Вадим Попов - Шаман. Охотник за планетами
Яр отодвинул пустую кружку из-под настоя шиповника в сторону. Поставил локти на стол и, соединив пальцы перед лицом, спросил:
— И какой же помощи вы хотите от меня? Стигматы — это по части христианской церкви. До Большого Экума разные течения смотрели на стигматы по-разному, но сейчас любой священник…
— Мне не нужен любой священник. Я хочу, чтобы моего сына посмотрели вы.
— Как представитель другой конфессии?
Яр слегка улыбнулся, но его улыбка осталась без ответа.
— Как представитель другого взгляда на мир.
— Посмотрел и?..
— …и дали свои рекомендации. Я пила всякие успокоительные перед встречей с вами и поэтому теперь могу спокойно произнести это вслух… я не хочу… чтобы мой сын… погиб. И я сделаю все для того, чтобы этого не случилось.
Яр помедлил, потом кивнул.
— Где он?
— В моем флаере. Он припаркован на стоянке.
— На стоянке космопорта?
— Да, а что?
Лицо Яра просветлело.
— Это упрощает дело, сейчас с ним и поговорим.
— Не хотите далеко ехать?
— Не хочу без острой необходимости появляться за пределами космопорта. Команда «Ленинграда» нервничает. На вашей планете с психарями случаются неприятности.
— Да, я слышала. После того случая с вашим предшественником никто из психотехников с жителями Беловодья не хочет связываться… даже просто поговорить с Игорем не соглашаются, даже на территории космопорта…
Яр кивнул.
— Тогда идемте, я только предупрежу капитана, что мы далеко не пойдем, пусть посидят в кафе.
— Яр…
Она впервые назвала его по имени.
— Хотите узнать расценки на мои услуги?
Лида смотрела чуть удивленно.
— А как иначе? Ведь это же работа, которую вы будете выполнять?
— Мне сказали, что вы сами поймете, чем можете отплатить мне за эту работу.
— Кто сказал?
— Духи.
9
Мальчик жонглировал яблоками. В его движениях вполне естественно не наблюдалось уверенности профессионала, но не было в них и восторга ребенка, освоившего что-то новое. Три мелких розоватых яблочка летали по своим орбитам привычно, Игорек чуть улыбался, следя за ними немного расфокусированным взглядом. Заметив возвращающуюся из кафе маму с каким-то худым парнем, он поочередно подбросил все три яблока вертикально вверх и одно за другим поймал их. Первому яблоку он подставил левый карман куртки, второму — правый, а третье поймал в руки. Несколько столпившихся вокруг пилотов разразились аплодисментами.
Вместе с взрослыми аплодировала и девочка лет четырнадцати, с короткими пепельными волосами, которые при ближайшем рассмотрении больше напоминали плотную серую шерсть. Черты ее лица были почти человеческими, но инопланетное происхождение выдавали темно-серые, почти до черноты, глаза с вертикальными зрачками, чуть заостренные уши и чересчур курносый носик. Смех обнажал слишком острые для человека зубы.
Игорь поклонился зрителям, коротко кивнув девочке, вручил ей яблоко и, махнув рукой, пошел навстречу маме.
Яр поднял вверх палец и сказал Лиде:
— Я на пару минут.
Он подошел к пилотам, обменялся с ними несколькими словами, а потом, чуть наклонив голову, обратился к девочке. После первых нескольких реплик пилоты деликатно отошли в сторону, а девочка и Яр, усевшись друг напротив друга прямо на асфальт, начали разговор.
Лида давно, со времен своей учебы, не слышала звучания ярранского языка и вновь поразилась его странной мелодичности. Эволюция, давшая кошачьим с Ярры разум, наделила их горлом, более подходящим для пения, нежели для членораздельной речи, которую может воспринимать человек. Чередование низких и высоких звуков, переливов и рычащего рокотания напоминало Лиде то птичье пение, то звуки флейты, то просилось на избитое журналистами сравнение с кошачьим мурлыканьем. Разговор двух ярранцев всегда был дуэтом двух певцов, паузы между словами в котором заполнялись фоновым звуком со стороны каждого из говорящих, тон которого выражал настроение собеседников или их отношение к теме разговора. Лида никогда не слышала, чтобы человеческое горло так легко издавало протяжные и рокочущие соцветия нот ярранской речи: психотехник и ярранка разговаривали, словно негромко и слаженно пели, не оставляя ни доли секунды для тишины в ткани разговора. Через несколько минут девочка поднялась на ноги, подошла к сидящему Яру и обняла его. Яр встал, их правые руки, с поджатыми к ладони пальцами, соприкоснулись. Спустя секунду она коснулась его плеча и зашагала к ожидавшим ее пилотам.
