил от раненых. Передам, так сказать, его им в руки. Я не возражал, почему нет.
Когда всё загрузили в грузовик, мы покатили обратно. Всё согласно списка было представителями батальона получено, возразить им было нечего, только искренне благодарили. Ну, разве что кроме радиостанции, но насчёт неё они помалкивали. Старший из НКВД помахал какой-то бумажкой перед Строгановым, и у него все возражения в горле застряли, так что, когда они унесли коробку радиостанции вместе с запасными батареями к себе в машину, он и слова не сказал. Мы той же колонной вернулись обратно, где Строганов, крепко пожав мне руку, распрощался, сообщив, что пришлёт ординарца уточнить время лекции. Пассажиры уже покинули машины, так что грузовичок и легковушка укатили, а мы остались.
Пока нас не было, разбитую «эмку» закатили во двор. Я так думаю, соседские мужики помогли и ребятня, вдвоём дед и шоферюга не справились бы, тяжело. Да и соседи не все ещё разошлись. Дед сейчас с палисадниками возился. Часть штакетника он уже снял, выдёргивая гвозди, сейчас перекладинами занимался. Потом мы сменим столбушку, выяснилось, что та обломилась у основания, старая, подгнила, вкопаем новую ну и заменим часть поломанного штакетника, сами перекладины, что странно, были целыми.
Участковый, уточнив, нужен ли он, и выяснив, что нет, распрощался и направился к себе, ну а я сказал оставшимся командирам:
– Идём, будете принимать остальное имущество.
Так как мы стояли у ворот во двор со стороны квартиры мамы, то и зашли через них, через сад прошли ну другую половину, проходя в квартиру деда с бабушкой. Бабушки не было, я её в саду у летней кухни видел хлопочущей. Попросив командиров не шуметь, взял Луку на руки и отнёс на печку. Тани не было, убежала к себе в институт. Так что в моей комнате мы могли теперь общаться без проблем, не понижая голоса. Луку я так и не разбудил, крепко спала. Достав из шкафа и чемодана всё имущество корреспондента, по описи передал его сотрудникам Политуправления, не забыв про планшет. Сообщил, какие кадры были, на какой фотоплёнке. Передача прошла нормально, меня лишь попросили дать описание к каждому фото. Будет выставка или нет, но описание должно быть. Причём помимо этого полную историю нашего путешествия по дорогам смерти.
Описание путешествия дать легко, так как я вёл дорожный дневник, там всё было. Обе тетради изучили как политработники, так и сотрудники НКВД, причём с немалым интересом. Узнав, что у меня имеются все документы убитых мной немцев, политработники так же по описи приняли их. Едва успели закончить до того, как прибежала Маринка, блестя любопытными глазами, и сообщила, что нам пора в школу. Закончив со всеми делами, насчёт золота я прямо сказал: будет приказ с верхов, передам, причём официально, а сейчас, извините, нет, я мол, вам не доверяю.
