Михаил Тырин - Дети Ржавчины
Я развернулся и быстро пошел прочь. Лучистый затрусил за мной, дергая меня за куртку, как нищий попрошайка.
— Подожди, подожди! Я действительно не могу работать со всеми, как ты не понимаешь? Давай договоримся, я дам и денег, и лошадей...
«А ведь он и в самом деле не сможет работать», — подумал я. Но и на его условия я плевать хотел. Надо было убить сразу, как только я его увидел, — не стало бы проблемы.
Он был жалок. Но это не означало, что я собирался все ему простить. Он будет наказан и поймет это, когда станет жить среди простых людей. Они тоже ничего не простят.
Я остановился так резко, что он налетел мне на спину.
— Ну, ты передумал? — с надеждой вопросил Лучистый.
— Нет, и не надейся. Сдавайте ваше барахло на склад, охрана покажет, куда все везти. Потом можете расселяться по домам. И не вздумай в одиночку занимать целый дом. Тут и без вас скоро будет столпотворение. Если не согласен — проваливай обратно, на свою заставу...
— Я согласен, согласен... — залопотал Лучистый, доверительно взяв меня за руки. Я тут же отдернул их. — Но там, на другой земле, мы еще поговорим об этом, ладно?
— Если только заикнешься, закопаю вниз головой, как ты это делал, — откровенно предупредил я.
— Ладно, не буду, не буду...
Я понял, что он все равно станет гнуть свою линию. Не сейчас, так потом. Как знать, может, ему действительно поручить руководящую работу? Например, заведовать кладовкой с мотыгами. Работать он все равно не сможет.
— Слушай дальше. Сейчас же вели своим людям следовать обратно на заставу. Пусть объявят там, что все желающие могут лететь с нами. Пусть еще скажут, что скоро Прорва устроит такое, что никакие Холодные башни не спасут.
— Зачем?! — изумился он. — Ведь всем не хватит места в машинах!
— Не твоя забота. Все, проваливай.
Весь день над деревней выли машины — садились, поднимались, перелетали с места на место. Вскоре узкий луг неподалеку превратился в аэродром — в глазах рябило от расставленных там истребителей. Я в этот день успел отвезти нескольких пилотов на новое хранилище, где мы занялись восстановлением бомбовозов. Все напоминало подготовку к военным действиям — обилие техники и людей, неразбериха и тревожное чувство ожидания.
А к вечеру к нам начали стекаться перепуганные новостью крестьяне из ближайших деревень. Уже стемнело, а люди все шли и шли, располагались на улицах, привязывали лошадей, жгли костры, варили суп в котелках. Домов на всех, конечно, не хватило. Я с огромным удовольствием выгнал на улицу Лучистого и его гвардию из пяти домов, в которых они с большим комфортом расположились. На их место мы устроили детей.
К утру база походила на лагерь беженцев. По сути, так оно и было. Пора было отправлять людей, пока они не уничтожили свои, а заодно и наши запасы продуктов. Существовала и еще одна причина спешить. В любую минуту могли появиться Смотрители и прекратить всю мою деятельность. Странно, что они до сих пор не появились. Хорошо, если просто увезут меня. Хуже, если помешают людям спастись.
К полудню первый караван поднялся в воздух. За один раз мы рассадили по машинам около четырех сотен человек. Я стоял на холме и смотрел вслед эскадрилье, которая плыла над обреченной землей, словно стая больших сильных птиц. После этого уже новые партии отправлялись одна за другой. По моему плану, пустые бомбардировщики поджидали их на подходе к рубежу и сопровождали над прибрежными горами, обрабатывая их бомбами. Затем возвращались и ждали следующую группу переселенцев.
Люди продолжали прибывать. Было очень много бродяг, которым все равно терять нечего, а также пришло несколько разбойничьих банд, послушных и присмиревших. Оружие у них отобрали и почти все пустили на костры — у подобной публики оно обычно было деревянное. С застав почти никто не пришел, городской народ верил в могущество Башен.
Я решил отправиться с очередной эскадрильей, чтобы проверить, как идет заселение на Новой земле. Правда, требовалось еще разобраться с лошадьми. Животных мы пока не брали — хватило бы места для людей, — однако бросать их тоже не собирались. Я дал команду сделать за деревней несколько больших загонов и поставить .охрану. О том, как такое количество лошадок прокормить, я боялся даже подумать. Пусть об этом позаботится кто-нибудь еще.
Мы вылетели поздно, зная, что половина пути придется на глухую ночь. К счастью, нашлось, кому сидеть за штурвалом, поэтому я со спокойной совестью накрылся чьей-то курткой и уснул. Мне снились гигантские людские толпы, бредущие куда-то и в конце пути падающие в черную пропасть под напором задних рядов. А я бегал вокруг, кричал, пытался их остановить, но никто меня не слушал. Люди падали и падали вниз...
