Михаил Ахманов - Я – инопланетянин
Да, я его понимал! Хотя вряд ли координатор мог оценить причины и степень моего понимания.
— Вы, вероятно, слышали о многолетних исследованиях граничных областей Анклава, — произнес он, гипнотизируя меня взглядом. — Упомянув о неудачных попытках, я, собственно, имел в виду глубинное зондирование, хотя бы на тридцать-сорок километров… Этого сделать не удалось, но пограничную зону наши специалисты изучили. Даже разработали терминологию: вуаль, а в ней — проходы-щели, ведущие к пальцам и рукавам, к бассейнам, карманам и пазухам… Об этом много говорилось и писалось года четыре назад… Помните? Конечно, помните! У вас же эйдетическая память!
Я молча кивнул. Память у меня и в самом деле неплохая.
— Теперь мы знаем больше об Анклаве. Физики из МТИ[12] считают, что это зона повышенной энтропии, и с ними многие согласны — в Кембридже, в институтах Вейцмана и Макса Планка, в Беркли и у вас в Москве. Возможно, физики правы: любой источник питания разряжается там с поразительной скоростью, генераторы не вырабатывают ток, не действует радиосвязь, магнитные носители не держат информации, меняется период полураспада у радиоактивных материалов и не происходят кое-какие химические реакции…
— Горение? — полюбопытствовал я.
— Нет, взрыв… любая экзотермическая реакция со слишком быстрым и бурным выделением энергии. Но воду для кофе вы там согреете.
— Если туда попаду.
Мой гость усмехнулся.
— Думаю, попадете, так как СЭБ планирует пешую экспедицию. Раз техника несостоятельна, нужно отправить людей, которые пройдут определенным маршрутом, выполнят первую рекогносцировку и, главное, докажут, что в Анклаве можно выжить. Людей с уникальной подготовкой, умелых, крепких телом и духом, и вдобавок таких, что будут трудиться из любви к искусству, а не за деньги или славу. Людей, способных…
— …к смертоубийственной игре, — закончил я. — Не продолжайте, Жиль, я понял. Вам в самом деле нужны экстремальщики.
— Разумное решение, не так ли? — Монро снова усмехнулся. — Вы и подобные вам от природы приспособлены к выживанию, и все вы — любители смертельных авантюр. К тому же есть среди вас таланты, каких не сыщешь в МТИ и Кембридже. Вот вы, например… Вы не просто информационщик, вы — живой компьютер! О вашей памяти рассказывают чудеса!
— Нет никаких чудес, координатор. И дар мой не такой уж редкий.
— Редок не дар, а сочетание даров. Память, техническое образование и опыт, ваши спортивные подвиги, умение руководить людьми… — Я сделал протестующий жест, но он упрямо замотал головой. — Не спорьте, мсье журналист, не спорьте! Я знаю о вас побольше, чем дочка пани Клары!
— Что же именно?
— Все, что знаю, будет передано вам. — Монро наклонился к диску переговорника и буркнул: — Кейс! Живо!
Модификант-телохранитель доставил плоский чемоданчик. Пиджак, распираемый мышцами, сидел на этом парне как седло на корове, шея была толще головы, а лоб — шириной в два пальца. Люди, люди! Что вы с собой творите!
Мой гость откинул крышку, вытащил плоскую пластину ридера и перебросил мне.
— Ознакомьтесь, Арсен. Здесь несколько разделов: самые свежие данные об Анклаве, план и маршрут экспедиции, список участников и сведения о каждом — в том числе о вас. Подробность оцените сами… — На его губах мелькнула улыбка.
— Оценю.
Я ткнул пальцем в клавишу ридера, и по экрану стремительно побежали шеренги букв и цифр, сливаясь в колонны строк и чередуясь со снимками и схемами. Документ был обширен. Пришлось прикинуться, что я его просматриваю по диагонали, хотя вся информация, от первой буквы до последней точки, уже отпечаталась в моей памяти.
Кое-что вызывало вопросы — например, состав участников. Трое, кроме меня, и ни с одним не довелось свести знакомство! Конечно, я слышал о Макбрайте и ад-Дагабе — наше сообщество невелико, и на всей Земле не наберется пары сотен настоящих экстремальщиков. А эти были настоящими, пусть не из первой десятки, но уж в двадцатку они входили точно! Тем не менее я с ними раньше не встречался и предпочел бы посетить Анклав с людьми хорошо знакомыми, а значит, более надежными — скажем, с Уэсли Райкером и Ярославом Милошем. Что же касается некой двадцатилетней девицы по имени Цинь Фэй, то про нее я ничего не знал, и необходимость в ее услугах казалась мне сомнительной.
— Вы включили девушку? Зачем? Тройка — оптимальный вариант: лидер с двумя помощниками. Если уж брать четвертого, то нужен обязательно мужчина, человек с опытом.
Монро принял загадочный вид.
— За нее, Арсен, не беспокойтесь. Опыта, согласен, маловато, но превосходно тренирована: сильна, вынослива, отличный пловец и скалолаз, владеет у-шу и знает русский и английский. Однако наш выбор определялся не этим. Она — ваш проводник!
