Андрей Круз - Двери во Тьме
— Да что-то ленд-лизовское, пойдем да посмотрим.
— А кто нам мешает? — сказал Федька. — Чай только допьем.
Машина оказалась в общем-то знакомой — канадский полноприводный «шевроле» вроде того, что катался в Горсвете, почти что бескапотный, и стекла у него еще вперед наклонены немного. Чем-то еще на ГАЗ-66 похож, только поменьше заметно, полуторка. И еще тот грузовиком был, а этот вроде микроавтобуса, с одним большим салоном, куда вся наша компания запросто влезет с любым багажом.
— А че, хоть куда, — с явным одобрением огляделся на водительском месте Федька. — Дерева до фига, правда, в конструкции, как в наших, чисто телега, но вообще нормально. А печка че, новая?
— А как же! — гордо выступил наблюдавший за осмотром Степаныч, наш штатный техник. — Сам делал, теперь там кругом Ташкент. Бачок только заливать не забывайте.
Я тоже влез в фургон, огляделся. Простенько все, по-военному, но удобно. Восемь мест, даже ночевать можно, люк в потолке, колеса большие, привод полный, клиренс такой, что под машиной на четвереньках можно пробраться, — хорошо, в общем.
— Милославский распорядился, чтобы вместе и на Ферму ездили, и с Фермы, — испортил Иван первое впечатление.
— С чего это? — удивился я притворно, сразу взявшись за отстаивание наших свобод. — У нас на Ферме постоянной работы нет, что нам там каждый день делать?
— Ага, во-во, — поддакнул Федька. — У нас в Горсвете сутки через трое, забыл?
— Не в Горсвете теперь, — буркнул Иван, похоже, не слишком задумавшись, а просто рефлекторно огрызнувшись на наш очередной демарш.
— В Горсвете, Ваня, — уверенно кивнул ему Федька. — Просто прикомандированы к вам. Не нравится — увольняйте, не пропадем.
— Не пропадем, — поддакнул уже я ему.
— Блин, — разозлился Иван. — Мне как начальник сказал — так я и передаю.
— Вань, — взялся я его урезонивать уже мягче, — а ты скажи, для примера, какая от нас польза на Ферме, если мы ни к каким документам не допущены, ни хрена нам нельзя, техника в порядке… так, что ли, сидеть будем? В потолок плевать?
— Да ладно, ладно, подхватились! — уже всерьез возмутился Иван. — Труженики, блин, хрен чего делать заставишь. По мере надобности будете приезжать. А на «шевролете» я сам поезжу, ну вас в задницу, нежные какие.
— Вань, если чего конструктивное и по делу — это мы запросто, — заявил я. — А вот просто время гробить, вместо того чтобы дела делать и заработки зарабатывать, — не наш стиль. Нет работы — есть халтура, ты же в курсе.
— Ну жлобы… — вздохнул он. — Сами решайте, пусть вас хоть вытурят с работы в шею, мне все равно.
Хоть ему и «все равно» было, но потащил он нас с Федькой обратно в отдел. И не просто так, как выяснилось.
— В общем, Володь… Федя… надо нам в рейд собираться по-быстрому.
— Куда? — лаконично спросил я.
Если честно, то, наверное, и пора уже. Бухтеть мы можем сколько угодно, но по всей логике выходит, что дело делать тоже надо.
— Да считай, что обратно в Красношахтинск, — ответил Иван и, перехватив мой недоумевающий взгляд, добавил: — Не совсем туда, ближе. Примерно туда, где нас прижали, но к самой реке.
— Шахта там, — зябко поежился Федька.
Про шахту отдельно надо. Шахта — это вечная Тьма. Страшнее такого места может быть разве что Тьма натуральная, если можно так выразиться, та, что клубится до самого неба за тем же самым Красношахтинском. А может, и не страшнее даже, а вовсе наоборот. Как-то не доводилось сравнивать на практике, бог миловал.
— А нам к шахте не надо, — сказал Иван. — У нас все проще… — И, перехватив мой сомневающийся взгляд, сказал: — Реально проще, не вру. Мы с воды подойти можем. И даже на берег не выходить.
— Затон, что ли? — вспомнил я карту. — Где уголь на баржи грузили?
— Он самый.
— А на хрена нам он?
— Пароходик один надо поискать, «Карась» называется. — И, глянув на меня, Иван добавил: — С этого момента вам надо вспомнить про подписки, потому что это секретная информация.
Мы с Федькой переглянулись.
— Вань, а чего в этом «Карасе» такого? И с чего он должен там быть?
— Сначала на второй вопрос отвечу: не должен, — сказал Иван, поднимаясь из-за стола и втыкая кипятильник в розетку. — Но может быть. То, что в Красношахтинске ни мародеров, ни разведки до сих пор не было, — ни для кого не секрет, так?
— Мы были, — чуток погордился Федька.
— Мы — да, мы — были, — подтвердил Иван. — Но на нас список посетителей вроде как и исчерпан. А там довольно большая стоянка судов, среди которых вполне может оказаться нужное.
— А что с ним не так? — попробовал я вытащить из Ивана больше.
— Пропал этот «Карась». Вместе со всем экипажем пропал.
— И че? — продолжил тянуть из Ивана слова Федька.
— Это давняя история, — сказал Иван, наблюдая, как пузырьки срываются с нагревающегося кипятильника, опущенного в банку с водой. — Хозяин судна, Серых его фамилия, раньше у нас работал, в научном департаменте. Был у Милославского чуть не правой рукой.
Мы опять переглянулись, пока Иван в другую сторону смотрит.
— …Однажды объявил, что не верит в успех работы департамента, плюнул, топнул, хлопнул дверью и подался в торговцы, прихватив в одной из экспедиций самоходную баржу. Милославский побурчал, все поудивлялись, да и забыли о нем. Плюнул человек на науку — имеет право. Тем более что торговля у него пошла, по слухам, деньги водились — в общем, обжился человек в местных условиях и больше ничего не хотел. Здесь это нормальное явление, вы вон тоже… как веники шустрые.
— И что? — уже я подтолкнул Ивана к продолжению вместо чтения нотаций.
— А то, что Серых, похоже, науку вовсе и не бросил. Точнее — ту ее часть, которая искала отсюда выход. А баржу свою чуть ли не в плавучую исследовательскую станцию превратил. Но когда такие слухи пошли — баржа пропала. Вот, в сущности, и все.
— Что мы там найдем? — уточнил я, поднимаясь из-за стола и вынимая из шкафа свою персональную кружку.
— Серых был ученым, настоящим. — Иван начал обматывать тряпкой горлышко банки, вода в которой закипела. — И всегда вел записи, подробнейшие. Вот эти самые записи неплохо было бы и найти.
Тут Иван речь прервал и приступил к ритуалу разлития чая. Мы терпеливо ждали продолжения речи, но он ничего путного уже не сказал.
— В общем, вот и все, что известно. Баржу ищем, давно и везде, но в те края не совались. Надо сунуться.
— А что так время странно выбрали? — спросил я, отходя с кружкой к подоконнику. — Река вот-вот встанет, времени ни шиша не осталось… много мы так напланируем?