ДО ВСТРЕЧИ
Всю ночь на берегах Новой земли жгли большие костры, чтоб переселенцы не заблудились. Я увидел это, когда пилот толкнул меня в бок при подлете. Я не выспался, мне хотелось есть, желательно горячего — супа или чаю.
Весь берег был уставлен техникой — пилоты спали прямо в кабинах, чтоб с утра сразу вылететь обратно за новой партией беженцев. Остальные разлеглись у костров, поскольку шалашей пока на всех не хватало. В свете огня я разглядел неподалеку несколько каркасов из оструганной древесины. Люди уже начали строительство.
Я хотел найти Подорожника, но сейчас — ночью, среди огромной массы людей, это было просто невозможно. Поэтому я выпил остатки теплой похлебки из какого-то котелка и снова завалился спать у костра, подстелив куртку, которую так и не отдал хозяину.
Утром под одежду забрался холодный туман, поводил по телу своими влажными щупальцами, и я поднялся с тяжелой головой. Рядом со мной сидел на корточках Подорожник, пытаясь оживить потухший костер.
— Мне тут столько про тебя порассказали, — произнес он. — Я так и не понял, жив ты или мертв.
— А ты подумай хорошенько, — посоветовал я, закутываясь в куртку.
— Ладно уж, соображу как-нибудь, — тут он заметил одежду, выданную Смотрителями. — Что это на тебе?
— Так... Подарок. Что тут еще про меня говорили?
— Что ты привез плохие новости.
— Вам здесь бояться нечего. Слушай, пойдем к огню, пока я не окоченел.
Мы подошли к ближайшему костру, где мне сразу протянули миску с кашей. Я чувствовал себя скверно. Вчерашние синяки и ушибы снова начали ныть, шевелиться было больно.
— Там скоро начнется что-то страшное, — сказал я Подорожнику. — Нужно быстро увозить людей, и как можно больше. Всех, конечно, не успеем. Я встретился со Смотрителями Холодных башен и узнал, что они собираются уничтожить Прорву. Вместе с ней погибнут и люди.
— С кем ты встретился? — не понял Подорожник.
— Ты же ничего не слышал о Смотрителях... Спроси у старого толкователя, ой лучше объяснит. Как у нас с едой?
— Запасы пока есть, но людей становится все больше. Сегодня я отправлю сотню человек собирать орехи и грибы. Другие пойдут охотиться, дам им иглострелы. Первое время проживем, а там видно будет.
— Постарайся сберечь семена, чтобы их не сожрали, когда начнутся трудности с едой. Лучше всего начинать сеять немедленно.
— Ты как-то странно говоришь, — Подорожник встревоженно поглядел на меня. — Собираешься уходить?
— Я никуда не собираюсь, но обстоятельства могут измениться. Запомни, я могу исчезнуть в любой момент, никого не предупредив. Если так случится — не теряйся, действуй по уму. Скоро прибудет Лучистый со своей бригадой. Ты присматривай за ним, он что-то задумал.
— Чего на него смотреть, — нахмурился Подорожник. — Голову ему отрежу, и не будет от него никаких бед.
— Это необязательно. Хотя решай сам.
— Ладно, что еще скажешь?
— Береги технику, чтоб в плохие руки не попала. Я знаю, пройдет время, и найдутся желающие отделиться, построить свой город. Пусть проваливают к черту, но истребители им не давай. Пусть все будет только в твоих руках. Набери надежных людей, вооружи, корми их до отвала, но чтоб ни один не посмел руку на тебя поднять. Трудно будет, я знаю.
— И я знаю, — ответил погонщик. — Может, ты все-таки останешься? Мы пока спрячем тебя...
— От них не спрячете. Возьми это, — я вытащил пистолет. Подорожник недоверчиво посмотрел мне в глаза. — Насовсем. Береги и никому не отдавай. Без нужды не показывай. Ладно, хватит разговоров. Я пойду посмотрю, как тут идет работа, а ты поднимай пилотов. Пора лететь на тот берег за людьми.
Погонщик кивнул, спрятал пистолет под куртку и быстро зашагал к истребителям, усеявшим песчаный берег.
Я пошел по лагерю. Все шло своим чередом — бегали дети, варилась еда, разбирались вещи, мужчины таскали из леса свежесрубленные сосновые стволы. Возле строящихся бараков слышался стук топоров и переговоры строителей. Неподалеку у подножия леса женщины мастерили из прутьев шалаши, чтоб следующей ночью их детям не пришлось спать под открытым небом.
Вскоре один за другим запели двигатели машин. Я поднялся на пригорок и встал под деревьями, чтобы увидеть, как они взлетают. Истребители срывались с места, поднимая облака пыли, выравнивали полет и ложились на курс друг за другом. Я стоял и смотрел, как они превращаются сначала в серебристые искорки, затем в точки и после вовсе исчезают из виду.