— Бывала в Анклаве?
— Да, на границе, в составе нескольких китайских групп. Она ощущает вуаль на расстоянии… врожденное свойство, мой дорогой, — чувствовать то, что недоступно приборам! Драгоценный дар! Здесь, — он постучал пальцем по ридеру — об этом нет ни слова, но мы провели тщательную проверку. Не сомневайтесь, она понимает, куда нельзя соваться!
— Ясновидящая? Экстрасенс? — Я нахмурился: люди подобного сорта не пользовались моим доверием.
— Термины слишком неопределенные, — с тонкой улыбкой заметил Монро. — Я бы выразился иначе: она умеет делать то, что делает. Ну, и еще кое-что… сложится вдвое, пролезет в любую щель… Говорю вам, Арсен, вы за нее не беспокойтесь!
— В любую щель? Она модификант? — Эти продукты местной генной инженерии нравились мне еще меньше экстрасенсов.
— Нет. Я же объяснил — врожденный дар плюс обучение, не изменяющее человеческого естества. На Востоке, мой дорогой, умеют многое, что и не снилось нашим мудрецам!
— Хорошо. Поговорим о других.
— Вас что-то смущает?
— Да. Ад-Дагаб мусульманин. Особая пища, религиозные обряды, неприятие иноверцев и безбожников… Макбрайту пятьдесят. Слишком стар, слишком богат и, как я слышал, весьма капризен.
Монро хохотнул.
— Что есть, то есть! Но он в отличной форме и, думаю, вам не уступит. Богатство не помешало ему стать великолепным инженером, а нам необходимо выяснить, что происходит в Анклаве с техникой. Ну, и еще одно… Бюджет ООН невелик, а СЭБ и того меньше… Словом, Макбрайт взял на себя половину расходов.
— С этого бы и начинали, — проворчал я. — А что с другой половиной? Внес Аллах или шейхи из нефтяных эмиратов?
— Нет, обошлись своими силами, — с достоинством сообщил мой гость и покосился на ридер, куда я вызвал фото ад-Дагаба. — Учтите, этот — наименьшее зло из всех вариантов, предложенных правоверными. Человек военный, дисциплинированный и не фанатик… Специалист по рукопашному бою, силен и вынослив, как верблюд… — Монро поморщился и протяжно вздохнул. — Войдите в наше положение, мой дорогой… Это международная экспедиция, и в ней должны быть представлены три доминирующие в мире силы: Запад, Восток и исламисты. Плюс максимально нейтральный руководитель — лучше всего бразилец или индус, но там нет экстремальщиков вашего класса. Так что, по рукам, как говорят у русских?
— Я подумаю.
— Гмм… Мы еще не затронули вопрос о награде… Она…
— Пусть наследная принцесса Дании поцелует меня в щечку. Как-то я ее видел… Очень милая девушка!
Монро ухмыльнулся.
— Если хотите, я уложу к вам в постель всех европейских принцесс и пару наложниц микадо в придачу. Вы согласны?
— Подумаю, — повторил я и потянулся к бутыли с вином.
* * *
На Уренире любят ясные ответы. Там «да» означает согласие, «нет» — отказ, и, если кто-то просит время на раздумья, такая просьба не диктуется капризом или стремлением набить себе цену. Там понимают, что не любому дано искусство мгновенного выбора, определение верных путей и всех последствий, к которым приведет то или иное решение. Случается, что нужно взвесить «за» и «против», призвать на помощь опыт, логику, советы старших или, погрузившись в транс, услышать шепот интуиции. И это не игра; это — осознание ответственности за свой поступок, которая понятна всякому.
Иначе на Земле. Здесь, если речь заходит о делах серьезных, каждое «да» и каждое «нет» сопровождается взаимным обнюхиванием и вылизыванием, оскалом челюстей, потоками слов, интригами и ритуальными жестами. Причем жесты эти весьма многообразны: жест доброй воли или адекватного ответа, разрекламированной гуманитарной помощи или последнего сто первого предупреждения. Требуя время для раздумий, я тоже совершаю жест, который должен подчеркнуть значительность моей персоны. Решения скорые здесь не ценятся, и принцип местной дипломатии таков: чем дольше вы тянете с ответом, тем выше его вес.
Отправиться в Анклав, возглавить экспедицию, добраться к Тиричмиру в район эоита? Что за вопрос! Конечно, я был согласен! Я — Наблюдатель, и все необычное и непонятное, что происходит в мире автохронов, мне полагается расследовать. У непонятного есть тенденция быстро становиться неприятным, а что может быть неприятней масштабных экологических катастроф, причины которых неведомы? Случившееся могло отразиться лишь на Земле и местной солнечной системе, но с равным успехом представить пангалактическую угрозу — а это уже касалось Уренира и множества других разумных рас. Взять хотя бы пресловутую пи-бамб… Не очень верилось, что технология землян способна на такое, а вот у талгов — очень может быть! Мои соперники-коллеги, что прячутся в точке Лагранжа, словно пауки при издыхающей мухе… Если они рискнут нарушить Равновесие, то неприятностей не оберешься!