Яр помахал рукой обернувшейся через плечо девочке и подошел к Лиде.
— Извините, надо было поговорить.
— Вы знакомы с этой чужой? — спросил Игорь.
— Не совсем. Но мне она не чужая, мы с одной планеты. Ирха — психотехник с «Сирина», терранского научно-исследовательского корабля.
— Такая маленькая и уже психотехник?!
— Игорь, когда начинаешь разговор, не забывай здороваться и представляться, — подчеркнуто строго сказала Лида.
Мальчик вздохнул и протянул руку. Под расстегнутым рукавом на внутренней стороне запястья Яр заметил сливающуюся с кожей желтую полоску пластыря.
— Здравствуйте, я Игорь. Это с вами мама хотела меня познакомить?
— Привет, Игорь. Видимо, со мной. Меня зовут Яр.
Игорь окинул его оценивающим взглядом и сказал:
— Яр с Ярры — это классно звучит. А как…
— Пойдемте в сквер, там и поговорите.
Яр подумал, что Лида погорячилась назвать сквером эти несколько деревьев и пару лавок напротив кафе. Но на фоне общего бетонно-металлического пейзажа — пожалуй, действительно сквер. Игорь сел рядом с ним на одной скамейке, а Лида пошла на соседнюю, на ходу доставая из сумки пластик «вечной книжки».
— Хорошо жонглируешь. Где так научился? — спросил Яр.
— Сам, — не без гордости сказал Игорь, — по объемнику увидел, захотел и научился.
— А эти штуки на руках не мешают?
— Не-а, они почти заросли.
Он задрал рукав и легко отогнул пластырь. Язва была небольшой, не гноилась, не кровоточила и была близка к заживлению. На второй руке язва была побольше, но тоже выглядела закрывающейся. Краем глаза Яр заметил, как отложила книжку в сторону и напряглась Лида.
— И давно они у тебя?
— А вам разве мама не сказала? — удивился Игорь. — Две недели уже.
— И что ж не зарастут до конца никак? — сделал непонимающее лицо Яр и сунул руку в карман.
— Не знаю…
Было заметно, что по мере приближения к сути разговора он делается для Игоря все более неприятным. Яр почувствовал, что еще пара фраз, и Игорек начнет отвечать односложными «да» и «нет». Он достал из нагрудного кармана руку с парой «коготков»: гладких серых камней, каждый из которых с одного конца заканчивался клювообразным острием.
— А я тоже умею жонглировать, — сказал Яр почти весело. — И даже одной рукой.
Он положил камни на ладонь и продемонстрировал мальчику. Пошевелил ладонью, и камни двинулись один вокруг другого.
— Смотри.
Теперь Яр приблизил руку к лицу Игоря, и камни словно живые заскользили между растопыренными пальцами, почти не касаясь их, то появляясь, то исчезая.
— Правда, как живые? Словно так и надо, — произнес Яр и повторил: — Надо! По одному из ярранских поверий они умеют говорить.
И через секунды снова повторил последнее слово фразы:
— Говорить!
Вцепившаяся в лавку, чтобы не вскочить и не прервать этот странный разговор ярранского шамана с ее сыном, Лида почти не слышала слов их беседы, но улавливала тон голоса Яра: его голос стал мягким и хрипловатым, сочащимся тягучими гласными. Патока, а не голос.
Камешки-«коготки» сновали между пальцами Яра, и он, не меняя интонации, задавал мальчику вопрос за вопросом.
— После чего у тебя появились язвы на руках?
— Дедушка рассказал мне историю…
— Дедушка Сергей рассказал тебе историю?
— Да.
— О чем история дедушки Сергея?
— О святых Кирилле и Мефодии.
— Что сделали Кирилл и Мефодий?
— Они спасли Беловодье.
— Как Кирилл и Мефодий спасли Беловодье?
— Старший брат Кирилл распял на кресте младшего брата Мефодия, кровь его умастила землю Беловодья, и стала земля родить в год по четыре раза и более…
Глаза Игоря были полуприкрыты, кровь отхлынула от лица, с нижней губы на куртку потянулась тонкая паутинка слюны.
— Что еще говорил тебе дедушка Сергей?
— Что всякий добрый христианин должен быть готов пожертвовать собой ради общего благополучия…
— О чем он просил тебя?
— Чтобы я каждый день перед сном вспоминал о подвиге Кирилла, Христу уподобившемуся, и примерял на себя мученический его венец…
Губы мальчика дрожали, но Яр решился на еще один, последний вопрос.
